Древнейший - Страница 4

Без сомнения, такой маршрут был и затратным, и небезопасным, но добираться по суше в разгар войны – безумие. Брансену оказалось проще согласиться с этим, чем признаться себе в том, что он еще не готов к судьбоносному путешествию.

Итак, троица снова двинулась в путь. Дорога вела на запад, но менее чем через милю повернула, и взорам путников открылся знаменитый город. Окруженный южными холмами, он раскинулся в низине, по которой струились три бурливых ручья. Соединившись, они образовывали глубокий водоем, где располагался северный городской причал. Здесь брала начало река Мазур Делавал, чьи быстрые потоки спешили влиться в неспокойные воды северного залива.

Сама столица выглядела именно так, как представляли Брансен, Кадайль и Каллен: бесконечные ряды каменных и деревянных домов, многие в два, а то и в три этажа. Большую часть города, включая центр, окружала каменная стена. За ней возвышался замок. Громадный и величественный, он господствовал над всем пейзажем. Ничего подобного Гарибонду и двум его спутницам видеть не приходилось. Три башни, соединенные между собой, простирались к небесам настолько высоко, что стремление владыки Делавала царствовать надо всем Хонсе сразу переставало казаться абсурдным.

К концу дня они добрались до окраины города. Поплутав узкими улицами, по обеим сторонам которых лепились лавки и магазины самого разного толка, путники вышли на просторную рыночную площадь, расположенную прямо за городской стеной. По дороге им попалось несколько пожилых крестьянок, делавших последние покупки перед закрытием рынка.

Кадайль слезла с козел и теперь шла рядом с мужем и матерью, ведя под уздцы упряжку.

– Испорченные продукты, – тихо сказала Каллен спутникам. – Откуда им быть, как не из замка, с кухонной помойки?!

– Все то же, что и в Прайде, – согласилась Кадайль. – Верхушка забирает себе все самое лучшее, а нам достаются отбросы.

– Все, кроме того, что мы сами им никогда не отдадим, – хитро улыбнулась Каллен.

– И того, что один разбойник в черном отобрал у них, – добавил Брансен, и все трое засмеялись.

Кадайль вдруг замолчала, пораженная внезапной мыслью, и внимательно посмотрела на мужа. Тот ответил ей непонимающим взором.

– Ты ведь не думаешь… – начала она.

– Иногда думаю.

– Да нет же! Я надеюсь, ты не думаешь, что ему можно появиться здесь, – продолжала жена. – Я имею в виду Разбойника. Пока мы в Делавале, ты должен носить маску Цапли.

– Какая уж тут маска, – вздохнул Брансен, доставая гематит из-под косынки и быстро пряча в карман.

Из линии Ки-Чи-Крии по телу тут же побежали волны боли и судорог.

– Я так-к-кой и есть.

Кадайль вздрогнула, услышав его прерывистую речь.

Брансен заметил это.

– Вижу, Цапля тебе отвратителен, – произнес он довольно гладко, чем немало удивил ее.

Указав взглядом на карман, Брансен дал понять, что держит там душевный камень в кулаке. Амулет теперь не касался лба в точке Чи, но продолжал действовать, хотя и слабее.

Кадайль нахмурилась, и молодой человек поспешил возобновить свои угловатые движения.

– Даже не пытайся ничего украсть в этом городе. С владыкой Делавалом такие шутки не пройдут, – прошептала она.

Брансен промолчал, не желая сознаваться, что именно о краже сейчас и думал.

В город их не пропустили. Ворота были открыты только для повозок и лошадей, принадлежащих городской знати или богатым купцам, платившим немалую мзду за право провести внутрь коня, осла или телегу. Однако стража была столь любезна, что указала путешественникам дорогу к ближайшей конюшне, заверив их в том, что хозяин – уважаемый человек.

По правде сказать, его репутация не слишком волновала наших героев. В повозке почти не было ценностей, не считая шелкового одеяния Брансена и небольшого свертка, который они собирались взять с собой. Ослик Дулли был старым другом, но бесполезной скотиной, а лошадей они все равно намеревались продать. Бедные животные уже намучились на разбитых дорогах.

Ениум, хозяин конюшни, оказался высок и тощ. Густой загар на его лице оттеняла черная щетина.

– Обеих надо подковать заново, – сообщил он, осмотрев кобыл. – Много прошли.

