Древо тем. Книга замыслов - Страница 53

Я говорил тебе, что мы — боги — не знаем злости и мести, но чувства есть и у нас, мы тоже живые существа. Я ощущал разочарование, я был опустошен и подавлен и пристыжен тоже; признаюсь честно, мне хотелось как следует наказать этих дурачков безмозглых. Да тут еще Дьява крутился рядом, сыпал соль на рану: «Я, дескать, предупреждал, с этими заплатами на животной основе ничего не выйдет. Обезьяна так и останется обезьяной, хотя ты и обрил ее. Надо было все стереть и начать заново на пустом месте. Давай решайся, я подмету планету в одно мгновение. Ах, не хочешь? Ну конечно, ты всепрощающий, всетерпеливейший. Молча утрешься, вырастишь второе дерево, потом третье и тридцать третье. Перетерпеть думаешь, добротой преодолеть глупость? Давай приступай, посмотрю, на сколько тысячелетий тебя хватит».

Да, собирался я приступать к восстановлению, утешал себя, что по второму разу легче будет: схема продумана, план в голове, подробности только вспомнить.

Подумал, но растить не стал. Все равно Адам будет от горечи отплевываться, а у Евы от таблицы умножения головка заболит. Потому что нет у них стимула для усилий, не нужны им эти познания в Раю, им и так хорошо: солнышко и тень, фрукты и цветочки да милые любовные забавы — что еще требуется для полного счастья?

И порешил я изгнать эту парочку из Рая.

— Послал ангелов с огненными мечами, — опять я щегольнул памятью.

Бхага пожал плечами:

— К чему эта бутафория: ангелы, огненные мечи. Все было сделано естественным путем: организовал небольшой ураган из тех, что подметают атоллы чище пылесоса. Пальмы я ломал как спички, бананы выдрал с корнем, скосил всякие там розы и лозы. Смоковницы кружились у меня в воздухе словно бабочки, гонимые ветром. И гром барабанил как в рок-оркестре, и молнии фехтовали в тучах. Возможно, Адам с Евой и приняли их за огненные мечи, а ангелов пририсовать с перепугу было уж совсем нетрудно. В общем, от Рая оставил я кучу кораллового песка да щепки, а Адам с Евой бежали, куда я и гнал их ветром, по цепочке островов, которые и ныне именуют Адамовым мостом, бежали на обширный материк с колючими чащобами, ядовитыми болотами и раскаленными пустынями, населенный и тиграми, и змеями, и слонами, и микробами.

— Значит, ты наказал их все-таки, Господи!

— Ничуть! Нисколечко. Просто я пришел к выводу, что в тепличном Раю разум не разовьется. Для развития нужна нужда — материальная заинтересованность.

И сказано было: «В поте лица своего будешь ты добывать свой хлеб», — процитировал я.

И материальная заинтересованность сработала. Не сразу, постепенно, даже довольно медлительно. Я-то рассчитывал свое Древо Познания на десятилетний курс — на полную среднюю школу, а потребовалось не десять и даже не четыре тысячи, как по Библии, добрых сорок тысяч лет, чтобы дойти до современного уровня, едва ли это половина дерева. Но зато потомки Адама научились своим умом доходить.

И не попрекай меня, что я выбросил из Рая голого человека на голую землю. Не голые были люди, я вооружил их с самого начала Огнем и Речью. Огонь спасал от холода, от тьмы и от зверей; самые кровожадные хищники боялись огня. Что же касается Речи, это оружие Ева пустила в ход, как только ураган перестал завывать, крутить сломанные деревья в тучах и швыряться кокосовыми орехами. Чуть утихло, Ева выглянула из ямы, где они прятались между вывороченными корнями, и сказала жалобно:

— Адамчик, здесь очень холодно.

Адам выбрался из той же ямы на четвереньках, начал собирать сушняк. Дров я наломал предостаточно — и с зелеными стволами и с засохшими; вскоре огонек заплясал над хворостом. Люди почувствовали, что жизнь еще не кончилась.

— Адамчик, я покушала бы, — сказала Ева, робко улыбаясь.

Адам принес гроздь бананов. Вокруг валялись целые стволы фруктовых деревьев, выбирай на завтрак самые спелые плоды.

