Другая жизнь - Страница 22

Непонятным оставалось и то, что его лучший друг тратит столько сил на пропаганду идеи, которая выявляет его слабость, малодушие и трусость. Было очень мудро со стороны Шепа продать «Нак» с оговоркой, что руководящий персонал будет получать шестизначную зарплату, и потребовать письменное заверение Погачника, поэтому Джексон зарабатывал достаточно денег, хотя и постоянно жаловался на высокие налоги, что заставляло Шепа задуматься, сделал ли он доброе дело. Что с ним не так, почему он постоянно чувствует, будто что-то упустил в жизни, что-то недополучил?

Удивительно, но Берил уже стояла у окна в фойе, и ему не пришлось кружить по Шестой и Седьмой авеню, дожидаясь, когда она спустится. Она устроилась на переднем сиденье, закутанная в какие-то накидки и шарфы, позвякивая при этом украшениями из камней и перьев, которые так ненавидела Глинис. Ее наряд навевал мысли о магазине распродаж, но он был готов поклясться, что она заплатила бешеные деньги, чтобы ее внешний вид имел налет богемной небрежности – платье Берил было типичным для поколения, ностальгирующего по шестидесятым. Ее старший брат и сам почти скучал по той эпохе, но сталкивался в жизни с такими последствиями эры хиппи, которые начисто отбивали желание тосковать по ушедшим временам. Именно эти люди сейчас и пополнили ряды Слюнтяев. Вечно ищущие, где занять деньги, или попросту украсть, неустанно болтающие всякую антикапиталистическую ерунду, они свалились тяжким грузом на плечи родителей. Шепу было жаль парней, погибших во Вьетнаме. Выжившие превратились в старые развалины.

Берил чмокнула его в щеку и воскликнула: «Шепардо!» – детское прозвище в стиле неоренессанса всколыхнуло в нем пеструю гамму чувств.

– Господи, надеюсь, никто не увидит меня в этой колымаге. Ты должен помнить, я снимала акцию группы активистов движения по борьбе с глобальным потеплением, когда они били такие машины.

Если Берил так волновали выбросы углеводорода в атмосферу, она должна была бы воспользоваться метро.

– Это «мини-купер», – мягко сказал он. – Вполне новый.

Она небрежно спросила, как дела. Шеп был рад, что сестра не обратила внимания, что он не ответил.

– Над чем сейчас работаешь? – поинтересовался он. Разумнее всего сейчас было поговорить о Берил. Состояние

дел в «Умельце Рэнди» ее никогда не интересовало; она считала, что там вообще ничего не происходит. Это была тяжелая работа, предубеждение к которой она унаследовала от их отца.

– Фильм о парах, которые решили не иметь детей. В центре внимания люди лет сорока пяти, практически упустившие последний шанс. О том, довольны ли они своей жизнью, не считают ли, что пожертвовали чем-то очень важным, отказавшись иметь семью. Очень любопытно.

Шеп попытался сделать заинтересованное лицо, что на этот раз далось ему с невероятным трудом.

– Большинство из них сожалеет?

– Большинство нет. Они совершенно счастливы!

Она стала рассказывать подробности, и Шеп заметил, что со стороны ее речь кажется бессвязной. Как документалист, по крайней мере, в таком качестве она была известна, если вообще была известна, она сняла фильм, в котором пела хвалебную оду Берлину, в Нью-Хэмпшире произносили Бер-лан, на провинциальный манер выходцев из Европы, в чем, по его мнению, скрывалось определенное очарование, и говорила о немецких эмигрантах времен Первой мировой войны. Она использовала интервью с представителями общины, население которой неуклонно уменьшалось. В ее работе было рассказано многое о жизни Новой Англии, и она в целом напоминала фильм Майкла Мура. Шепу понравилось. Он искренне порадовался за Берил, когда ее часовая работа была заявлена для показа на кинофестивале в Нью-Йорке. Потом сестра сделала короткий документальный фильм о людях, лишенных обоняния, и более серьезный о выпускниках университетов, бравших кредит на получение высшего образования.

