Друг по переписке (ЛП) - Страница 58

Нет. Нет. Нет. Нет. Нет.

Он не смотрит на меня. Он не отвечает ни на мои отчаянные мольбы, ни на поцелуи, которыми я осыпаю его щеки и губы.

Он не может.

Он умер.

Истерически рыдая, я цепляюсь за Эйдана, пока что-то твердое и увесистое не ударяет меня по затылку.

Боль пронзает мою голову. Я вижу звезды. На мгновение у меня в глазах темнеет.

Когда я снова могу видеть свет, я лежу на спине, а Майкл тащит меня за запястья по деревянному настилу к ступенькам для купания в задней части лодки.

Мои слова выходят невнятными.

— Майкл. Что ты делаешь?

Я не могу разобрать, что он бормочет себе под нос. Это поток бессмысленных слов, произносимых между затрудненными вдохами, пока он тащит меня прочь от тела Эйдана. Я пытаюсь вырвать свои запястья из его хватки, но у меня не хватает сил.

Горячая жидкость стекает по моей шее. Кровь. Должно быть, он ударил меня чем-то тяжелым.

Пистолет. Майкл ударил меня пистолетом.

Еще больше фейерверков взрывается над головой. Я вижу их над нами, разноцветные вспышки звезд, окрашивающие полуночное небо, как куполообразная крыша собора. Дым стелется над водой. Где-то далеко лает собака.

Майкл подтаскивает меня к краю кормы и скатывает с нее.

Вода — это холодный черный удар, пронзающий мое оцепенение, как лезвие. Я погружаюсь на мгновение, прежде чем начать брыкаться и молотить руками. Я выныриваю на поверхность, отплевываясь и задыхаясь, дезориентированная и в панике. Страх острый, как нож, вонзается мне между ребер.

Я кашляю и кричу. Двигатели лодки гудят и грохочут. Майкл нависает надо мной на ступеньке, теперь он безумно смеется, его губы обнажили зубы.

Я пытаюсь уцепиться за ступеньку, промахиваясь на несколько дюймов. Майкл опускается на колени и протягивает руку. Я хватаю его за руку, думая, что он предлагает помощь, но быстро обнаруживаю, что это не так.

Он хватает меня за горло и сжимает.

Он толкает меня вниз и держит под водой. Даже здесь я слышу его безумный смех.

Что-то выскальзывает из кармана его рубашки. Оно падает в воду и кувыркается, проносясь мимо моего лица, маленькое и круглое, серебристое и сверкающее.

Это его счастливый никель «Буффало» 1937 года выпуска, без которого он никогда не выходил из дома.

Я брыкаюсь и сопротивляюсь. Мое сердце колотится о грудную клетку. Соленая вода щиплет глаза и обжигает легкие. Фейерверки освещают поверхность воды мерцающим калейдоскопом цветов.

Я не могу убрать его пальцы со своей шеи. Я цепляюсь за руки Майкла, извиваясь и кашляя, чувствуя запах дизельного топлива и пороха, дыма, моря и крови.

Эйдан.

Эйдан.

Эйдан, я люблю тебя. Я люблю тебя.

Мое тело тяжелое. Бурлящая вода надо мной замирает. Я дрейфую, мои волосы развеваются вокруг головы, мои глаза обращены к поверхности, моя рука протянута за помощью, которая не придет.

Ослепительный расцвет красок заливает море надо мной оттенками красного, зеленого и золотого, затем фейерверк гаснет, и все становится черным.

Мое сердце делает последний толчок, прежде чем остановиться навсегда.

Смерть не гасит свет; она только гасит лампу, потому что наступил рассвет.

— Рабиндранат Тагор

КАЙЛА

То, что мы называем памятью, — это слияние воображения и факта. Воспоминания — это истории о важных событиях в нашей жизни, которые мы рассказываем сами себе. В рассказе одни детали теряются, другие приукрашиваются, и правда, в конце концов, становится ближе к вымыслу.

Все как сказала Фиона. Каждый из нас создает свои собственные истины, даже призраки.

Полагаю, я должна была догадаться об этом в день, когда она вошла в дом и отключила охранную сигнализацию, не зная код. Это было в тот же день, когда она сказала, что, по ее мнению, меня что-то беспокоит и что призракам нужно успокоиться. К тому времени она работала у Уэйнрайтов уже больше месяца. Они оставили ее, когда покупали дом, еще не зная, насколько полезной она окажется.

