Драмы и комедии - Страница 10

С е л и х о в. В критическую минуту… оставил пульт, самовольно. В результате — взрыв… и все последствия.

К о р ч е м н ы й. Я не могу этого слушать, Дина, идем!

Д и н а. Оставь нас, Андрей.

К о р ч е м н ы й  уходит.

С е л и х о в. Скажи товарищам: опыт — на верном пути.

Д и н а. Слушай, Коля, неужели все, что ты сказал, — правда?

С е л и х о в. Правда, Дина. Я был слишком доверчив. Ты держись… (Впадает в забытье.)

Входит  М а р и я.

Д и н а (собираясь уйти). Вы… остаетесь здесь?

М а р и я. Я не уйду отсюда. Здесь у меня — всё.

Д и н а  уходит. Появляется  М а т в е й к и н, за ним осторожно ступают  С т е п а  и  М и ш а.

С е с т р а. Ребята, нельзя.

М а т в е й к и н. Сестричка, который раз прихожу! Совет у меня с ним… Допусти, сестричка.

Селихов очнулся, увидел ребят.

Николай Аркадьевич!

С е с т р а. Он вам нужен?

М а т в е й к и н (подходит). Я насчет электросистемы! Николай Аркадьевич, вместе же с вами проверяли…

С е л и х о в. Спокойно, Алеша. Мне все ясно.

М а т в е й к и н. Николай Аркадьевич… От всех шахтеров. Может, не только от наших… Даже, может, в мировом масштабе…

С е л и х о в. Тебе спасибо… старший лаборант.

Обстановка второго действия. Утро. А с я  собирается в дорогу. Возле окна стоит  К о р ч е м н ы й. Входит  Д а н и л ы ч  с ведерком, в котором позвякивает несложный инструмент печника.

Д а н и л ы ч (с порога). Про Селихова что слыхать?

Ему не отвечают.

Затопим для-ради пробы. Не помешаю?

А с я. Не до тебя теперь Данилыч… Шел бы ты домой.

Д а н и л ы ч. Печка никогда не помеха. Жить надо, — значит, и топить надо.

К о р ч е м н ы й. Топи, топи!

Д а н и л ы ч. Раньше в Екатеринбурге камины в комнатах клали. Уютная штуковина… Из моды вышла. В прошлом году в райцентре бухгалтеру «Заготпушнины» сложил. Тонкий, видать, мужчина. Сразу на камин фарфоровых собак наставил. Недельку он этак понежился, а потом пришли из пожарной охраны и приказали поломать. Собачки не при деле оказались.

Молчание.

Селихов, Селихов… Человек — он все по соответствию своему создает. Скажем, та же печь. Вот она, матушка, семиколенная, долго тепло держит. А двухколенная — тот же камин, сразу выдыхается. Так и человек… Один всю жизнь сам теплый и других греет. Другой — пых-пых! Пара святых, тройка нищих… и выдохся, одноколейный. Сам стылый, и другим холодок. Потому и жалко хороших людей.

Входит  К о н ы ш к о в, в плаще, за плечами вещевой мешок.

К о н ы ш к о в. Ася, я за вами. Через час уходим.

А с я. Я уже собралась. И все приготовила.

Д а н и л ы ч. И далеко это вы направляетесь?

А с я. Ухожу я, Данилыч. С геологами.

К о н ы ш к о в. Вместе ходить будем.

А с я. Помогите мне вещи взять.

Входит  М а т в е й к и н.

М а т в е й к и н. Здорово, Данилыч.

Д а н и л ы ч. Здорово, коли не шутишь.

М а т в е й к и н. Отшутился.

Корчемный сидит на тахте, курит.

Андрей Васильевич, что же получается? Я всю ночь думал… Выходит, не виноват я.

К о р ч е м н ы й. А при чем здесь вообще ты?

М а т в е й к и н. Подвела электросистема! Вы отвлеклись ее исправлять. А тут и взрыв…

К о р ч е м н ы й. Слушай, Матвейкин, перестань, дорогой, накручивать. Тебя никто не обвиняет.

М а т в е й к и н. Да ведь, если подвела электросистема… тогда я сам себя первый обвиню!

