Drama Queens, или Переполох на школьном балу (СИ) - Страница 70
– Неужели? Не поверю, пока не проверю. – Тейлор положила руки ему на грудь. – Итак, мистер Лоренс, какое число я загадала?
Дэн опустил подбородок ей на макушку. Без каблуков она едва доходила ему до плеча, и ей это жутко нравилось.
– Проще простого, – хмыкнул он. – Цифра шесть.
– О боже, ты что, Эдвард Каллен?! – воскликнула Тейлор и почувствовала, как грудь Дэна сотрясается от смеха. – Сбылась моя давняя мечта!
– Как же быстро ты меня раскусила! – Лоренс легким движением откинул волосы с шеи Тейлор и наклонился. – Готова стать бессмертной?
– Только если обещаешь любить меня вечно. – Тейлор затаила дыхание.
Дэн коснулся губами ее шеи и нежно, с наслаждением поцеловал. Это был его ответ, а Тейлор в громких клятвах и не нуждалась.
– Знаешь, – шепнул он ей на ухо и глянул на часы на запястье. – У нас осталось пять минут до поцелуя номер шесть.
– Тогда бежим!
Тейлор схватила его за руку, и они выпорхнули из спортивного зала, ставшего этим вечером сказочно-волшебным местом.
– Куда мы бежим? – переплетая их пальцы, поинтересовался Лоренс.
– Туда, где самые сладкие поцелуи, – широко улыбаясь, ответила Тейлор.
Если бы не доносившаяся из зала громыхающая музыка, можно было бы подумать, что они в школе одни. Пустые коридоры, ночь… Как тогда…
– Ты тащишь меня в подсобку мисс Бутански? – Удивление в голосе Лоренса того стоило.
– Я полна неожиданностей, – провозгласила Джонсон, и они пулей влетели в знаменитую подсобку.
Дверь за ними закрылась, и Тейлор несколько раз моргнула, стараясь привыкнуть к темноте и увидеть хотя бы очертания Лоренса. Но она, как
всегда, просто почувствовала его. Горячий выдох Дэна вызвал нервную дрожь.
– Надо проверить время, – прошептала ем в губы Тейлор, и Дэниел зажег экран телефона, на котором светился циферблат.
– Пять, четыре, – он медленно приближался все ближе, – три, два, один.
И его губы нашли ее. Взрыв. В душе фейерверк.
Поцелуй номер шесть, или мечта, ставшая явью.
Тейлор опустила руки ему на затылок и слегка потянула за идеально мягкие волосы. Он тихо-тихо зарычал в ответ, и бабочки в животе у Тейлор вновь сошли с ума. До какого безумия доводит их Дэниел Лоренс, отчего от его поцелуев так сводит живот, сердце стучит, а мурашки все бегут и бегут и даже не думают останавливаться! Их языки медленно переплелись, его большие руки обхватили ее талию, притягивая ближе. Веки Тейлор затрепетали.
Его вкус и запах – сущее волшебство. Хотелось раствориться в нем полностью, но воздуха катастрофически не хватало. Она нехотя отстранилась, громко и сбивчиво дыша. Свет от экрана телефона подсвечивал лицо Дэна, и взгляд, которым он смотрел на Тейлор, вызывал у нее дрожь в коленях.
– С Новым годом, моя королева, – шепотом произнес он.
– С Новым годом, – с придыханием ответила Тейлор, и искреннее признание сорвалось с ее губ: – Хочу каждый Новый год начинать с поцелуев с тобой.
Пусть он знает, насколько важен для нее. Тейлор Джонсон больше не будет бояться показывать то, что чувствует. В списке ее резолюций на новы год лишь два пункта. Этот… и свыше миллиарда поцелуев с Дэниелом Лоренсом. Она будет считать каждый и втайне надеяться, что он тоже.
* * *
Речь Пенни завершилась, в зале раздались аплодисменты. А Кэт все не могла пошевелиться. Нет, слова бывшей-нынешней подруги точно не предназначались для нее. Это выдумки разума. Простое совпадение. Потому что у нее на любовь иммунитет. Потому что не верится, что она вляпалась в такое из‑за хамоватого пацана, вечно попадающего в неприятности. Обрушившегося на ее жизнь едва ли не катастрофой. Потому что…
Кэт прикрыла глаза, думая о том, как же это страшно – не найти очередное «потому что». Она не знала, когда этот страх поселился в душе, как, когда и почему нашел там свой дом. Может, когда ушел отец, а может, позже. Но даже сейчас, стоило ей подумать, что кто‑то когда‑то точно так же повернется спиной и просто исчезнет, ее бросало в дрожь и холодный пот.
