Другая жизнь (ЛП) - Страница 3

Сейчас они заняли тот же столик, что и в тот раз. Парочка городских типов – полосатые рубашки, пинтовые стаканы, замутнённый рассудок – сидели развалясь за соседним столом и косились на Гвен. Джек поудобнее устроился на металлическом стуле – шинель он не снял, но набросил её так, чтобы между ней и его спиной находилась спинка стула.

Гвен сидела рядом с ним, и ей открывался такой же хороший обзор улицы, идеальный в солнечный день и вполне приемлемый сейчас, когда небо затянулось тучами и начало смеркаться. В воздухе пахло надвигающейся бурей – когда они уселись за столик, Джек назвал это «сильным запахом озона от неиспользованной молнии». Нагревшийся за день асфальт медленно остывал. Покупатели пробегали мимо, торопясь к автомобильным стоянкам, пока не начался дождь – у них было очень мало времени и очень много сумок.

Маленькая группка учеников школы Меррихилл, всё ещё одетых в школьную форму, проталкивалась мимо другой группы – из Роат Хай. Вечерний концерт в центре «Миллениум», должно быть, только что закончился, подумала Гвен, наблюдая, как на улицу высыпала целая толпа галдящих школьников. Господи, это было достаточно скверно – ограничивать их, когда они стали старше, напились и отправились в город. Она надеялась, что, когда они были в этом возрасте, их не нужно было запирать дома.

А потом она вспомнила, что это уже не её работа. И она не была уверена, стоит ли ей сожалеть об этом или, напротив, испытать облегчение.

Их с Джеком обслуживал тот же привлекательный официант, который приносил еду Гвен во время их последнего визита. Она вспомнила, что это Энрико, или Рико, Сели – валлийский итальянец во втором поколении, чуть старше тридцати лет, с почти классической латинской внешностью, но говорящий с несоответствующим ей южноваллийским акцентом. Он унаследовал кафе от своего отца. Джек подшучивал над ним, говоря, что, чем дольше этот парень остаётся в Уэльсе, тем быстрее исчезает его загар. Гвен обнаружила, что Рико умеет ругаться по-валлийски. Но, казалось, он был не против того, чтобы Джек похлопал его по заднице, когда он наклонился, чтобы поставить на стол принесённые напитки.

Гвен заказала лимонад со льдом и лимоном в высоком стакане, Джек – простую воду в пластиковом стаканчике. Он оплатил напитки сразу же, как только Рико принёс их, бросив деньги в пепельницу на металлическом столе.

— Подразумевается, что я смогу встать и уйти, когда мне понадобится. Рико слишком нравится мне, чтобы я мог его обманывать, — пояснил ей Джек, когда она спросила. — Или красть у него стаканы.

Гвен перебирала монеты в пепельнице.

— Точная сумма, — отметила она. — И никаких чаевых?

— Он не настолько привлекателен.

Всё это время взгляд Джека не отрывался от улицы. Он явно не собирался позволять их цели промелькнуть мимо них незамеченной, пока Гвен вежливо беседовала с ним.

Гвен позволила себе ненадолго задержать на нём взгляд вместо того, чтобы смотреть на улицу. Однажды Джек сказал ей, что пьёт воду, потому что это помогает ему избежать дегидратации и даёт возможность быть готовым уйти в любой момент. Казалось, Джеку ничего не принадлежит, кроме его одежды и нескольких артефактов, хранящихся в Хабе. Он был высоким и широкоплечим, и его присутствие всегда сильно ощущалось и физически, и в личном плане. И всё-таки, если бы он вдруг исчез, после него осталось бы очень мало доказательств его существования. Хотя в её жизни он занимал довольно много места.

С того дня, как она присоединилась к Торчвуду, прошло всего пару месяцев, но это могла быть и целая жизнь. Джек был именно таким, каким она себе представляла идеального босса. Когда она делала всё правильно, он говорил ей об этом. Когда она ошибалась, он говорил ей и об этом тоже. Это было не очень удобно, но это означало, что она знает, чего от неё ожидали. Что она поняла и приняла это. Никакой лести, никакой тому подобной хрени. Никаких нагоняев, которые она получала от инспектора Моррисона, никаких дискуссий о структурированном карьерном росте для офицеров, которые показали «талант и потенциал». Никаких курсов по напористости без агрессии. И не нужно слушать коллег вроде Энди, блеющих о недостатках системы, изливающих ей своё горе из-за того, что хитрожопые выпускники, не умеющие даже заполнять бланки постановлений об аресте, снова обскакали его.

