Древний Восток - Страница 48

Поэтому уже в середине III тысячелетия до н. э. шумеро-аккадцы устойчиво подразделяли окружающий мир на обширные этнополитические регионы. Это деление накладывалось на другое, чисто географическое, выделение четырех сторон света, несколько отличавшееся от нашего: оси, которые задавали четыре стороны света у месопотамцев, проходили с северо-запада на юго-восток и с юго-запада на северо-восток.

К юго-западу от низовьев Тигра и Евфрата, на сопредельной территории Северо-Восточной Аравии у Персидского залива, выделялся край «Горы Эанны» (по-видимому, соответствующий ареалу былых поселений местных убейдцев). Затем на запад и северо-запад вдоль Евфрата вплоть до Центральной Сирии простирались края племенных групп семитского корня — сутиев у западных границ Шумера и эблаитов к северо-западу от них (отметим, что «эблаитами» этот народ называют современные ученые, по его крупнейшему центру — Эбле в Сирии). Край эблаитов именовался у шумеро-аккадцев «Марту» (по-шумерски) и «Амурру» (по-аккадски); оба эти слова также обозначали одну из сторон света — северо-запад, так как эблаиты расселялись именно в этом направлении от Нижней Месопотамии.

Полоса земель от гор Амана в Северной Сирии до Центрального Загроса, захватывавшая большую часть Верхней Месопотамии, составляла край субареев — «Субар». Эблаиты и субареи жили, как и шумеро-аккадцы, множеством номовых государств и пользовались месопотамской клинописью. Временами одному из их номовых центров удавалось подчинить обширные окружающие пространства. Так, обширные земли края «Амурру», т. е. Сирии и сопредельных районов, в середине III тысячелетия до н. э. были объединены под верховной властью правителей Эблы.

За районами расселения эблаитов, на побережье Средиземного моря, уже были воздвигнуты города, где жили западносемитские предки финикийцев; за субареями на север и восток обитали горные племена хурритов (между озерами Ван и Урмия) и кутиев (в современном Иранском Азербайджане и по северо-восточным отрогам Загроса). Они были родственны современным восточнокавказским народам: хурриты — вайнахам, а кутии — дагестанцам.

К востоку от кутиев, субареев и шумеро-аккадцев, от Загроса до Гималаев, лежал огромный ареал расселения племен и народов, родственных дравидам — нынешнему населению Южной Индии. Этот ареал включал в себя большую часть Ирана, юг Средней Азии и Северо-Западную Индию. Непосредственные предки современных дравидов жили тогда не на юге, а на северо-западе Индии, в бассейне реки Инд, и были творцами первой цивилизации на территории Индийского субконтинента — индской, или хараппской культуры (так она названа по современному географическому пункту Хараппа, где наряду с Мохенджо-Даро раскопан один из крупнейших городов этой культуры). Ареал индской цивилизации был хорошо известен месопотамцам под названием «Мелухха, Мелахха»; судя по тому, что столетиями спустя индоарийские пришельцы именовали аборигенов Индии «млеччхами», это слово отражало самоназвание прадравидов-хараппанцев.

Народы, родственные хараппанцам, расселились с востока на запад вплоть до Загроса. Юго-Западный Иран, от рубежей Двуречья до современного Фарса занимало несколько племенных княжеств, чью совокупность месопотамцы именовали «Элам» (по-аккадски доел. «Высокая (горная) страна»), Предполагают, что это слово является лишь удачным по смыслу аккадским звукоподражанием названию, которое давали своему краю сами насельники Элама — Хал-тэмпт (на их, так называемом эламском, языке это значило «Страна бога»). Элам то объединялся, то вновь распадался на части. Из какой бы области Элама не выходила объединившая его династия, своей официальной столицей она обычно числила Сузы — город в долине рек Керхе и Каруна (наиболее плодородной части страны), контролировавший пути из Элама в Месопотамию. В эпохи прочного объединения эламиты обычно представляли угрозу для месопотамцев, в периоды распада часто становились их жертвами. В Месопотамии Элам считали страной демонов и злого колдовства, а его обитателей — жадными до месопотамских богатств грабителями-горцами.