К о р ч е м н ы й. Все утрясется. Иди занимайся своим делом.

М а т в е й к и н. Электросистему готовил Селихов вместе со мной. Никакой неполадки быть не могло.

К о р ч е м н ы й. Так что, я выдумал неполадки?!

М а т в е й к и н. Вы мне скажите, какой показатель был на шкале, когда вы ушли с пульта?

К о р ч е м н ы й. Вот это уж, прости, не помню.

М а т в е й к и н. Вспомните! Вы регулировали — значит, не могли забыть.

К о р ч е м н ы й. В жизни иногда и не то забывают, Матвейкин. (Надевает пальто и выходит.)

Матвейкин бросился за Корчемным.

К о н ы ш к о в (предостерегающе). Алексей!

М а т в е й к и н (вернулся). Нет, здесь что-то не так… (Сел.) Что-то не так…

К о н ы ш к о в (подходит с Асей). Алеша, ты голову не теряй.

Матвейкин смотрит на Конышкова, затем отодвигает его рукой, чтобы видеть Асю. Та стоит, опустив голову.

М а т в е й к и н. Уводишь?

К о н ы ш к о в. Алексей, ты сам понимаешь…

М а т в е й к и н. Молчи. (Асе.) Слушай… вот когда увидел тебя в прошлый раз с ним, думал — всё, крышка. Или себя решу, или из вас брикетов наделаю. (Встает, становится между Асей и Конышковым.) Так вот… решил я не мешать вашему счастью.

А с я. Лешенька! (Обнимает Матвейкина.)

М а т в е й к и н (отстраняясь). И давай без этих… сантиментов. Ну… (Пожимает руку Асе, затем Конышкову.) Счастливый путь. Геология! (Уходит.)

А с я. Петя, милый, а хорошо, когда кругом добрые люди… И сама становишься такой доброй…

Входит  Д а н и л ы ч.

Данилыч, кажется, любишь всех, всех!

Д а н и л ы ч. Всех-то оно… многовато.

А с я. Люди-то ведь словно родные, одной семьи.

Д а н и л ы ч. Так-то оно так, да только… Ты к иному с пряником тянешься, а он тебе в бороду плюет. (Заглядывает в печь.) Тяга, что в паровозной топке… Теперь на чердак, дымоход проверить. (Уходит в левую дверь.)

А с я  и  К о н ы ш к о в  поднимаются по лестнице наверх. С улицы входит  Д и н а, за нею  К о р ч е м н ы й.

Д и н а. Иначе я поступить не могу.

К о р ч е м н ы й. Пойми, что ты сейчас делаешь… Вся жизнь, будущее — решается все! Мое будущее — значит, и твое.

Д и н а. Не то, не то… Андрей, решается судьба большого открытия. И ты не смеешь скрывать правду!

К о р ч е м н ы й. Не осложняй, только не осложняй! Все гораздо проще, чем ты представляешь. Испытывается новая экспериментальная аппаратура… Простой случай, возможный при любом испытании. А Николай воспринял все это с позиций личной неприязни. Да это и понятно. И тем более обидно, что ты всему этому поверила.

Д и н а. В такие минуты не лгут. Его спасут, я верю.

К о р ч е м н ы й. Я хочу, хочу, чтобы его спасли! Тогда он, может быть, найдет мужество признать, что был неправ.

Д и н а. Андрей, поклянись.

К о р ч е м н ы й. Клянусь!

Д и н а. Ах, что клятвы! Я боюсь ошибки.

К о р ч е м н ы й. Какую тяжесть он взвалил на тебя! В конце концов, это жестоко. Тебя — именно тебя! — попросил передать все это Белышеву. Можно ведь было доверить кому-то другому, врачам.

Д и н а. Он верит мне.

К о р ч е м н ы й. Мог ли я думать, что мы с тобой будем когда-нибудь говорить о таких вещах!

Д и н а. Да… это было бы счастье, если б нам не надо было говорить об этом.

К о р ч е м н ы й. Я — беззащитен. Нас было двое, и я виноват уже тем, что уцелел. Когда на человека сваливается такая беда, ему нелегко доказать свою правоту. Да я и не стану это делать! Принципиально. Приедет комиссия института, займутся серьезные люди. Разберутся.