Дракон Потапов и украденное сокровище - Страница 19

Едва дождавшись перерыва, драконы помчались искать Амэ-но-ано и узнавать новости.

– Он жив? – спросил Потапов.

– Он узнал, где жемчужина? – спросил Цзян.

– Кто его пырнул ножом? – спросил Кецаль.

– Вы дали ему шампанского для повышения тонуса? – спросил Франсуа.

Пифон спал в бамбуковой роще и ничего не спросил.

Поскольку все говорили одновременно, Амэ-но-ано ничего не понял и ответил всем сразу:

– Сэр Сэвил жив, хотя и очень слаб, временами бредит. Его перевели в больницу. Он просил передать господину Потапову благодарность за перину… я не совсем понял, что он имел в виду. Сэр Сэвил сказал, что его спасла русская перина Потапова, а вовсе не лекарства врачей. Вероятно, он имел в виду тепло щедрой русской души, которое изливалось на него из господина Потапова.

«Я вроде ничего на него не изливал», – подумал Потапов, но возражать не стал: болен человек (то есть дракон), бредит, мало ли что ему привидится.

– Сэр Сэвил сразу заподозрил, что у преступника должен быть помощник из прислуги, и начал присматриваться к обслуживающему персоналу, – продолжил Амэ-но-ано. – Монахи и послушники показались ему вполне обычными, к тому же не-буддисту замаскироваться под монаха сложно, его тут же разоблачат. Обычные слуги, нанятые на период конгресса, тоже ничем не выделялись, да и при приёме на работу они проходили тщательную проверку. О садовниках сэр Сэвил, по его словам, и не подумал бы. Но, гуляя по саду мхов, он услышал обрывок фразы старого садовника: «Этот немой гайдзин загубит нам мхи». Садовник явно ворчал на кого-то из коллег. Почему гайдзин, ведь все садовники – японцы и работают в храме вместе не первый сезон? Почему немой? Почему загубит мхи? Может, он не садовник, а только притворяется и, изображая садовника, портит мох вместо того, чтобы его прореживать? А немой – потому что не говорит по-японски или говорит плохо?

Сэр Сэвил должен был сразу рассказать обо всём этом мне, и я бы быстро всё понял. Но эти британцы… гм… несколько высокомерны. К тому же он лорд и высококлассный агент Британской разведки – а я простой смотритель мхов. Сэр Сэвил решил, что всё сделает сам и поймает преступника с поличным. Наступил роковой вечер. Преступник нарочно задержался на месте работы, думая, что остальные садовники уйдут, когда кончился рабочий день. Но это Япония, а не Европа! Верный Иоши и младшие садовники сочли бы позором уйти домой, когда последний их коллега ещё работает. Преступник нервничал – пора красть жемчужину, а за ним следят трое садовников.

Потом ему не повезло ещё больше: пришёл сэр Сэвил и прямо заявил: «Вы арестованы. Вы проникли через ограду храма, убили настоящего Широ, заняли его место, работали под его именем и сейчас собираетесь совершить преступление». Преступник заныл, что он – бедный японский крестьянин с Хоккайдо, поэтому немного отличается от остальных садовников, и хуже говорит на классическом японском, что он никого не убивал, а просто уговорил Широ уступить ему рабочее место на один сезон. И он готов это доказать, поэтому он согласен пойти сейчас с уважаемым незнакомым драконом к Широ, и тот всё подтвердит. Сэр Сэвил опытный и бдительный разведчик, но он плохо знал топографию сада Тенрюдзи. Преступник завёл его на окраину бамбуковой рощи, всадил кинжал в грудь и запихнул нашего бесчувственного друга под кучу срубленных бамбуковых стволов. Так что если бы не уважаемый господин Потапов, мы бы нашли его не скоро. А сам, видимо, сбежал. Полиция аэропортов страны предупреждена, но мы не знаем ни его имени, ни внешности, ничего.

– Как! – воскликнул Цзян. – И вы не выяснили, куда он девал жемчужину?