Насытившись, Ева повеселела.

— Адамчик, но здесь дует ужасно, — сказала она. — Укрой меня чем-нибудь.

Фиговые листочки в качестве плаща не годились. Адам принес Еве огромный лопух того же сломанного банана, и Ева завернулась в него — изобрела прообраз сари из зеленого листа.

— А где же мы будем спать, Адамчик? — продолжала она. — Неужели прямо на земле? Тут так сыро и грязно после дождя. И гады какие-то ползают. Еще укусят во сне.

Адам припомнил, как обезьяны устраивают гнезда на деревьях, на сук с развилкой кладут ветки, на ветки траву. Ева осмотрела висячий дом без одобрения:

— Адамчик, я же свалюсь отсюда, исцарапаюсь вся. На одну ночь полезем, но утром придумай что-нибудь получше.

Утром Адам предложил построить шалаш. Однако Ева забраковала «рай с милым в шалаше». Она уже думала о младенце, а для младенца шалаш не жилище, дымно и простудно.

— Адамчик, разве это защита от зверей. Нам нужен надежный дом… для троих.

— Третий? У нас будет ребенок… сын? — Адам расцвел от гордости.

— Будет, — обещала Ева. — Но для ребенка нужно надежное жилье. Я видела, тут звери живут в пещерах. Адамчик, ты не мог бы выгнать зверя как-нибудь?

— Выгоню. Огнем напугаю, — обещал Адам.

Вот так двинулся вперед прогресс. Голод диктовал, Ева требовала, Адам что-нибудь придумывал. В Раю Адам с Евой были приучены к обезьяньей фруктово-ореховой диете; недаром и по сей день истинные йоги питаются только фруктами и орехами. Но в Райском саду позаботился о плантациях я; на материке съедобные плоды надо было разыскивать среди несъедобных, лезть за ними или палкой сбивать. Палка служила заодно и примитивным оружием, потом к ней приделали каменное острие, потом камни научились обкалывать, потом, когда плодовые заросли иссякли, научились охотиться на крупного зверя с огнем, с копьями, с луками и стрелами. Всего этого в Библии нет. По Библии, сразу же сыновья Адама — землепашец Каин и пастух Авель. А на самом деле до скотоводства и хлебопашества дошло едва ли тысячное поколение потомков Адама.

— Тысячное поколение? Так что не Каин убил Авеля?

Бхага возмутился почему-то.

— В этом вашем «Божественном откровении» намешано всякого, не разберешь, чего там больше — униженной лести или клеветы на меня. Ну посуди сам, к чему мне нужны были жертвы Каина или Авеля — колосья и ягненочек. Мы же бестелесные, и уж, во всяком случае, не мясом и хлебом заряжаемся. Разве не ясно тебе, что легенда эта придумана пастухами? Они, дескать, милые и добрые, а злой и завистливый землепашец убивает робкого брата своего. Ведь на самом-то деле, это ты и по истории должен бы знать, именно скотоводы во все века были агрессорами: лихие конники, вооруженные пастухи, привычные к походам, к переездам и к грабежам. Им много земли нужно для пастбища, им всегда тесно было в самых просторных степях в отличие от земледельца, которого кормила какая-нибудь полянка. Впрочем, в другой библейской легенде, более поздней, дается противоположное решение. Голодный охотник Исав, без толку гонявшийся за дичью, отдает свое первородство надежно сытому земледельцу Иакову за чечевичную похлебку.

Кто же на самом деле изобрел убийство? Да многие, в разных местах, в разных странах. Перешли от фруктов к мясу, научились охотиться, убивать, проливать кровь антилоп, оленей, быков, медведей, мамонтов. Убивали и хищников, обороняясь, а потом пожирали прожорливых, не пропадать же мясу зря. Убивали сообща, деля добычу, спорили: «Ты забрал себе самое вкусное, ты отхватил кусок пожирнее». Спорили, а дубинки в руках, копья в руках, долго ли замахнуться? Я не зафиксировал, кто был самым первым убийцей. Это была бы формальность, как «пятимиллиардный житель Земли». Решили считать пятимиллиардным младенца, родившегося в городе Загребе после полуночи. На самом деле много было первых каинов. Как это говорится у вас: «Идея носилась в воздухе».