Дружинник (СИ) - Страница 2

— Готов, — произнёс я, и сражение продолжилось. Теперь против меня выступили только четверо дружинников. Десятник, лишённый магических лат, наблюдал со стороны. Остальные же снова облачились в кристаллические доспехи, и снова глухие чёрные маски безжалостно таращились на меня узкими прорезями, не предвещая мне ничего хорошего.

Набросились с четырёх сторон. Я, как мог, блокировал удары рук и ног атакующих меня противников, но то и дело пропускал то в голову, то в корпус. Сколь ни была хороша моя реакция, когда бьют одновременно четыре пары рук и ног, уследить за всеми трудновато.

Пропустив несколько ударов, я понял, что энергия снова иссякает. Блокировав очередной хук, я отправил подвернувшегося под руку дружинника кубарем в траву, а потом и другого. Удар локтем с разворота — и третий валяется на земле в нескольких метрах позади меня. Оставался четвёртый, но я понял, что на этого хватит меня.

— Стоп! — снова крикнул я, и в следующий момент силы меня оставили. На этот раз энергия действовала меньше времени.

Дружинник остановился. Голова моя кружилась, и я еле держался на ногах. А потом — стошнило. Этим, как правило, такие эксперименты и заканчивались, но Борис Вениаминович всё равно заставлял меня снова и снова практиковать вызов энергии с минимальным временным отрывом.

— Можете идти, — приказал Борис Вениаминович дружинникам, и те откланялись и, потирая ушибленные бока, удалились, а наставник, заложив руки за спину, подошёл ко мне. — Учись сосредотачиваться на своей энергии. Твоя сила — ничто, если ты не умеешь ей управлять, а управлять ей можно только разумом.

— Прошу прощения, Борис Вениаминович, — произнёс я учтиво, — возможно, я бы лучше понял, что делать, если б мне были доступны хоть какие-нибудь знания, касающиеся моей силы.

— Твоя единственная задача — слушаться наставника, — на меня устремился строгий взор маленьких серых глаз. — Послушание — вот что тебе нужно, а не знания. Будь моя воля, я бы тебя и на шаг к дружине не допустил, пока уму разуму не научишься. Тебя, верно, не научили в семье, что старших должно слушаться? Или ты считаешь себя умнее всех? — Борис Вениаминович некоторое время испепелял меня взглядом, а потом начал ходить взад-вперёд, заложив руки за спину, но говорил он теперь гораздо спокойнее. — Энергетическая техника по своей сути ничем не отличается от стихийной. Всё её отличие лишь в том, что ты управляешь потаённой внутренней силой своего тела, а не явлениями окружающего мира. Но методы управления те же самые. Ты должен уметь сосредотачиваться на своей силе в любых обстоятельствах и удерживать её как можно дольше. Ты не должен думать об усталости, не должен думать о врагах или об опасности — вообще ни о чём другом. Вот какого самообладания следует достичь! Погрузись в свою силу, обрети с ней единство. Сейчас она существует отдельно от твоего разума. Чтобы обрести единство, нужна дисциплина. Порядок в собственной голове. Без этого ты не достигнешь ничего, какими бы силами тебя не наделил Создатель. У тебя есть потенциал, а вот старания мало я вижу. Всё больше — гордыню. Трудись, Михаил. Иначе, для чего тебя призвал род?

— Я сделаю всё возможное, — ответил я. — Но откуда у меня эта сила? Почему я так отличаюсь от остальных? Есть другие такие же, как я?

Я давно собирался навести справки, но пока возможности не представлялось. Мне нужен был доступ к информации, но меня держали в неведении. А сейчас показалось, что момент выдался подходящим, чтобы задать вопросы. Это был первый случай за все полторы недели, когда Борис Вениаминович хоть что-то соизволил мне объяснить.

— Вопросы, одни вопросы, — вздохнул наставник и проворчал себе под нос. — И за что мне под старость лет такое… — а потом пронзил меня взглядом, от которого хотелось провалиться сквозь землю. — Какое это имеет отношение к тренировкам? А? Вот и не забивай голову лишними вещами. Что нужно знать, то узнаешь. В общем, всё, на сегодня достаточно. Иди в крепость, помойся, переоденься и через час чтоб был на крыльце дома. У главы рода к тебе разговор имеется. Свободен.

