Другие (СИ) - Страница 36

— Ну, я переодеваюсь намного быстрее!

Он успел поменять насыщенно синюю рубашку на белоснежную с перламутровыми пуговицами, а черные брюки на белые льняные.

Габриель галантно открыл передо мною дверь, и мы вышли в гостиную. Отто уже был там. Его светло сиреневая рубашка и черные классические брюки пугали своим блеском. Мое хорошее настроение быстро улетучилось от его взгляда на Габриеля.

— Нет! Ни то, ни другое! — вдруг сказал Габриель. Он произнес это вполне спокойно. Значит, ответил на вопрос.

— Не могли бы вы общаться вслух! — потребовала я.

— Отто хотел знать, что я собираюсь с тобой делать: использовать для рождения дампира или сделать вампиром тебя саму!

— Понятно! — со вздохом сказала я. Я уже знала, что тема моего перерождения закрыта.

— Да, было время, когда я питался не так как сейчас, но я преодолел себя, — сказал Габриель, но здесь мне не надо было слышать вопрос, — Я не наврежу ей! Обещаю!

В этот момент вышла мама. Видимо мама подбирала наши платья вместе. На ней было такое же по фасону светло сиреневое платье, но вырез полностью открыт и шлейф с блестками. Она улыбалась так, что не улыбнуться ей в ответ было просто невозможно.

Мы с мамой всю дорогу до ресторана разговаривали о моей учебе, новых друзьях, моем участии в группе. Отто и Габриель молчали. Чтобы не портить вечер мы не стали разговаривать о легендах и всем подобном. Наши мужчины видимо поняли наше намерение хорошо провести вечер и счастливо встретить рождество. Все кроме Габриеля кушали, но никто, ни чего не сказал. Я летала в объятьях Габриеля, когда мы пошли танцевать. Мы пол вечера просто кружились в вихре бесконечных танцев. Хорошо, что я когда–то училась этому, а то бы опозорила Габриеля. Я даже вытащила его участвовать в конкурсе на лучшую пару рождества.

Пришло время объявлять победителей. Мы встали возле сцены. Он нежно держал меня за талию одной рукой, а другой за руку. Я повернулась к нему как раз когда называли имена. Я утонула в его счастливых глазах. Он немного наклонился и поцеловал меня в губы, настоящим долгим нежным поцелуем. Я обхватила его шею руками, привстала на цыпочки. Я порхала, пока меня нежно не отстранил Габриель. Я испугалась, что снова переборщила, но он головой показал на сцену. Я повернулась и увидела, что к нам обращается ведущий.

— Вы Габриель и Виргиния Турнен? — спросил он. Я просто кивнула. О своей выходке с фамилией я ему ничего не сказала, но он, услышав это, явно был не против.

— Поздравляю, вы победители! — закричал ведущий в микрофон.

Я взвизгнула от удовольствия и, припрыгивая, забралась на сцену. Нам на головы надели серебряные пластмассовые короны, но сделаны они были очень красиво и подходили к одежде. Мы выглядели как настоящие принц и принцесса. «Сегодня моя сказка» — думала я, смотря в его волшебные глаза.

— Ну, чего ты парень стесняешься? Поцелуй свою супругу! — подначивал ведущий. Мы оба одновременно усмехнулись, но Габриель последовал его совету. По моему телу вновь разлилось блаженство. Нежнейший приятный ток прошел через губы по позвоночнику до самых кончиков пальцев. Я почувствовала себя мороженным в пятидесяти градусную жару. Но все хорошее быстро заканчивается и он отстранился. Нам еще аплодировали и попросили станцевать победный вальс.

Заиграла музыка, и Габриель закружил меня в вальсе. Я не чувствовала своего тела. Одно двигалось и существовало само по себе, за исключением тех мест, которых он касался. Я, не отрываясь, смотрела в его глаза. В целом мире существовали только мы. Очнулась я уже, когда мы подошли к нашему столику.

Мама была счастлива. Ее действительно не волновало, кто мой избранник. Она прекрасно видела наши отношения и мое счастье. Она как женщина меня полностью понимала. И за это я была ей очень благодарна. А вот с ее мужем все намного сложнее. Его аж перекосило, а потом и передернуло.

— Что это с Отто? — Когда мы сели за стол, я тихо на ухо спросила Габриеля.

— Ему был противен наш поцелуй. Он не понимает, как ты можешь, зная кто я, и что скрывается за моими губами, спокойно меня целовать! — гримасничая, объяснял он.

