Древо тем. Книга замыслов - Страница 26

Вот план и составлен. Можно писать повесть. Есть начало — сон, есть конец — термометры.

И все-таки не уверен я, что буду писать эту историю об учебнике волшебного дела. Вижу литературные трудности, которые трудно преодолеть, едва ли сумею.

Порядок глав такой: кабинет — тайга, кабинет — Гималаи, кабинет — Австралия, кабинет — Амазонка… Успех добыт в кабинете, но ведь главы-то о странствиях занятнее. У Логина рассуждения, у Славы активные действия, чужие страны, разные люди, враги и помощники, борьба, спешка, напряжение. Увы, приключения для нас интереснее теории… даже теории колдовства. Боюсь, что и сам я, будь я читателем, торопился бы пролистать физические главы, скорее перейти к географическим.

Представляю себе, что некий писатель решил бы создать многоплановую эпопею о XVII веке. И в одном плане был бы д’Артаньян, а в другом Галилей. Они же современники. Осада Ла-Рошели датируется 1628 годом, отречение Галилея — год 1633-й. И были бы в том романе четные главы о Галилее, а нечетные о мушкетерах. Нет сомнения, что при всем уважении к великому ученому, читатели бы пропускали астрономические главы, торопясь к фехтовальным.

И незачем даже представлять, воображать такое, пример у меня на полке: детектив братьев Вайнеров о краже скрипки Страдивариуса. Там перемежаются главы о краже с главами о жизни великого мастера. И кража, увы, затмевает творчество, следователь волнует больше, чем мастер.

Видимо, таково свойство человеческой психики. Борьба для нас занимательнее, чем труд, действия интереснее мышления. Даже и Пушкин «читал охотно Апулея, а Цицерона не читал».

Ведь я же задумал повесть о Логине — теоретике волшебного дела. Славу ввел, чтобы немножко облегчить чтение, расцветить, разбавить сухие ученые главы. Но боюсь, что расцветка затмит рисунок. Приключения Славы и придумывать, и описывать легче. Невольно акцент уходит из кабинета в горы и леса.

Пожалуй, и сам Слава как герой привлекательнее Логина. Смелый и находчивый, неутомимый, неунывающий, и с людьми-то он ладит, и в доверие легко входит. Право, и читателю он понравится больше, чем педантичный Логин. И хотя не он одержит победу, хотя не он на правильном пути, читатель ему захочет подражать, а не сугубо положительному Логину.

У Джека Лондона есть известный рассказ «Черепахи Тэсмана». Герои его — два брата, они получают равное наследство. Младший умножает его дома, в Штатах, старший ищет богатство в Южных морях, пускается в авантюры, садится на мели финансовые, сажает на мели суда, терпит крушения, морские и житейские, теряет здоровье и деньги, свои и одолженные у брата, к нему же приезжает умирать. Но крепкого, благополучного, преуспевающего городского бизнесмена никто не любит и не уважает, а о старшем бизнесмене-авантюристе говорят с восторженным почтением: «Клянусь черепахами Тэсмана, это был человек!»

Не будем ли мы с вами, и автор и читатели, сочувствовать авантюристу Славе, вместе с ним надеясь, что в следующий раз он найдет и философский камень, и эликсир жизни, и готовенькую волшебную палочку.

И даже если, литературной логике вопреки, я сделаю его нехорошим человеком, не таким, каков он — общительный, увлекающийся, легкий на подъем и легкомысленный, а злобным, жестоким, нелюдимым, все равно его позиция будет выглядеть заманчивее, потому что — такова уж психика человека, — потому что мы с вами хотим не просто чудес, а чудес легких, легко достижимых.

На то есть причина, психологическое оправдание.

Ведь легкий путь — это путь экономии, быстрый, короткий, всем доступный. Так стоит ли идти по скользкой, извилистой, труднопроходимой тропинке? Не проще ли рискнуть и спрыгнуть с откоса?

Правда, рискуешь, можно и ноги переломать. Но говорят, что риск — благородное будто бы дело.

