Древние боги славян - Страница 65

Есть ещё одна важная для понимания образа Макоши особенность (Гаврилов, Наговицын, с. 325–334), замечательное упоминание о которой можно найти у В. Н. Татищева в «Истории Российской»: «Ректор Апиц во утверждение сего (что новгородские словене пришли на Ильмень из западных славян) приводит, якобы новагородцы древле герб имели воловью голову, как и мекленбургский; токмо я сего нигде не нахожу, токмо что идола Мокоба имели с воловьего главою». До Татищева о Mokossi с рогатой головой писал Георг Андреас Шлейзинг в своей «Древней и современной религии московитов» (Schleusing, 1698). Со ссылкой на сведения некоего еврея-купца, побывавшего в Киеве во времена до Шлейзинга, он описал действовавший ещё в XVI или XVII вв. храм язычников и четырёх идолов в нём: Pioruni, Mokossi, Chorsi, Stribi. На изображении — существо, покрытое густой шерстью, имеющее четыре рога и козлиные ноги. Невзирая на неоднозначность свидетельства об открытом процветании языческого культа в конце Средневековья, вспоминается классическое скульптурное изображение древнегреческого Пана. Как воплощение Природы и Дикого Леса, Велес подобен Пану: «Veles: Велесъ — Pan, ymago hircina» (Mater Verborum), козлоподобный, позже его отождествляют с рогатым Сатаной. Известны по меньшей мере ещё три упоминания Мокоша-Мокоса в мужском роде. Из знаменитого собрания пословиц Даля известно: «Бог — не Макеш, чем-нибудь да потешит». Это второй источник, где «Макеш-Мокос» назван богом, а не богиней. Согласитесь, правильнее было бы тогда говорить не о Боге, а Матери Божьей!

Наконец, в третий раз в мужском роде имя это употребляется в «Поведании о Мамаевом побоище великаго князя Дмитрия Ивановича Донского»: «Мамай же царь… нача призывати боги своя: Перуна, Салманата, Мокоша, Раклия, Руса и великаго своего помощника Ахмета» (по рукописи, имевшейся в распоряжении И. И. Срезневского: Срезневский, т. II, ч. 2, с. 920). В. Н. Татищев со ссылкой на польского средневекового автора Мацея Стрыйковского и его изъятия из «рускаго древняго летописца», как уже указано в самом начале, утверждает, что был у славян некий бог «Мокос, скотов».

По устной информации А. В. Платова, некоторые священные камни в Литве носят характерное имя «Мокас». В литовской традиции это имя принадлежит некоему архаическому балтскому мифологическому персонажу. Приблизительное значение — Умеющий, Могущий, иногда «Учитель». Мокас представлял собой своего рода персонификацию духа предков, которые, по литовским поверьям, живут в священных камнях, он помогал женщинам зачинать детей. С этим связаны специальные ритуалы у священных камней (Василевичюс, 2000, с. 125–133; Tarasenka, 1958).

«Множество легенд в Литве связано с большими камнями, в которых обнаружены отверстия или „отпечатки ног“. Просверлить дыру в камне — означало оплодотворить земную силу, которая обитала в нём. Скапливающаяся в отверстиях дождевая вода приобретала магические свойства…»(Гимбутас, 2004, с. 204–205). Найденный в Литве в XIX в. огромный камень в виде бюста женщины по верованиям литовцев мог вызвать беременность у женщин, считавшихся бесплодными.

Из описания 1836 г. известно, что в Литве существовали каменные памятники, обычно высотой 6 футов (180–190 см), они были гладко обтёсаны и окружены изгородью. Традиционно подобные сооружения посвящались богиням, которые проводили своё время на камнях и пряли нити людских судеб. В 1605 г. один из иезуитов сообщал о почитании камней на западе Литвы: «Мощные камни с плоскими поверхностями назывались богинями и почитались как защитники урожая и животных».

Связь с судьбой, урожаем, животными и родами указывает на сходство верований литовцев и славян в божество типа Макоши-Мокоса.