Выбранная ею тематика только казалась случайной, на самом деле тогдашний друг Берил был членом как раз той группы, которая крушила машины, а сама Берил поддерживала их акции лишь по той причине, что не могла позволить себе купить автомобиль. Берил было немного за сорок, и у нее не было детей. Как и Шеп, Берил выросла в Нью-Хэмпшире, в городе Берлине. Сестра от рождения была не способна воспринимать запахи – имела полное представление о предмете – и до сих пор не выплатила кредит на образование. Личную причастность сестры к тематике работ подтвердила ее прошлогодняя картина о тех, кто снимает документальные фильмы, в работе присутствовал легкий налет грусти и было задействовано множество друзей.

Решительность, напористость, взбалмошность, свойственная ей в юности, с годами превратилась в жесткость и постоянно угнетенное состояние духа. Она «покажет им», кто бы они ни были. Производить фильмы на весьма скудные средства казалось в ее случае скорее не привычкой, а вызовом. Будучи недостаточно юной, чтобы к ней относились как к молодому дарованию, Берил все еще не смогла утвердиться в жизни настолько, чтобы ее воспринимали так, как ей того хотелось. Ах да, обоняние появилось у Берил еще в раннем детстве. За фильм она получила множество денежных премий от художественного совета. Однако фестиваль прошел много лет назад. Технический прогресс, позволяющий ей работать с портативной камерой и держаться в рамках бюджета, доказал, что любой желающий может сделать то же самое, это привело к растущей конкуренции. Ограниченность в средствах в ее возрасте делала ее все больше похожей не на талантливую женщину, посвятившую жизнь творчеству, а на неудачницу.

– Ты больше не думал о спонсорстве фильма о людях, бросивших погоню за деньгами? – спросила она, когда они надолго встали в пробке на Вест-Сайд-хайвей. – Я думала назвать его как-нибудь «Вера в Последующую жизнь».

Шеп уже пожалел, что поделился с ней столь личными для него выражениями.

– Нет.

– Ты будешь смеяться, но такие фантазии встречаются достаточно часто.

– Спасибо.

– Я просто хотела сказать, ты будешь не одинок. Что-то типа клуба. Хотя, честно говоря, я с трудом нашла тех, кто реализовал свою мечту. Всего два случая, но и эти люди вскоре вернулись. Одна пара уезжала в Южную Африку, и женщина там едва не умерла; еще один мужчина продал все, что имел, и уехал на греческий остров, где ему было скучно, тоскливо и языка он не знал. В обоих случаях никто не продержался больше года.

Шеп старался не вникать во все перипетии, которые уже разрушили большую часть ее жизни, и решил переключить разговор на семью. Слава богу, он ничего не говорил Берил об отъезде в Пембу.

– Разумеется, ты могла поговорить только с теми, кто вернулся, – заметил он. – Люди, нашедшие свое счастье, сейчас далеко отсюда.

Сейчас для него это были пустые рассуждения, но все же, стоя в громадной пробке, он желал, чтобы хоть для кого-то Последующая жизнь стала реальностью.

– Эй, ты сделал новый фонтан? – спросила она.

Куда более безопасная тема. В отличие от его семьи Берил считала его фонтаны очаровательными.

Когда они свернули на Крессент-Драйв, Шеп понял, какую ошибку он чуть не совершил в разговоре с сестрой, хотя, возможно, так было бы и лучше. Он неожиданно понял, что имела в виду Глинис, когда сказала, что не хочет, чтобы ей было хорошо. По непонятной причине Шеп хотел, чтобы Берил было как можно сложнее.

Жена и сестра сдержанно поздоровались в кухне. Отсутствие театральной жестикуляции и вздохов позволяло Глинис сделать вывод, что Шеп ничего не сказал сестре в машине о ее болезни; обмен взглядами подтвердил ее правоту. У них была общая тайна, и это только их дело, когда и кого посвящать в нее. А пока неприятный вечер продолжался – неприятный для Берил, – Шеп понял, что полезного вынесла для себя Глинис из множества исследований и анализов. Ожидание делало ее сильнее. Нечто похожее на хождение по дому с заряженным пистолетом в руке.

Глинис возилась с фольгой на лазанье. Шеп посетовал, что должен заниматься едой. Берил была слишком рассеяна, чтобы заметить, что обычно ужином занималась ее невестка. Она, похоже, также не заметила, с какой заботой Шеп помог Глинис занять место за столом и сам принес ей выпить. За последние две недели Глинис не сделала ни глотка вина, и он очень надеялся, что это поднимет ей настроение. Берил даже не подумала принести с собой бутылочку. Впрочем, она никогда этого не делала.