Каждый понимает: если ежедневно откладывать рубль, то к старости, учитывая еще и сложные проценты, наберешь тысяч тридцать. Но ведь это так скучно и невыразительно, каждый вечер думать о рубле, каждый месяц нести тридцатку в сберкассу, скопидомничать, годы до старости считать. Не лучше ли купить лотерейный билет? Авось повезет. Трах — и машина!

Каждый понимает: если окончить институт, получить диплом, да диссертацию защитить, да стать во главе лаборатории, да помощников подобрать дельных, да целеустремленно работать год за годом, можно в конце концов выдать какое-нибудь техническое чудо. Но так хочется спрямить дорогу. Вдруг повезет: вышел в поле погулять, трах! — приземляется «тарелка». «Здравствуйте, пришельцы, вы привезли мне волшебную палочку7» — «На, держи!» И начинаешь творить чудеса.

Но так как пришельцы что-то медлят; сорок лет уже мир гоняется за «тарелками», никак не удается сервировка, придется, видимо, сесть за стол и задуматься.

В чем суть волшебства?

Нам хочется А превратить в В.

Чтобы превратить А в любое, наперед заданное В, необходимо произвести четыре действия…

Для четырех действий необходимы четыре условия, четыре «если»… и так далее…

Капля за каплей, буква за буквой, цифра за цифрой, страница за страницей учебника для волшебника.

Издавна меня волнует тема рождения открытия. Как это получается: бродит человек по комнате, ерошит волосы, дымит, давит окурки в пепельнице или же под яблоней лежит, травинки покусывает, рассеянно смотрит на тающие облака. Ну, яблоко сорвалось с ветки. Бах! — закон всемирного тяготения.

Читатель пожимает плечами. Ну и что тут нового, что тут фантастического? Об открытиях написаны тонны книг, контейнеры, большегрузные поезда. Есть целая серия: «Жизнь замечательных людей». Почитай про Ньютона, почитай про Колумба…

Как делается открытие? Пожалуй, в серии «ЖЗЛ» самим заголовком подсказан ответ. Замечательные открытия делают замечательные люди. Почему делают? Потому что замечательны. Чем именно? Замечательно трудолюбивы, целеустремленны, усидчивы, преданы науке, требовательны к себе, упорны и т д. и т д. Прекрасный ответ. Чрезвычайно дидактичный. Призывает школьников проявлять усидчивость, прилежание, трудолюбие. Но, как сказали бы математики, это условие необходимое, но не достаточное. Увы, сколько мы знаем намертво приклеенных к стулу, маниакально усидчивых, трудолюбивых и преданных науке заготовителей макулатуры!

На Западе в популярных биографиях иная традиция: счастливая судьба. Открытие сделал тот, кто не растерялся, ухватил жар-птицу за хвост. Один мальчик связал веревки, получилась ременная трансмиссия; другой загляделся на кипящий чайник, увидел в нем паровую машину. Повезло, не растерялся, сообразительность проявил… Очень это укладывается в традиционный тезис предпринимательства: богат тот, кто не прозевал счастливый момент.

И столь же часто: гений был гениален с пеленок. Гениален, вот и сделал гениальное открытие. Почему опередил эпоху на сто лет? Потому что гений. И вопрос снят. И для литературы удобно. Герой ярок, у него характерная черта — гениальность. Читатель его заметит и полюбит. И сюжетные приключения легче строить вокруг гениального героя, единственного владельца откровения, непостижимого, недостижимого для всех прочих рядовых ученых.

Только один недостаток у этого образа — он неправдив.

В одинокого героя еще можно было поверить во времена капитана Немо и «Аэлиты». Читатели тогда редко сталкивались с техникой, для них открытия как бы валились с неба. Легко можно было допустить, что где-то на необитаемом острове таинственный капитан Немо уже строит подводную лодку. Но сейчас научных работников миллионы, с техникой связаны десятки миллионов. Кто поверит, что некий инженер Лось в сараюшке на заднем дворе соорудил корабль для полета на Марс?

Мы-то знаем, как достаются космические корабли.