Она не так одарена, как ее сестра Клэр, но этот дар передается по наследству.

Мне потребовались месяцы, чтобы разобраться в воспоминаниях и заново пережить свое прошлое, чтобы понять, что произошло. Я прожила две параллельные жизни, одну прошлую и одну настоящую, оторванная от реальности, но верящая в нее сама, совершенно слепая к правде.

Все, что произошло с Эйданом, было реальным. Как и все, что произошло после Нового года. Но все это перемешалось и перепуталось, потому что быть мертвым и не осознавать этого чертовски странно.

Прошлое. Настоящее. Факт. Память. Все взаимосвязано и является частью целого, как отдельные страницы в книге до того, как она будет переплетена.

Но теперь моя история восстановлена. Моя история рассказана. Книга моей жизни написана до последней главы.

Все, что осталось, это закрыть эту книгу и убрать ее.

~

Когда я открываю глаза, ничто вокруг не выглядит по-прежнему. Стены выкрашены в другой цвет. Ковер заменили деревом. Обстановка незнакомая, как и люди на фотографиях в рамках на стенах.

Дом сильно отличается от того, в котором я когда-то жила. Он другой, но знакомый, как лицо друга, которого ты не видел много лет. Раньше я не замечала изменений, но теперь с моих глаз спала пелена. Все наконец прояснилось.

Шторм снаружи унялся. Все стихло. За окнами гостиной рассвет разливает мерцающий свет по двору и далеким холмам. Я слышу щебет птиц, чувствую запах весны в воздухе и восхищаюсь красотой всего этого.

Раздается звонок в дверь.

Я двигаюсь к входной двери, подгоняемая силой столь же стихийной, как гравитация, столь же неудержимой, как время. Я поворачиваю ручку, открываю дверь и вижу Эйдана, стоящего на крыльце.

Он залит золотым солнечным светом и улыбается мне, как будто я — первый восход солнца, который он когда-либо видел.

— Привет, зайка, — мягко говорит он, его глаза сияют обожанием. — Ты скучала по мне?

Я падаю в его объятия. Его объятия слаще тысячи поцелуев, лучше миллиона желаний, совершеннее, чем любая мечта.

— Ты нашел меня, — шепчу я, плача от радости.

Он трется своей щекой о мою, вдыхая мой запах, и крепко обнимает.

— Я никогда не терял тебя. Как ты думаешь, кто звонил в дверь все это время?

Я зарываюсь лицом в его шею.

— Мне жаль. Я не знала. Я не могла видеть. Я была сбита с толку.

Он шепчет мне на ухо:

— Все в порядке. Я же говорил тебе, что буду ждать вечно, если придется.

Когда я поднимаю голову и смотрю на него слезящимися глазами, Эйдан улыбается такой красивой улыбкой, что у меня перехватывает дыхание.

Я говорю:

— Спасательный жилет был приятным дополнением.

— Я так и думал.

— Это ты был во время сеанса или я делала все эти стуки и спецэффекты?

— Это был я. Но все остальное, что происходило в доме, было связано с тобой. Мерцающий свет, открытые шкафы, включающийся и выключающийся телевизор… Я прошу прощения, но ты сделала существование Уэйнрайтов довольно невыносимым.

— Ух ты. Я мертва и мелодраматична. Можно сказать, жизнь после смерти здорово меняет мировоззрение.

— Ты была в шоке. Дай себе передышку, — мягко произносит Эйдан.

— А мое обручальное кольцо, провалившееся сквозь потолок? Монета, которая все время перемещалась? Я полагаю, это тоже был ты?

— Все это сейчас не имеет значения. Важно то, что мы вместе.

— Но подожди, как получилось, что я не понимала, что происходит, а ты понимал?

Эйдан улыбается.

— Может быть, я просто умнее тебя.

— Это ни капельки не смешно.

Повсюду вокруг нас золотой свет становится ярче. Я чувствую приятную настойчивость, тягу вверх, которая усиливается с каждым движением света. Я хочу поддаться притяжению, но сначала мне нужно кое о чем спросить.

— Почему ты ставил почтовые марки на все письма из тюрьмы? Это был ключ к твоему прошлому?