Дракон на войне - Страница 48

Он, как показалось латникам, появился прямо-таки из ничего, и то, что он являлся порождением ада, было наиболее вероятным. Англичане, как известно каждому, использовали любую мерзость — свидетельство тому тот факт, что его светлость папа Иннокентий Второй на Втором латинском совете в 1139 году предал анафеме лучников, таких, как один из находившихся здесь; лучникам не подобало воевать среди христиан, за исключением, естественно, войны с неверными.

Латники стремительно отступили.

Один из матросов, парень из той троицы, которая запрыгнула на палубу как раз перед латниками, перерубил веревку с абордажным крюком. Двое других уже ставили парус, а Эдуард опускал в воду длинные весла. Через мгновение они уже двигались, медленно, но двигались, набирая скорость по мере того, как приближались к той части залива, откуда не было видно земли, — к выходу с брестского рейда в открытое море. Секох приземлился на палубу, всем своим видом показывая, что весьма доволен собой.

— Отлично сделано, Секох, — похвалил Джим.

Секох застенчиво опустил голову:

— Ерунда, милорд.

А у них за спиной, на вершине холма, толпа из человеческих тел окружила питейные заведения — рябой моряк и его люди уставились им вслед.

— Мне придется придумать действительно красивую историю, прежде чем я рискну вернуться в этот порт, — сказал Эдуард сквозь зубы. — Надеюсь, вы будете иметь это в виду, господа, когда станете со мной расплачиваться, и накинете к той небольшой плате, которую обещал валлиец. Эта плата не учитывала потерю доступа в порт, который был моим главным источником доходов.

Эти слова сильно подействовали на Джима. Даже если рябой и его люди поверили в рассказанную Джимом историю, вид латников короля Иоанна, которые пытались их захватить, превратил эту историю в ложь. Он и его спутники действительно должны Эдуарду больше того, на чем сторговались первоначально.

— Насколько это в моей власти, — сказал Джим шкиперу, — я постараюсь, чтобы ты на этом не потерял.

Ни один парус не последовал за ними, и вскоре они оставили за спиной брестский рейд и вышли в открытое море.

Закат еще не угас, и море, похоже, пребывало в мирном настроении. Волнение было не более обычного — судно, о котором Джим думал как о корабле, в отличие от этой маленькой лодки, такое вряд ли почувствует.

Тем не менее на этом маленьком корабле — Джим мысленно отметил, что надо называть его кораблем, так как шкипер и команда относили свою посудину к этой категории, — движение воды определенно ощущалось. Однако Джим не был подвержен морской болезни, его друзья, похоже, тоже не страдали от нее, а Эдуард и его команда чувствовали себя в море как дома.

— Прекрасный день для возвращения в Англию! — воскликнул Брайен, во всеуслышание сообщив то, о чем подумали все соратники.

Но Эдуард нахмурился:

— Лучше бы была темнота или дождь, наш парус все еще виден издалека.

— А это плохо? — спросил Джим.

— Можно и на воде встретить врагов, которые увидят в нас фрукт, вполне созревший для того, чтобы его сорвать, — сказал Эдуард. — Скоро мы окажемся далеко в открытом море и станем добычей для любого другого корабля, который может нас одолеть. Что ж, ничего не поделаешь, остается только ожидать трудностей и достойно встретить их, когда они возникнут.

Эдуард вернулся к своим обязанностям. А Джим получил подтверждение своей мысли, что все шкиперы пессимисты.

Они плыли на северо-запад, к Англии. Спустилась ночь, стемнело. Время от времени в лунном свете они замечали вдали проблески других парусов. Но ни один не подходил к ним слишком близко, и вскоре впереди на горизонте показалась темная полоса. До сих пор они видели подобную полоску справа — это был западный берег Франции. Джим напомнил себе, что такие корабли во время плаванья держатся поближе к береговой линии, потому что вне пределов видимости земли управление ими ограничено звездами и солнцем.

Вдруг Секох воскликнул:

— Милорд! Милорд! В небе дракон, который следует за нами.