— Мне безумно приятно, когда ты меня целуешь. Если б можно было, я бы не отрывалась от тебя, — заигрывающее прошептала я ему на ухо.

— Чья была идея подписаться одной фамилией? — отвлекла нас мама.

— Моя! Но это получилось не нарочно! — созналась я, опуская голову, — я не думала, что нас примут за молодожен!

— Но я смотрю, Габриель не спешит обижаться? — спрашивала мама, однозначно с подтекстом.

— Мама… — выговорила я шокировано. Мужчины вообще онемели.

— А что мама? Я должна знать насколько серьезные у него к тебе намерения!

— Серьезные намерения, я вас уверяю! Но я не уверен, что в нашем случае это возможно! — извиняющимся тоном проговорил Габриель, при этом он смотрел на стол.

— А что не так? У вас не приняты браки? — серьезно спросила мама. А я уж подумала, что она забыла недавний разговор дома. Хотя на этот вопрос я тоже хотела знать ответ. Почему для нас это невозможно?

— Ты что совсем сума сошла? — возмутился Отто, — ты забыла кто он?

— Не забыла! И не чего так орать! Почему если мы женаты они этого не могут?

— Мы об этом еще не думали! — сказал Габриель, явно желая закрыть эту тему. И что его так смущало? Я же теоретически могу стать его женой, будучи человеком?

— А вы подумайте! Если вы действительно любите мою дочь, то нет ничего невозможного, — официальным тоном отрезала мама, закрывая тему.

— Ладно вам! Я хочу мороженого! — отвлекла их я. Я всегда была сладкоежкой. Конфеты, печенья и пирожные моя слабость. У меня всегда возле компьютера стоит коробка с печеньем и пачка леденцов, а в холодильнике шоколадные батончики.

Мы вернулись домой уже в четыре утра. К моему не удивлению комната для гостей была предназначена для нас с Габриелем вместе. Но протестовать сил не было, тем более, что он не спит. Мне даже во сне снилось, как я танцую с Габриелем. Проснулась я уже в одиннадцать, рядом сидел Габриель и улыбался. Я подумала, что так не бывает. Мне было так хорошо! Я даже описать это ощущение не могу. Я просто летала.

Я оделась, умылась, и мама позвала нас завтракать. Мы пришли в кухню и засмеялись, увидев на столе четыре тарелки. Мама дико на нас посмотрела, но видимо вспомнила, стукнула себя пальцем по лбу и убрала одну тарелку. Мы сели за стол. Отто строго смотрел на Габриеля, но молчал.

— Ну, расскажи нам Габриель о себе! — сказала мама, заливая свои хлопья молоком.

— Что именно вас интересует? — уточнил Габриель, а в глазах бегали бесенята.

— Меня интересует все! Сколько тебе лет, как ты стал таким, и главное чем ты кардинально отличаешься от человека, — выдала мама кучу вопросов, благоразумно не называя его вампиром. Я была ей за это очень благодарна. Несмотря на то, что я прекрасно знала кто он, меня всегда передергивало от этого слова.

Габриель начал свой рассказ, который я уже знала, но все равно слушала очень внимательно и наблюдала за реакцией мамы и Отто. Когда Габриель назвал год своего рождения, мама подавилась, и Отто похлопывал ее по спине. Мама явно посчитала, сколько ему лет. Отто же лишь усмехнулся в мою сторону. А меня лично почему–то никогда не смущал его возраст. Ведь мы воспринимаем человека по его внешности, а не дате рождения. А выглядит он на свои восемнадцать лет. Таким образом, завтрак затянулся надолго.

Все каникулы мы с Габриелем проходили по музеям, картинным галереям. Габриель столько всего знал, ведь он жил во времена и первой и второй мировых войн, застал при жизни многих поэтов, писателей и знаменитых художников. Он мне рассказывал все эти события истории со стороны Европы, а я со стороны России, все, что когда–то читала и смотрела. Я всегда именно Россию считала своей родиной. Габриель был в сто раз лучше любого экскурсовода. Столько информации я еще никогда не получала.

На Новый год мы всем семейством ходили к маминой подруге в гости. Только Отто не спускал с нас глаз, но больше ничего не высказывал. Там была шумная вечеринка, и я впервые поняла, что такое ревность. У некоторых маминых знакомых тоже были дочери, и конечно им понравился мой Габриель. Он, правда, повода не давал, но я чувствовала себя неуютно рядом с этими девушками с фигурами «кипарис», коей моя не являлась. Он только надо мной посмеивался.