Пока я шёл в крепость, до которой от поляны, где я тренировался, было около версты, в голове вертелся вопрос: что же понадобилось главе рода? После того разговора, когда меня привезли из Арзамаса, возможности побеседовать с Арсентием Филипповичем больше не представлялось. В особняке я тоже с тех пор не бывал. Вся моя жизнь теперь проходила в крепости и на тренировочных площадках. А сейчас глава рода снова захотел со мной побеседовать. Но зачем? Справиться об успехах? Или имелось более важное дело?

Вся военная сила бояр Птахиных базировалась в крепости, что находилась в паре вёрст от особняка на берегу Оки. Крепость бастионного типа, построенная лет двести назад, одной стороной была обращена к реке, а с остальных — окружёна рвом с водой. Внутри находилась ещё одна крепость, более старая, века четырнадцатого или пятнадцатого, но от неё сохранились лишь несколько стен и башен. Тут же располагались жилища дружинников, хозяйственные и административные постройки, оружейная, церковь, гаражи — настоящий военный городок. А под фортификациями имелись бункер и тайный ход, соединяющий оборонительное сооружение с особняком.

В старину особняки строились в крепостях, в последние же лет двести появилась мода выносить жилища господ далеко за пределы оборонительных сооружений, чтобы военные постройки не маячили в поле зрения. Особняки теперь окружались не стенами, а парками, садами и фонтанами, но крепости так и не исчезли, поскольку войны между родами по-прежнему случались часто. В последнее время всё больше распространения получали подземные коммуникации и бункеры. Туда, как правило, загонялась бронетехника, там же устраивались склады боеприпасов. По крайней мере, у Птахиных было именно так.

Члены младшей дружины имели квартиры внутри крепости. Но чаще всего крепость не являлась их постоянным местом обитания. Если присутствие дружинников не требовалось в поместье, те жили в собственных квартирах в городе. Старшие дружинники (которыми становились только носители родовой фамилии) обычно держали дома на территории имения или неподалёку в своих владениях, дарованных им за службу.

Отроки, причастные тем или иным образом к военной службе, тоже проживали в крепости. Но в отличие от дружинников, они пользовались меньшей свободой, и жизнь их была регламентирована гораздо строже. Особенно это касалось тех, кто готовился к принятию в дружину (я их для себя сразу обозвал «курсантами»). Эти сидели в крепости безвылазно, занимаясь дни напролёт всевозможными тренировками или изучением военного дела, обычаев и истории рода.

Вот и я сейчас являлся таким же «курсантом». Жили мы в казарме, расположенной в одной из крепостных стен, по четверо в комнате. Всего отроков, готовящихся стать дружинниками, насчитывалось почти сорок человек. Большинство — мои ровесники, но были и парни постарше. Девчонки тоже имелись в наших рядах — целых три. Они проживали отдельно, но занимались вместе со всеми. Если молодого человека или девушку желали принять в дружину, его начинали учить лет с шестнадцати-семнадцати, и продолжалась учёба два-три года. Впрочем, чёткие временные рамки отсутствовали: всё отдавалось на усмотрение старших. Посчитают, что готов и что роду требуется новый дружинник — примут. А нет — так до седых волос просидишь в отроках.

Когда я пришёл в казарму, тут никого не было, кроме прислуги: ребята ещё не вернулись с тренировки. Я редко посещал совместные мероприятия. Увидев мои навыки рукопашного боя и результаты стрельбы, Борис Вениаминович освободил меня почти от всех общих занятий (за исключением теоретических, по военному делу и истории рода) и устроили мне особую программу. Теперь я проводил большую часть дня на отдалённых площадках, предназначенных для магических упражнений, и время от времени участвовал в учебных боях, подобных сегодняшнему.

Приняв душ и надев вместо тренировочного костюма повседневный — простенький серый сюртук и брюки — какой полагалось носить отрокам и который мне сшили по приезде сюда, я отправился в особняк на разговор с главой рода.