Именно поэтому она так старательно игнорировала мысли о щекотке в груди, стоило этому парню, прищурившись, над чем‑то рассмеяться. О тепле в ладони, когда их пальцы переплетались. Об огне в крови, стоило его губам раздвинуть ее губы в таком требовательном, сумасшедшем поцелуе.
Она расхаживала из угла в угол, думая о том, что не зря такой глупости, как любовь, нет места в ее жизни. Нет боли. Нет разочарований. Зачем это все? Пусть остается для глупых девичьих романов в мягкой обложке.
Машинально она сунула руку в карман, наткнулась на что‑то и замерла. Пальцы сомкнулись вокруг кожаного браслета. И в груди вдруг поднялась такая сильная боль, будто кто‑то крепко сжал ее сердце. Кэт вытащила руку. Тонкий плетеный жгут, три зеленые бусины. «Их не дарят просто так. Ты должна забрать один мой».
Неравный обмен.
…Ведь ты забрал мое сердце…
Кэт провела большим пальцем по прохладным камням. Он все‑таки оставил его, несмотря на ее протест. Парень, который только и делает, что отдает… «Он ведь тогда порезал руку, чтобы никто не подумал на тебя». Черт! Нет, она не может ошибаться.
Нет боли. Нет разочарования. Так почему же боль все‑таки есть?
Кэт вдруг почувствовала, что в горле застрял смешок. Такой глупый. Боже!
Значит, вот так это чувствуется? Когда все внутри тебя сходит с ума и ты ничего, совершенно ничего не можешь с этим поделать? И вдруг она отчаянно поняла, что может. Кэт глянула на часы.
Без десяти минут двенадцать. И прежде чем успела осознать свое решение, распахнула дверь зала и, даже не захватив куртку, побежала со всех ног к школьной парковке, вдыхая холодный воздух и щурясь от ярких полосок фонарей. На улице медленными хлопьями падал снег, переливаясь в лучах света. Вокруг ни души, ведь кто будет торчать на автостоянке перед школой за десять минут до полуночи? Она отшвырнула ежедневник, чтобы не мешал, и кипа листовок, зажатых между страницами, разлетелась, словно стая свободных птиц.
«Лишь бы успеть. Лишь бы он не уехал!» – повторяла как мантру Кэтрин. Пересекла Кингстонроуд и застыла в центре парковки, оглядываясь по сторонам.
А затем заметила темную фигуру вдалеке, почти у самой дороги. Короткая куртка, ботинки, вместо шнурка на одном из которых протянута красная бандана, капюшон на голове. Он стоял, пиная колесо чужой машины, подпершей его багажник.
И Кэт готова была расцеловать этого неаккуратного водителя. Потому что из‑за него она здесь. Ее колумбийская задница. Ее Хитклифф. Ее… любимый? И, сорвавшись с места, она крикнула:
– Синдикат!
Он обернулся, стянув с головы капюшон. Нашел ее взглядом и криво улыбнулся. Кэт обожала его улыбку. Обворожительно хитрую. Разрушительно обезоруживающую. На его волосы теперь падали снежинки. Холодный воздух каждый выдох превращал в полупрозрачный пар. И Кэт вдруг поняла, что ей больше не страшно. Глядя в глаза цвета самой темной ночи, она наконец‑то ощутила спокойствие и тепло.
Часы в бальном зале начали бить полночь. И, не говоря лишних слов, Кэт кинулась к Хиту, впиваясь в его губы поцелуем. Сумасшедшим и яростным. Со вкусом непролитых слез и извинений. Поцелуем, кричащим громче любых слов: пожалуйста, только не отпускай! Только не уходи! Только не оставляй меня!
Его руки уже почти привычно подхватили ее, и она зарылась ладонями в его снова растрепанные волосы, притягивая ближе. А он обнимал ее так крепко, укутав в свою куртку, что, казалось, еще чуть‑чуть – и они сольются друг с другом. И не осталось путей отступления. Все мосты Кэтрин, не жалея, сожгла.
– Спроси меня еще раз, – настойчиво попросила она, чуть отстраняясь, так что их губы теперь едва-едва соприкасались. – Спроси меня снова, ну же, давай. Пока часы бьют двенадцать. Пока еще есть шанс.
– Спросить о чем? – растерялся Хитклифф.
– О том, что спрашивал в рождественскую ночь. Потому что я сделала свой выбор.