Из других этнополитических образований Ирана той эпохи, помимо Элама, следует упомянуть Аратту в Центральном Иране, известную своими контактами с Шумером; особую этнокультурную общность на севере Ирана, которая занимала Сиалк и Гиссар и создала здесь обширные протогорода с развитой металлургией так называемой «астрабадской бронзы» (предположительно это были племена каспиев, по которым еще в глубокой древности получило свое имя Каспийское море); могущественное царство Варахше с центром в современном Кермане, контролировавшее все территории между Эламом и зоной индской цивилизации; и, наконец, золотоносную страну Харали на северо-восточных рубежах Ирана (современным археологам эта страна известна как ареал культуры, чьими памятниками являются Анау и Намазга-тепе на территории современной Туркмении). Земли, лежавшие далее на восток, входили в орбиту культурных влияний прадравидов индской цивилизации, порой простиравших свою власть до Амударьи. Район Загросских гор на стыке Элама, Месопотамии, субареев и кутиев именовался у шумеров «Горной страной кедра» (впоследствии он был известен как край горцев-луллубеев, родственного эламитам народа).

В последние века Раннединастического периода масштабы междоусобных войн в Шумере только нарастают, никому не доставляя сколько-нибудь прочного успеха. Шумерская пословица безнадежно констатировала: «Ты идешь, захватываешь землю врага; враг приходит — захватывает твою землю!». Военные потрясения разоряли народ и обостряли социальный кризис: каждая «великая» победа обогащала прежде всего номовую верхушку, каждое крупное поражение ставило рядовых жителей на грань выживания, и они вынуждены были еще глубже влезать в кабалу к богатым и знатным представителям той же верхушки.

В Лагаше, одном из наиболее экономически развитых шумерских номов, дело дошло до переворота и уступок со стороны знати. Правитель Лагаша Лугальанда сосредоточил в своих руках безраздельную собственность на половину всех земель Лагаша, начал массовое перераспределение должностей в пользу своих личных слуг, увеличил поборы с зависимых людей и с общинников. Одновременно с этим апогея достигло долговое закабаление общинников знатью. В ответ дом этого правителя оказался низложен народным восстанием (впрочем, свергнутого царя при этом оставили жить и пользоваться правами свободного гражданина Лагаша), а на его место народное собрание поставило некоего Уруинимгину, наделив его титулом «лугаля» (ок. 2318–2312 гг. до н. э.).

Вновь, как и в изложенном ранее эпизоде с Гильгамешем, проявилась нередкая для раннеклассовых обществ расстановка сил: народ и выдвинутый народом «надобщинный» царь — против общинной знати (так как народ надеется на то, что царь, стоящий над всеми, защитит его от «сильных людей» как от своих собственных ближайших соперников и недоброжелателей). Уруинимгина упразднил чрезмерные поборы с населения, вновь отделил храмовое хозяйство от личного домена правителя, отменил ряд долговых сделок. Такие реформы иногда проводили и в других номовых государствах Месопотамии; они временно ослабляли остроту социального кризиса, но не его причины.

В конце XXIV в. до н. э. набирает силу новый завоеватель — царь Уммы Лугальзагеси. По своей психологии он был, видимо, типичным представителем «аристократических» номовых династий Шумера, с крайним высокомерием относящимся к простонародью и опиравшимся на тяжеловооруженную дружину. Как объединитель Месопотамии он использовал смесь принципиально новых и старых приемов: он стал систематически устранять и истреблять правителей соседних номов и объединять города под своей властью — это было ново. Однако он делал это не за счет слияния этих номов в единую державу, а на основе личной унии, сохраняя там традиционную структуру власти и лишь возглавляя ее лично в каждом центре по отдельности; номового сепаратизма это, конечно, не изживало. Лугальзагеси разгромил Уруинимгину Лагашского, аннексировал Уро-Урукское царство и перенес свою столицу в Урук. На севере он разбил Киш, царь которого погиб.