Другая девушка (ЛП) - Страница 8

Между пунктом А и пунктом Б существует множество маленьких шагов, и каждый из них накладывает на постановщика диагноза большой груз ответственности.

Мне показалось интересным, что ни у кого — из моих коллег — не хватило смелости сказать, что это они объявляют пациента невменяемым. Страх потерять лицензию или, что еще хуже, подвергнуться возмездию со стороны пациента заставляет их усомниться в правильности своих оценок. Честно говоря, на мой взгляд, это делает их слабаками.

Единственный ответ: если вы еще можете сомневаться, в своем ли вы уме, значит, вы не утратили чувство реальности.

Следовательно, пациент в здравом уме.

Я прижимаю марлю к ладони и смотрю на часы над дверью своего кабинета. Стрелки показывают время окончания учебного дня. Невероятно медленно. Мои руки горят в тех местах, где я обрабатываю свежие порезы.

Я могла бы подстричь ногти. Надеть перчатки. Есть способы заставить себя не причинять боль, когда переполняют эмоции. Но это часть моей реальности — глубоко укоренившаяся особенность того, кто я есть. Это способ оставаться в рамках настоящего.

Если мы слишком сильно меняемся внутри, я считаю, что именно так мы начинаем погибать. Как только теряется наша основа, любой уровень безумия может укорениться и заставить усомниться в реальности происходящего.

А в тот день на терапии… то есть, на занятии, я промолчала. Возможно, мне следовало сказать. Я не была согласна ни с большинством, ни со своим наставником. Я не знаю, как легко отличить здравомыслящего от безумного. Белое от черного. И тяга Картера к насилию может быть не так проста. Вряд ли он примет несколько таблеток, и — хоп! — поправится.

Как и у меня, этот демон внутри него может сидеть глубоко. Это больше, чем черта характера. Он может быть запрограммирован на то, чтобы испытывать любовь и насилие на другом уровне. Настолько, что, возможно, для него это одно и то же.

Та часть меня, которая хочет исправить его, борется с той, которая жаждет любить его, — с плохими сторонами и всем прочим. Во мне просыпается сильное желание защитить Картера от тех, кто хочет причинить ему вред.

Я здесь из-за него.

Я не знала, какова была моя цель, когда впервые разослала свое резюме по школам. Не знала, в каком направлении двигаюсь и чего добьюсь. Я просто следовала плану, который составила для себя с помощью доктора Лейтон.

Она была моим наставником еще до того, как я окончила среднюю школу. Она была рядом со мной на протяжении учебы в колледже. И она — мой внутренний голос, когда я чувствую себя потерянной.

Прозвенел последний звонок в этот день, и я, как одна из учениц, вскочила со стула, чтобы взять сумку и покинуть территорию школы до того, как улицы заполонят машины.

Я игнорирую непреодолимое желание поискать Картера в толпе. После его поведения в холле мне нужно переосмыслить… все.

Я подключаю телефон к зарядному устройству в машине и ставлю его на место, выезжая на главную дорогу, направляясь из центра города. Набираю контакт доктора Лейтон в своем телефоне.

Она сразу же отвечает.

— Эллис, как дела? Как там Блэк Маунтин?

Просто слушая ее голос, я уже чувствую себя хрупкой.

— Это было… непросто, — говорю я. Нет смысла подбирать слова или пытаться скрыть свои эмоции. Доктор Лейтон в совершенстве владеет искусством читать мои мысли. — Есть один студент, — начинаю я и погружаюсь в сложные чувства, которые вызвал у меня Картер за то короткое время, что я начала свою карьеру.

Доктор Лейтон молчит на линии, серьезно обдумывая мою дилемму. Затем:

— Эллис, я думаю, ты знаешь, что я хочу сказать.

Я сжимаю руль, отчего порезы на ладонях ощущаются еще сильнее. Я бесцельно еду по извилистой дороге, ведущей в гору.

— Риз, — я называю ее по имени, чтобы поставить нас в равное положение, чего никогда раньше не делала. — Он особенный. Сначала я подумала, что это лишь из-за того, кого он мне напоминает, но дело не только в этом.

— Ты доверяешь моему мнению? — перебивает она.

Моя нога тяжело давит на акселератор, когда я поднимаюсь все выше по склону.

— Доверяю.