Она понятия не имела, куда её приведёт работа в Торчвуде. Более того, она даже не пыталась гадать об этом. Она лишь знала, что ей это нравится. Когда ей в последний раз приходилось давать показания в суде, провожать отморозков в камеру, продираться через бумажную канитель с записью слов свидетелей?

Ей нравился каждый день. Ей нравилось работать с Оуэном и Тошико, с Йанто и Джеком. Сейчас она не могла представить себе, как можно расстаться с ними. Она не могла вообразить исчезновение Джека. Его потерю.

Джек бросил быстрый взгляд на часы, потом на Гвен, потом посмотрел на улицу.

— Я даже не знаю, радоваться мне или злиться. Разве ты не должна наблюдать за нашим парнем вместо того, чтобы смотреть на меня?

Внезапно смутившись, Гвен перевела взгляд на улицу.

— Да.

Она вытащила свой карманный компьютер и открыла фотографию, которую Тошико отправила им чуть раньше. Экран показал ей тёмное, смазанное изображение – лицо с такой усмешкой, какую обычно можно увидеть на фотографиях в документах. Гай Уайлдмен, сорока лет с небольшим, серый воротничок костюма по цвету совпадает с его волосами. Что сделало его убийцей четверых кардиффских бродяг?

Что могло в принципе сделать кого-либо убийцей?

Они с Джеком разглядывали пешеходов, пересекающих улицу. Пожилая леди в узорчатой косынке, прихрамывая, шла вперёд, держа в каждой руке по пакету из «Tesco»[6]. Мужчина в полосатом костюме щёлкнул пальцами в ответ парням за соседним столиком, которые разразились пьяным хохотом. Синий одноместный мусоровоз остановился возле кафе, чтобы опорожнить бак. Джек тут же вскочил на ноги для лучшего обзора. Он наблюдал, как усталая женщина на противоположной стороне улицы пытается справиться с визжащим дошкольником. Как двое подростков прилипли к окну газетного киоска, оба с торчащими из-под школьных пуловеров рубашками и с закинутыми на плечо рюкзаками. Как женщина с ненатурально светлыми волосами, в слишком узкой юбке и туфлях в стиле «трахни меня» ковыляет в противоположную сторону с магазинной тележкой, доверху наполненной бакалеей. Как какой-то человек проталкивается сквозь толпу, как он стреляет глазами то влево, то вправо. Как он крепко стискивает в одной руке дипломат, а второй рукой плотно прижимает воротник к горлу.

Поведение этого человека привлекало внимание. Он был невысоким – около пяти футов шести дюймов[7], скорее плотного, чем атлетического телосложения. Он торопился, но старался не показывать этого. Его седые волосы были взъерошены. Он ничего вокруг не замечал. Он поднял воротник своего бежевого плаща, словно погода испортилась, и он шёл под несуществующим ливнем. Это был Гай Уайлдмен.

— Это наш парень, — сказал Джек. Он обогнул мусоровоз и выскочил на улицу в тридцати метрах от цели. Гвен сунула свой наладонник в карман куртки и бросилась за ним. Вскакивая, она задела рукавом свой ополовиненный стакан с лимонадом. Он опрокинулся, покатился по столу, упал на тротуар и разбился. Парни за соседним столом издали одобрительный возглас и саркастически зааплодировали.

Уайлдмен услышал шум. Обернулся и увидел Гвен.

Она бросила взгляд на Джека, проклиная себя за неловкость.

Уайлдмен уже оглядывался на Джека. Видел, как рука Джека скользнула под шинель, чтобы достать оружие. Панический недоверчивый взгляд. И Уайлдмен свернул на боковую улочку и побежал.

Джек тут же бросился за ним. Пешеходы шарахались, словно стая испуганных голубей, когда он проталкивался между ними.

Гвен последовала за ним, чуть не столкнувшись с женщиной, которая везла магазинную тележку. Она проигнорировала поток ругательств в свой адрес, подавила в себе желание остановиться и врезать этой женщине, и свернула в узкий переулок вслед за Джеком. Она видела хвост его серой шинели, развивающийся у него за спиной, когда он маневрировал между несколькими покупателями. Далеко впереди Уайлдмен свернул за очередной угол.