Драконовы сны - Страница 28

Телли растерялся. Чего-чего, но что Блошиная Канава вдруг пойдет на мировую, он не ожидал. Как себя теперь вести, он совершенно не представлял.

— Да ладно, чего уж… — буркнул он.

— А меня Максом звать, — заявил Щербатый, мгновенно повеселев. — Румпель — это пацаны придумали. Нос, говорят, у тебя большой, вот и прозвали так…

Слова из Макса хлынули потоком, словно бы открылись вдруг невидимые шлюзы. Телли повернулся лицом к помосту и слушал вполуха. Румпеля это, похоже, нисколько не смутило. Меньше чем за пять минут Телли успел узнать, что Макс — сын местного торговца рыбой, а с бандой Отто водится постольку, поскольку невозможно жить у западных ворот и с нею не водиться, что Отто дома не ночует никогда, поскольку папаша у него — известный в городе пьянчуга, а матери нет вовсе, что Рябого по-настоящему зовут Гансом, и что вообще он парень тоже неплохой, но трусоват, и дальше-больше-обо-всех-про-все. Он говорил и говорил без умолку, и вскорости успел изрядно Тилу надоесть. Сказать же ему снова: «Поди прочь» было как-то уже неловко, не потому, что не хотелось ссориться, а просто и без этого проблем хватало. Телли был противен весь этот разговор. В этой «дружбе» был оттенок того самого «унижения пополам со страхом», о котором говорил Рудольф. Заводила Блошиной канавы и тут стремился выгадать что-нибудь для себя — не власти, так безопасности. Все это выглядело глупо и нелепо, и Телли опять попытался сосредоточиться на представлении.

А на сцене тем временем и впрямь, похоже, начиналось что-то интересное. Силач со своими железками убрался прочь. Канатоходец — вертлявый парнишка, обтянутый лоскутным — ромбами — трико вдруг вытащил откуда-то зеленое яблоко величиной с кулак, вскарабкался повыше и подвесил его на бечевке к канату. Парнишка с лютней примостился на краю помоста, свесив ноги и тихонько пощипывая струны, а акробатка встала чуть поодаль, держа в руках три дротика и черную повязку. Канатоходец посмотрел на девушку, та — на канатоходца, оба кивнули, и парень проворно пополз по канату.

— Хэй, горожане! — выкрикнул он, повиснув на руках и сверкая голыми коленками. — Вон яблоко висит, всем видно?

Толпа нестройным жидким хором подтвердила, что яблоко там, вроде бы, и впрямь висит, и видно его всем, мол, эка невидаль — яблоко висит, да и вообще.

— Ха! — парень изогнулся и ловко подтолкнул его пяткой. Яблоко закачалось. — А как вы скажете, возможно ли попасть в него дротиком на пяти шагах?

Толпа вразнобой загомонила, что вообще-то, навряд ли, но может быть, и можно.

— А ежели с закрытыми глазами, тогда как?

Толпа откашлялась, похихикала и однозначно заявила, что уж вот этого никак не можно.

— Ха! — канатоходец, казалось, торжествовал. — Нора! Давай!

И спрыгнул вниз, заставив яблоко качаться еще сильнее. Девушка быстрым движением завязала себе глаза, помедлила, затем последовал короткий взмах руки, и оперенная стрелка настигла яблоко на лету. Народ загомонил, полез поближе к помосту. Прежде чем яблоко успело качнуться туда и обратно, еще два дротика вонзились ему в бок, и девушка сняла повязку. Толпа разразилась одобрительными воплями, в подставленную парнем шапку полетели медяки.

— Ага! — он выскочил на сцену, быстро выдернул из яблока и вернул девчонке дротики. — Еще хотите?

Вновь яблоко качнулось на веревке, вновь дротики нашли свою цель, и снова разноцветный акробат вскарабкался наверх.

— Кто хочет бросить сам? Кто хочет? — крикнул он, размахивая рукой с зажатыми в ней дротиками. — Пять талеров тому, кто попадет! Хотя бы раз! С открытыми глазами, господа! Ха! Ну-ка, кто?

Какой-то парень вылез на сцену, хапнул дротики и после долго целился, смешно отставив зад, промазал все три раза и слез обратно под веселый смех и улюлюканье. За ним последовал второй и с тем же результатом, после — третий. Арлекин в цветном трико дурачился у них за спиной и передразнивал каждого, вызывая в толпе взрывы хохота.