– Слишком много, – ответила Каллен.

– Везем его к монахам, – объяснила Кадайль, заметив взгляд, которым конюх окинул Брансена. – Это его на войне так ранили.

– Ничем они не помогут, – расхохотался Ениум и замахал руками. – Разве что золотишком заплатите, причем щедро.

Каллен и Кадайль грустно переглянулись. Услышанное не стало для них новостью. Кое-что в Хонсе было неизменным.

– У нас почти не осталось денег. Мы надеялись, вы купите лошадей и повозку, – сказала Каллен.

– Купить? Этих развалин?

– Так ведь пройдено сколько…

– И то правда, – согласился Ениум. – А что с ослом?

– Его мы оставим. Нам предстоит еще долгий путь, – пояснила Каллен.

Убедившись, что переговоры идут успешно, Брансен с Кадайль отошли подальше. Вскоре к ним присоединилась Каллен, позвякивая кошельком с серебряными и даже одной золотой монетой.

– Он согласен бесплатно приютить Дулли, пока мы в Делавале, – довольно улыбнулась она. – Хорошо сторговались.

– Более чем, – кивнула Кадайль.

Она закинула дорожный мешок на плечо и только собралась позвать спутников на прогулку в город, пока не село солнце, как за городскими стенами раздался рев труб. Послышались радостные возгласы, к воротам со всех сторон потекли шумные толпы крестьян.

Каллен и Кадайль подхватили Брансена под руки и тоже поспешили в город, чтобы не попасть в давку. К счастью, ворота были невдалеке. Молоденький стражник лихо подмигнул Кадайль и пропустил всех троих. За городской стеной было такое же столпотворение. На главной площади собралось несколько тысяч человек, все кричали, прыгали, махали красными лоскутами.

– Что происходит? – спросила Кадайль у какой-то женщины.

Та посмотрела на нее как на сумасшедшую.

– Мы только что приехали, поэтому не знаем, что за праздник у вас.

– Владыка прибыл, – ответила женщина.

– То есть король, ты хотела сказать, – поправила ее другая.

– Владыка Делавал, король Делавал, милостью Абеля и Древнейших никакой разницы, – откликнулась первая.

Брансен не переставал удивляться, с какой легкостью крестьяне смешивают святыни обеих главных религий, чтобы никого не обидеть. Ведь только после смерти станет ясно, какая из них истинная.

– Он приехал с супругой и со всей свитой, – продолжала первая. – Сегодня храброго принца Иеслника провозгласят владыкой земель Прайда. Столько добродетелей в этом человеке! И красив, и отважен! Представляете, он убил сотню воинов Этельберта.

Кадайль закивала и поспешила отвернуться, чтобы ее понимающую ухмылку увидел только Брансен. Он слишком хорошо знал фатоватого принца Иеслника, чтобы верить в эти россказни. Но, обнаружив, что Каллен стоит одна, молодая женщина мгновенно посерьезнела и схватилась за мешок. Он стал заметно легче!.. Нетрудно было догадаться, что именно оттуда пропало.

Кадайль неловко поклонилась крестьянке, взяла мать за локоть и отвела в сторону.

– Что это он задумал? – спросила она.

– Решил, что пора с ними всеми расквитаться, – Каллен кивнула в сторону замка.

Кадайль беспомощно вздохнула. Брансен упрямец, это ей было известно. За свое упрямство он мог поплатиться жизнью.

Только скрывшись в тени под стенами самой высокой и самой охраняемой замковой башни, Брансен переоделся в черный шелковый костюм. Необычное одеяние уже несколько лет служило Разбойнику верой и правдой, но по-прежнему блестело, будто какое-то волшебство не позволяло ему испачкаться. Правый рукав блузы Брансен оторвал, сделал из него косынку, под которой носил гематит, и повязку на плечо. В косынке были прорезаны отверстия, и, надвинутая на глаза, она служила Брансену маской. Повязка же прикрывала слишком узнаваемое родимое пятно на правом плече.

Расчет оказался верным. Почти вся охрана замка вышла в город поглазеть на шествие и церемонию помазания владыки Иеслника. Пробираясь закоулками, Брансен также заметил, что входы в замок, включая главные ворота, по-прежнему охранялись. Но зачем пользоваться дверьми, если ты почти Джеста Ту?