Дредноуты. Хохзеефлотте против Гранд Флита - Страница 5

1-я разведывательная группа резко повернула на север, уходя от погони. Но этот курс вёл прямиком на линкоры Уоррендера, и расстояние между ними быстро сокращалось. В 12.15 с «Ориона» – с флагманского корабля контр-адмирала Роберта Арбетнота, младшего флагмана эскадры Уоррендера, – заметили лёгкие крейсера и эсминцы Хиппера в разрыве дождевого шквала. Флаг-капитан Арбетнота Дрейер навёл орудия на головной германский крейсер и запросил у адмирала разрешение открыть огонь. «Подождём приказа Уоррендера», – ответил тот, и уходившие на север германские корабли скрылись в полосе тумана.

Тем временем «Саутгемптон», гнавшийся за «Штральзундом», увидел в туманной дымке силуэты пяти больших кораблей и опознал в них германские линейные крейсера.

Получив сообщение от Гудинафа, Битти немедленно увеличил скорость хода своих кораблей сначала до двадцати пяти, потом до двадцати семи, а затем и до двадцати девяти узлов. Такой ход мог дать только «Тайгер» – «Нью Зиленд» начал отставать, однако «Лайон» и «Куин Мэри» не сдавались: их машинные команды, горевшие желанием отомстить немцам за обстрел британских городов и возбуждённые близостью боя, сделали невозможное.

Разбросав на полнеба густые космы тяжёлого угольного дыма, англичане настигали противника, и Хиппер сделал то, что должен был сделать: дал радио командующему Флотом Открытого моря. В его сообщении ничего не говорилось о линкорах противника (2-я эскадра Уоррендера ещё не появилась в пределах прямой видимости), и поэтому Ингеноль, отбросив колебания, повёл свои дредноуты на выручку Хипперу[4].

Место встречи изменить нельзя – британские и германские корабли сближались, и бой между ними был уже неизбежен.

Вице-адмирал Дэвид Битти поднялся на мостик «Лайона», пренебрегая бронёй рубки. Этот человек обладал незаурядным мужеством, а из тесных боевых рубок было очень плохо видно, и Битти не хотел из-за ограниченной видимости упустить какую-либо важную деталь предстоящего сражения.

– «Кошки» поймали мышек, – процедил он сквозь зубы, разглядывая в бинокль серые силуэты германских кораблей.

Броненосный крейсер «Блюхер», заложенный в 1907 году и спущенный в 1908, вошёл в строй в 1910. Он был последним и лучшим кораблём своего класса в германском флоте (подобно «Рюрику» флота российского), однако проект его явно запоздал. В Англии уже вовсю строились корабли нового подкласса – линейные крейсера, в бою с которыми крейсера броненосные имели столько же шансов на успех, как броненосцы в бою против дредноутов. По замыслу «Блюхер» был уменьшенной копией «Нассау» – первого германского дредноута, – с уменьшенным (с 280 до 210 мм) главным калибром, облегчённым (с 300 до 180 мм) бронированием и повышенной (с 20 до 25 узлов) скоростью хода. В какой-то степени проект этот был результатом дезинформации: предполагалось, что английские «инвинсиблы» будут вооружены десятью 234-мм пушками (традиционный калибр для британских броненосных крейсеров), против которых двенадцати восьмидюймовых орудий «Блюхера» было бы достаточно. Когда же выяснилось, что на самом деле первые английские «кошки» несут двенадцатидюймовые орудия, останавливать постройку «Блюхера» или в корне его переделывать было уже поздно. Вот так и получился корабль, тактико-технические данные которого лучше всего характеризовались русской поговоркой «Ни богу свечка, ни чёрту кочерга» – германское командование толком не знало, что же с ним делать. Из-за относительной слабости вооружения «Блюхер» нельзя было считать полноценным линейным крейсером, а направлять его для службы в колониях было бы слишком расточительно. Поднимался даже вопрос о продаже крейсера Турции, но в конце концов «Блюхер» стал учебным артиллерийским кораблём. А после начала мировой войны он (после долгих препирательств) вошёл в состав 1-й разведывательной группы Флота Открытого моря – линейных крейсеров у Хиппера остро не хватало, а скорость «Блюхера», считавшегося «самым быстроходным крупным кораблём с поршневыми машинами», была вполне приличной.