— Не попадут, — уверенно сказал у Телли за спиной Макс-Румпель. — И вообще никто не попадет, куда им. Этих сызмальства учат стрелки бросать, вишь, как девка насобачилась. Даже и не спорят, сразу деньги сулят. Эй, ты куда?

Тил и в самом деле вдруг шагнул вперед.

«А что, — подумалось вдруг ему, — не бросить ли разочек? Денег ведь за это не берут… А не попаду, так хоть от Макса этого избавлюсь, пока он меня насмерть не уболтал.»

Раздражение ушло, Телли вдруг разобрал азарт. Он поправил сумку на плече, протолкался поближе и вскарабкался на помост.

— А ну-ка я! — крикнул он. — Дай, я попробую.

— Держи! — цветной усмехнулся от уха до уха и протянул ему дротики.

Дротики оказались неожиданно увесистыми — три толстых стрелки со свинцом под остриями и цветными перьями на хвостике. Тил покачал их на ладони, вызвав этим в толпе ехидные смешки и поднял взгляд на девушку.

— Ну что же ты? — она усмехнулась. — Давай, бросай, не задерживай других.

— А это… — Телли покраснел и указал рукой. — А можно мне тоже… повязку?

Толпа грохнула. Тил покраснел еще сильней, но протянутую девушкой повязку взял — не отступать же теперь! — вздохнул и завязал глаза. Попробовал сообразить, где там качается дурацкое зеленое яблоко. Не смог. Народ к тому времени уже притих, и Телли оставалось лишь надеяться, что он по-прежнему стоит к толпе спиной. Мелькнула мысль, как будет здорово по ошибке зафинтилить стрелой кому-то в глаз. Он встал поудобнее, два раза глубоко вздохнул, бросил первую стрелку и, по смешкам и замечаниям, донесшимся из-за спины, понял, что промахнулся. Вторая также бесшумно запуталась в занавесе. Телли усмехнулся, повертел в руке последний дротик, замахнулся и вдруг почувствовал что-то не то.

Он видел это яблоко. Не глазами, как-то по-другому, но видел его — зеленый, со следами от иголок шар на тонкой нити. Оно качалось медленно, огромное, попасть в него теперь не составляло никакого труда. Это было так неожиданно, что Телли даже не успел сообразить, что происходит. А выше яблока тянулась, уходя к канату…

Пальцы его разжались и дротик отправился в полет.

Что-то глухо стукнуло о доски настила и тотчас ахнула толпа. «Так его, Тил!» — выкрикнул кто-то, похоже, что Макс. Телли торопливо сорвал с глаз повязку и вытаращился на яблоко, упавшее на помост.

Дротик перебил нить!

Тил, торжествуя, обернулся к девушке.

— Я попал, — сказал он ей, еще не веря в свою удачу. — Пять талеров мои!

— Постой, постой! — цветной парнишка выскочил вперед. — Какие талеры? По уговору надо было в яблоко попасть! Нитка не считается! Так, горожане? Так?

«Еще чего! — загомонил народ. — Наобещал, а теперь на попятную?»

— Жулик!

— Фигляр!

— Сам попробуй попади!

— Гони деньгу, плясун канатный! Нечего мальца дурачить!

Парень растерялся и метнулся за кулисы. Через минуту оттуда выглянул силач, уже набросивший на плечи теплый стеганый кафтан. Он бросил на толпу оценивающий взгляд, посмотрел на девушку. Покачал головой. Взгляд его Телли не понравился, и он уже уверился, что нежданный выигрыш уплывает из рук, как вдруг девушка встала на его защиту.

— Отдай деньги, Арни, — вдруг сказала она.

— Он не попал в яблоко, — возразил тот. — Олле сказал…

— Олле — дурак и жадина, — выругалась та, шагнула к занавесу и подобрала дротик. — Ты не понимаешь. Он целился в нитку. Отдай ему деньги.

Тот помедлил, затем полез в кошель.

— Держи.

В подставленную Телли ладонь легли пять кругляшей серебра. Телли почувствовал, как губы его против воли растягивает глупая улыбка. Он поднял взгляд на девушку.

— Спасибо.

— Не стоит, — отмахнулась та. Прищуренные, цвета кожуры спелого ореха глаза ее смерили Телли внимательным взглядом. — Ты здешний?

— Нет. Вернее — да… Хотя, на самом деле — нет.

— Хочешь поработать с нами? — Тил покачал головой. Девушка вздохнула: — Ну ладно. Все же заходи как-нибудь еще. Поговорим.

— Я… может быть. Потом.

Толпа к этому времени уже потеряла к Телли интерес; парнишка на канате затеял новую потеху.