— Тогда ты понимаешь, насколько опасна для тебя эта ситуация. Этот студент — слишком сложная задача для начала работы, черт возьми, это всего лишь первая неделя, — она замирает. — Мое профессиональное мнение таково: если ты правда хочешь помочь этому юноше, отойди в сторону.

В моей груди вспыхивает раскаленный добела уголёк. Я сглатываю.

— Понятно, — вот и все, что я говорю.

— Правда, Эллис? Заверь меня, иначе мне придется…

— Правда, — говорю. — Я понимаю. Не хочу рисковать своей карьерой.

— Ты зашла так далеко, — подбадривает доктор Лейтон. — Я горжусь тобой.

Слова, которые моя мать никогда не произносила, прежде чем покинуть эту землю. Огонь в моей груди угасает. Я позволяю дороге вести меня, не думая о пункте назначения.

— Я поступлю правильно, — заверяю я ее.

— Я знаю, что ты поступишь правильно.

Небо окрашивается в фиолетовый заходящим солнцем, которое постепенно скрывается за вершиной горы. Деревья становятся все гуще, когда я выезжаю за поворот. Мне следует развернуться. Но я еще не изучила свой новый город, и мне любопытно, где заканчивается дорога.

Я поступлю правильно.

Правильно ли будет оттолкнуть Картера? Кто еще поймет его на том же уровне, что и я? Иногда самое правильное — это высказаться, пойти против правил и принять неизвестность, опасность.

В линии деревьев появляется просвет, и я снимаю ногу с педали. Справа есть поляна. Я включаю поворотник — несмотря на то, что я единственная на дороге — и сворачиваю на тропинку, проложенную между лесистыми зарослями.

Чертыхаюсь, когда голые ветки царапают мою «Ауди» и стекла. Скрежет, раздирающий серебристую краску, действует мне на нервы, но я продолжаю ехать, пока передо мной не открывается поляна.

От этого места захватывает дух. Даже в тусклом вечернем свете вода в озере мерцает, отражаясь на склоне горы. Высокий горный хребет образует скалу, выступающую в виде полумесяца, а чуть ниже, с плоского плато, открывается вид на небольшой каскадный водопад.

Я хватаю телефон и выхожу из машины, желая подойти поближе и сделать снимок. Идя по узкой тропинке вокруг скалистой насыпи, я замечаю места, где горели костры. На камнях много угольков.

Мои губы расплываются в улыбке, когда я представляю, что подростки приходят сюда поцеловаться. Это напоминает мне о пляжной тусовке, где я впервые встретила Джереми. Хотя теперь эти воспоминания запятнаны. Моя улыбка исчезает.

Я прислоняюсь бедром к одному из больших валунов, жалея, что в машине нет сменной одежды, и поворачиваюсь, чтобы сфотографировать небо на закате. Громкий грохот заставляет меня вздрогнуть, и я чуть не роняю телефон в овраг.

— Черт возьми.

Рев мотора становится громче. Я отталкиваюсь от валуна и жду, пока проедет машина, но она только приближается. Решив, что настроение испорчено, я направляюсь к своей машине и тут же останавливаюсь, увидев черный мотоцикл, подъезжающий к моей «Ауди».

На мотоциклисте шлем, но я знаю — просто знаю, — кто это. Знаю, потому что уже несколько дней смотрела на этот мотоцикл на его странице в социальных сетях.

Картер рычит двигателем один раз, прежде чем выключить его, и выдвигает подставку, чтобы поставить мотоцикл. Он снимает шлем и вешает его на руль. Я завороженно наблюдаю, как он проводит рукой по своим темным волосам, не сводя с меня пристального взгляда.

Мой желудок сжимается в тугой узел.

— Что ты здесь делаешь?

Его губы изгибаются в греховной усмешке.

— Я следил за тобой.

Открываю рот, чтобы сказать… что-нибудь. Но теряю дар речи. Эта ситуация выбивает из колеи. Я не знаю, что сказать, что делать и даже о чем подумать. Я борюсь со своим желанием последовать за ним. Делаю все, что в моих силах, чтобы вести себя прилично… И вот он здесь, дьявол искушения.

Мы одни.

— Тебе не следует быть здесь, — говорю я, и слова доктора Лейтон буквально прорываются сквозь меня. Я сжимаю телефон в одной руке, ключи в другой и осторожно пробираюсь по камням. — Тебе лучше уйти. Или… я уйду.