^{Броненосный крейсер «Блюхер»}

…В колонне линейных крейсеров 1-й разведывательной группы, прорывавшейся к Гельголанду, «Блюхер» шёл концевым. Адмирал Хиппер назначил ему это место с холодным цинизмом военачальника – он был готов отдать «Блюхер» на съедение, если при встрече с «кошками» Битти у него не будет другого выхода. Германского адмирала вряд ли можно было обвинить в недостатке агрессивности и воли к победе: на Хиппера давил ореол непобедимости, окружавший британский флот с его многовековой славной историей – командующий 1-й разведывательной допускал, что исход боя с таким противником может быть не в его пользу. История знала подобные примеры «синдрома грозного врага» – японский флот в 1904 году (несмотря на превосходство в силах) поначалу крайне осторожно проводил операции против овеянного славой многочисленных побед русского флота, ожидая от него всяческих чудес.

Получив сообщение от своих лёгких сил о кораблях, обнаруженных на севере, Хиппер изменил курс на NNO и увеличил скорость до двадцати двух узлов. Корабли противника опознаны не были, однако командующий 1-й разведывательной группой предполагал, что это могут быть дредноуты Гранд Флита, и счёл за лучшее с ними не встречаться. К тому же на новом курсе он шёл на сближение с подходившим с северо-востока Флотом Открытого моря, наводя на него преследователей. «Кошки» нагоняли немцев с правого борта, и лёгкие крейсера 2-й разведывательной группы с миноносцами держались левее колонны германских линейных крейсеров. Хиппер располагал восемнадцатью эскадренными миноносцами, но бурное море, взаиморасположение противников и плохая видимость – полосы тумана были перемешаны с дымом из труб – не благоприятствовали успеху торпедной атаки.

Битти перестроил свои крейсера в строй пеленга – с тем, чтобы иметь возможность действовать всеми орудиями по одной или разным целям, – и в 13.00 «Лайон» открыл огонь по «Блюхеру» с дистанции около 100 кабельтовых. Немцы открыли ответный огонь, причём «Блюхер» стрелял левым бортом по лёгким крейсерам Гудинафа и вынудил их отойти.

Сэр Дэвид Битти трезво оценивал ситуацию. Он понимал, что не имеет подавляющего превосходства, но это его не смущало. Англичане в былых морских баталиях – как правило – брали верх не за счёт численного перевеса, а благодаря отваге, выучке команд и передовой тактике. «Командир кавалерии» Гранд Флита знал о приближении эскадры Уоррендера и надеялся выбить из строя пару кораблей противника и заставить их снизить ход, после чего британским дредноутам останется только добить подранков. И первым кандидатом в жертвы стал концевой германский корабль – броненосный крейсер «Блюхер».

В 13.10 «Блюхер» получил первое попадание 343-мм снарядом с «Лайона». Крейсер получил пробоину и осел на корму, продолжая энергично стрелять по английским линейным крейсерам с дистанции 90 кабельтовых. Три «кошки» сосредоточили на нём свой огонь, и в 13.25 снаряд с «Куин Мэри» попал в самое уязвимое место «Блюхера» – в горизонтальный проход под броневой палубой, который тянулся почти на треть корабля и служил для подачи боеприпасов в четыре бортовые башни. Разрыв снаряда воспламенил около сорока зарядов, передвигаемых в проходе по специальному навесному рельсу-транспортеру.

Через шахты элеваторов пламя перекинулось в передние бортовые башни, уничтожив там весь личный состав башенных расчётов. Из башен вырвались потоки огня, но взрыва не произошло. Не загорелись и заряды, находящиеся в латунных пеналах, однако вся середина корабля была охвачена пожаром.

В этом проходе под бронепалубой были проложены и наиболее важные внутренние коммуникации, поэтому рулевой привод, машинный телеграф и система управления огнём сразу вышли из строя. Ко всему прочему, взрыв тринадцатисполовинойдюймового гостинца с «Куин Мэри» повредил главный паропровод третьей кочегарки, в результате чего скорость «Блюхера» упала до семнадцати узлов.