Для сравнения приведём свидетельство Н. Пенника и П. Джонс, которые со ссылкой на источники указывают, что «у камня Одина, камня с отверстием в Крофт-Один, Оркни, приносили клятвы вплоть до 1814 г., когда его разрушил один крестьянин. В 1791 году старейшины Оркни обвинили молодого человека в том, что он нарушил „данное Одину обещание“, т. е. клятву, принесенную на камне Одина. Все приходившие к этому камню оставляли в качестве подношения хлеб, сыр, кусок материи или камешек. На гравюре на дереве 1823 года изображены „спящие камни“ в Оркни — Кольцо Стеннес, известное как храм луны, где женщины просили Одина освятить их обручение» (Пенник, Джонс, 2000, с. 285).

Образ (чёрта) Велса/Вельняса в Литве также ассоциируется со священными камнями. Это может служить любопытным дополнением к предположению о том, что у славян Мокос (как мужской вариант имени Мокошь) — одно из имён мудрого Велеса.

«В грамоте св. Антония Римлянина XII в. приводится, между прочим, имя Волоса вместо Власия: „на Волховом тудоре с женою и детьми одерен Волос“. У мордвы, потомков ростовской мери, до сер. XIX в. сохранялась память о Волосе, которого здесь олицетворяли в виде большого камня, а это представление древнего Волоса очень напоминало изображение на одной старинной иконе св. Власия сидящим на скале, а кругом его скот. В некоторых местах праздник св. Власию не всегда совершался по указанию церковного месяцеслова. Простой малороссийский люд, который глубоко чтил этого угодника, переносил день памяти его с 11 февраля на четверг Сырной, или Масленой, недели, находя Сырную неделю более приличным временем для празднования памяти св. покровителя стад потому, что с наступлением Сырной недели начиналось особенно употребление сыра, масла, сметаны, молока — продуктов, доставляемых домашним скотом. Св. Власий почитался защитником домашнего скота от злого существа, именуемого Коровья смерть» (Калинский, 1877).

В индоевропейской традиции боги, имеющие сходные имена, обладают и сходными функциями. Это позволяет предположить, что под именем Мокоса может выступать один из известных богов, которого славяне называют «Велес, Волос», Великий бог славян.

Мокос и Макошь, вероятно, образуют такую же пару, соединяющую в себе мужской и женский принципы бытия, как Род и Рожаница, Дый и Дива, Лад(о) и Лада, Свентовит и Светлуша… И тем, кто исследует язычество как традиционную культуру, стоит поискать такую симметрию для каждой богини или бога.

— «Скотья богиня» и хозяйка Дикой Природы.

— Богиня Судьбы, Пряха. Хозяйка путей и перекрёстков.

— Подательница удачи, счастья, достатка, возможно, связана с урожаем.

— Богиня колдовства, Хозяйка потустороннего мира. Властительница перехода в мир Иной, жизнь и смерть ей подвластны в равной мере.

— Покровительница жен и хозяек.

— Лунная богиня, жена или ипостась Велеса.

Археоастрономические исследования применительно к дохристианским воззрения восточных (и не только) славян, надо признать, находятся в зачаточном состоянии. Если греческую мифологию мы узнаём ещё в школе по зодиакальному кругу, а касательно западноевропейских традиционных представлений поиск сведений хоть и представляет трудность, но всё же возможен, то с «небом славян» дело обстоит почти никак. Вместе с тем вся история мировой мифологической науки убеждает нас, что древние склонны были не только «переносить» мифы на звёздное небо, но само звёздное небо и подвижные планеты могли послужить тем толчком, который приводил к появлению тех или иных сюжетов.

Речь ни в коем случае не идёт о том, чтобы, подобно А. Н. Афанасьеву или другим сторонникам метеорологической школы, видеть во всех мифах отражение восприятия небесных явлений — с поправкой на астрономию, а не на дождь или снег. Традиционное мировоззрение, скорее, будет видеть в том и в другом манифестации, проявления неких процессов высшего порядка, видимо, даже генетически родственных.

Но мы, как нам представляется, не вправе отрицать не только возможности отражения мифологии древних славян в образах небесных явлений, но, скорее, должны считать такое отражение доказанным. Свидетельством тому следует считать явно дохристианские названия ряда астрономических объектов, скажем, звёздное скопление Плеяды известно в том числе под названием Волосыни, или Волосожары. В этом разделе авторы не стремятся подробно рассматривать вопросы археоастрономии — и не только в силу своей недостаточной компетентности, но и из-за огромности темы. Мы хотим лишь поставить проблему и обозначить направление дальнейших поисков.