Другой (СИ) - Страница 53

– «Прошу прощения» – и это всё?! – возмутилась Нарцисса. – Я еще терпела, когда ваши устраивали в моём доме разгромы под предлогом обысков, но насиловать несовершеннолетнюю девочку, невесту моего сына?! Да я на вас в Международную Ассоциацию Волшебников жалобу подам!!! А вы, начальник, как вы могли так распустить своих подчинённых?! Как вам вообще доверили эту должность, если вы не можете справиться с ними?!

– Миссис Малфой, я же сказал – разберёмся… – пробормотал Браун.

По ужасу, медленно проступавшему на физиономиях провинившихся, Арктур догадался, что его заклинание перестало действовать. Они уже сами не понимали, как могли вести себя так нагло, да и их старший снова выглядел более собранным.

– Я сама с этим разберусь, – угрожающе сказала Нарцисса. – Мировая общественность должна знать, что в магической Британии теперь у власти шайка бандитов, по сравнению с которой Тёмный Лорд – меньшее зло. Северус, будешь моим свидетелем?

– Нарцисса… – протянул Снейп, выигрывая время, в течение которого он прикидывал, как угодить и вашим и нашим. – Я же не видел с самого начала, что тут произошло. Может, мисс Гринграсс сама повела себя провокационно…

– Северус? – неверяще спросила Нарцисса.

– Ага, и конфетница тоже, – откомментировал его слова Арктур.

– А тебя, сопляк, никто не спрашивает! – огрызнулся Снейп.

– Миссис Малфой… – снова начал Браун.

– Я прошу вас всех немедленно покинуть мой дом! И не забудьте забрать… этого, – в ярости сказала она, кивнув на Снейпа. – Типпи! Проводи их отсюда!

Авроры резво удалились вместе со Снейпом, а Нарцисса кинулась к сидевшей на полу Астории.

– Астория, дорогая, что они с тобой сделали? – стала выспрашивать она плачущую девушку.

– Ничего, только… вот… – Астория протянула руку, показывая красные пятна там, где её схватил аврор.

Нарцисса вынула из чехла палочку и вылечила руку девушки.

– Успокойся, дорогая, всё обошлось. Теперь они у меня не отвертятся.

Философия любви, философия дружбы

Арктур был на пути к тому, чтобы стать философом.

Когда авроры ушли, общая неприятность сблизила пострадавших. Сёстры Гринграсс смотрели на Арктура, как на спасителя, отношение Нарциссы к нему заметно потеплело. В тот день они надолго задержались в гостях и беседовали о многом, преимущественно о прошлом. Нарциссе и прежде говорили, что Снейпа нужно держать на расстоянии, но до сих пор она считала, что его оговаривают, и только сегодня окончательно согласилась с обвинителями. В голове урожденной Блэк – а Блэки не предают – не укладывалось, что Снейп ежедневно предавал людей, считавших его своим другом, людей, от которых он видел только хорошее.

Это они с Люциусом с первого курса покровительствовали угрюмому нищему полукровке – не потому, что надеялись на какие-то выгоды, а потому что он был слизеринцем, своим. Это они представили его Тёмному Лорду, чтобы помочь его карьере в чистокровном обществе – впоследствии затея Волдеморта плохо кончилась, но кто же знал… И уж конечно, они не догадывались, что Снейп подвинулся на рыжей стервочке, убеждённой в собственной непогрешимости и разгуливавшей по Хогвартсу с таким видом, словно весь мир ей крупно должен. Ведь когда любят, делают хоть что-то, чтобы понравиться любимой – например, регулярно моют голову.

Только теперь, когда Снейп открыто присоединился к победившей стороне, Нарциссе пришлось признать, что все эти годы он был предателем. Про Лили она по-прежнему не догадывалась – знала, что та жила по соседству с Северусом и что в детстве они дружили, но считала, что со временем их пути разошлись. По её мнению, рыжая зазнайка еще могла нравиться пустоголовому Джеймсу Поттеру, но Снейпа Нарцисса считала умнее. Арктур ничего не сказал ей о воспоминаниях желчного зельевара, так впечатливших его перед решающим сражением с Волдемортом, потому что неизбежно возникал вопрос, откуда ему это известно.

Но сам он знал об отношении Снейпа к Лили Эванс и не мог не задумываться о нём. Когда он был Гарри Поттером, всё было очевидно – вот ненавистная уродливая тётка Петуния, а вот замечательная, красивая и полная совершенств мама Лили. Сейчас, когда он сжился с мыслью, что Лили и Петуния ему одинаково не родные, он не мог не увидеть сходство обеих сестёр. Маму Лили он знал только с чужих хвалебных слов, которые ничего не стоили тем, кто произносил их – Лили всё равно мертва, почему бы не порадовать ребёнка? Живая Лили, которую он видел на собрании, понравилась ему гораздо меньше – своим сюсюканьем над толстым Гарриком и неприятным выражением самодовольного превосходства на лице она слишком напоминала ненавистную Петунию.

Он привык считать Петунию уродливой, но теперь понимал, что она такой не была. Стройная блондинка с лебединой шеей и зеленовато-серыми глазами точно такого же разреза, как у сестры, она могла бы называться даже красивой, если бы не её характер. В школе Петуния точно так же была отличницей и старостой класса, выйдя замуж и поселившись на Прайвет-драйв, она посвятила себя семье и стала активисткой в районном соревновании на лучший цветник перед домом. Соседи уважали Петунию и считались с её мнением – её лицо было обращено неприятной стороной только к племяннику, а для остальных она была весьма достойной особой. Кто знает, может, сёстры так ненавидели друг дружку не потому, что были слишком разными, а потому, что были слишком похожи – и так бывает. Даже внешне они были похожи, только рыженькая Лили была заметно ярче светловолосой Петунии.

Получается, Снейп предал своих покровителей, школьных друзей и дело их жизни ради этой Петунии волшебного мира. Неужели великая сила любви, о которой обожал рассуждать Дамблдор за чайком с лимонными дольками, заключалась для директора в дешевизне приманки, на которую ловятся всякие недолюбленные личности вроде Снейпа и маленького глупого Гарри? Неспроста же он постарался, чтобы его мальчик-оружие вырос недолюбленным. А что ещё мог знать о любви этот старик, за которым никогда не водилось никаких сердечных привязанностей, если не считать непроверенных слухов об его отношениях с Гриндевальдом? Что ещё, кроме того, что любящим человеком можно вертеть как угодно и потребовать с него всё, что угодно?

Любовь делает человека сильным.

Любовь делает его упорным, непреклонным и самоотверженным.