– Этот преступник не причастен к краже жемчужины, – объяснил Амэ-но-ано. – Это какой-то «левый» преступник, неизвестно откуда взявшийся и неизвестно куда девшийся. Вспомните, что сэр Сэвил сначала был в павильоне любования луной (когда предположительно произошла подмена жемчужины), а потом отправился ловить преступника, назовём его преступником № 3.

– Почему № 3? – спросил Потапов, не очень хорошо разбиравшийся в математике.

– Потому что № 1 – это Великий Кракен. А № 2 – это тот, кто на самом деле украл жемчужину. Мы его не знаем. Подкинуть ложный узелок с фальшивой жемчужиной № 2 преступник № 3 ещё мог – заранее днём, например. Но забрать настоящий узелок с настоящей жемчужиной он не мог, его не было в павильоне.

– А если сэр Сэвил совершил подмену, забрал настоящую жемчужину, спрятал её где-нибудь в саду или роще, а потом для отвода глаз набросился на этого несчастного садовника Широ, выставил его преступником, убил или напугал его так, что тот сбежал, сам в себя воткнул кинжал (не в сердце, заметьте!) и притворился умирающим? – предположил Кецаль. – У нас в американских детективах такое бывает.

– Я не исключаю такую возможность, – печально согласился Амэ-но-ано. – Поэтому к сэру Сэвилу приставлена опытная медицинская сиделка… в звании лейтенанта полиции.

– А сыщик? Который монах? Что он думает по этому поводу?

– Он медитирует, чтобы на него снизошло озарение, – ещё более печально сказал Амэ-но-ано.

– Бедная моя жемчужина, – вздохнул Цзян.

После перерыва было очень интересное заседание, Потапов даже забыл о жутких утренних событиях и слушал с удовольствием. Белый корейский дракон, представившийся Ёнван Пэннен – Страж Запада, в своём докладе сравнивал разницу в законодательстве относительно драконов в Корее и Китае. Оказывается, в Корее ёнванов – драконов морей, рек и прудов так уважали, что не привлекали к судебной ответственности даже если дракон совершал преступление. А в Китае дракона могли отдать под суд не то что за преступление – даже за халатное отношение к своим профессиональным обязанностям. Например, в начале XIX века император Цзя-Цин вызвал дракона Лун-Вана в суд за то, что тот не угодил с погодой (то ли много дождя вылил, то ли мало, докладчик не уточнил). Дракон в суд не явился. Тогда суд признал его виновным и приговорил к ссылке в Илийский округ – жуткое по тем временам захолустье. Правда, потом крестьяне подали апелляцию, дракон был признан раскаявшимся и ему разрешили вернуться. Вот как непочтительно, по словам корейского дракона, китайцы относились к своим драконам. А ведь драконы дали Китаю письменность! За одно это можно было смягчить приговор и ограничиться выговором с занесением в личное дело, что ли.

Тут встал пожилой дракон из Южного Китая и сказал, что письменность Китаю дал совсем не тот дракон, который был сослан в Илийский округ. И вообще это не дракон дал письменность, а знаменитый Фу Си срисовал со спины знакомого дракона знаки, которые легли в основу первых китайских иероглифов. А уж кто такой Фу Си и что он творил в прежние времена – все знают.

Потапов не знал, кто такой Фу Си и что он творил, но все окружающие закивали, и Потапову было стыдно спросить про Фу Си. Он решил потом уточнить у Цзяна. А на кафедру тем временем поднялся тот самый пожилой южно-китайский дракон и начал доклад «К вопросу о происхождении драконов». Оказывается, драконы как раса зародились в Китае и постепенно начали распространяться по миру. У китайских драконов по пять пальцев на лапе, но пока они дошли до Кореи, они потеряли один палец – видимо, стёрли по тамошнему бездорожью. Поэтому у корейских драконов по четыре пальца на лапе. А когда китайские драконы продолжили экспансию и дошли до Японии, то лишились ещё по одному пальцу, и поэтому у японских драконов по три пальца на каждой лапе. А дальше, в Америку, они не пошли, а то бы последние пальцы потеряли, прыгая по островам Тихого океана до Калифорнии.