Он показал вверх, и Джим взглянул на небо. В человеческом облике он не обладал драконьим зрением Секоха. Но там, наверху, кто-то парил, как дракон.

— Мне сразиться с ним? — с готовностью вызвался Секох.

— Наверно, было бы неплохо, — медленно ответил Джим. — Но не лезь в драку, если этого можно избежать.

— Не буду! — пообещал Секох и взлетел, громыхнув крыльями.

Джим наблюдал. Дракон разрешил Секоху приблизиться, и какое-то время они летели рядом, казалось, касаясь друг друга. Затем Секох отлетел в сторону, а другой дракон развернулся и начал удаляться. Через мгновение Секох с глухим стуком приземлился на палубу, совершив неуклюжую посадку на одну лапу. В другой лапе он что-то сжимал — это что-то было наполовину скрыто его телом.

— Милорд! — закричал он. Джим поспешил к нему и почувствовал, что ему в руки сунули тяжелый мешок. — Это был Ирен, один из французских драконов. Они присоединяются к нам в борьбе со змеями! Вот их заверение.

Джим приоткрыл мешок и заглянул внутрь. Он увидел драгоценные камни, намного больше, чем в любом драконьем паспорте, который он когда-либо держал в руках. В мешке лежало больше камней, чем требуется на выкуп императора, — на эти камни можно было бы выкупить дюжину императоров. Джим поспешно отдал мешок обратно Секоху.

— Держи у себя и храни, — сказал он шепотом.

— Хорошо, милорд, — тихо, но с гордостью ответил Секох.

Джим отвернулся, надеясь, что его лицо осталось безразличным. Брайену и другим он расскажет об этом позже.

Теперь уже не было никаких сомнений, что темная линия у них перед глазами

— южный берег Англии. Сначала они находились слишком далеко, чтобы видеть что-нибудь, кроме узкой, низко лежащей, темной полоски. Вскоре на полоске начали различаться холмы и склоны пологих берегов, но все же до Англии было еще слишком далеко, чтобы разглядеть гавани и города.

Однако были и другие знаки того, что они приближаются к гавани, избранной их конечной целью, — вокруг них в свете наступающего дня появилось много парусов.

Глаза матросов и самого шкипера теперь были прикованы к ним, очевидно, чтобы выяснить, которые из этих парусов направятся в их сторону.

Сам Эдуард стоял на носу корабля, где палуба несколько приподнималась, образуя крышу носовой каюты.

Три других члена команды стояли на ограждении борта, держась за вертикальные канаты и прикрыв глаза от солнца, и всматривались вправо и влево.

Темная полоска берега теперь начала обретать форму. Один матрос из команды вдруг повис на канате, за который держался, и полез по нему вверх. Добравшись до вершины мачты, он, держась за канат одной рукой, вытянулся вперед, разглядывая из-под ладони ближний корабль.

Остальные члены команды наблюдали за ним. На время воцарилась тишина. Затем зазвенел голос впередсмотрящего:

— Шкипер! Это Кровавые Сапоги! Прямо по левому борту, он идет нам навстречу!

Эдуард и сам теперь балансировал на носовом ограждении, там, где сходились оба борта, держался за один из канатов мачты и всматривался в указанном направлении.

— Я не могу рассмотреть паруса! — крикнул он парню на мачте. — Ты видишь заплаты?

— Шкипер, я полностью уверен! — прокричал в ответ впередсмотрящий. — Две большие перекрывающиеся заплаты внизу на полотнище паруса. И корабль такой, как всегда и рассказывали про Кровавые Сапоги: с двумя боевыми рубками, на носу и на корме.

Джим определил корабль, о котором они говорили. Но он, как и остальные на борту, а теперь все смотрели на корабль вдалеке, не видел в этом парусе ничего особенного. Неожиданно у него родилась идея. Зрение драконов очень похоже на зрение орлов, они могут разглядеть сравнительно маленькие объекты на земле с высоты двух тысяч футов. Что сейчас требовалось, так это драконье зрение плюс определенная способность фокусировать взгляд, переходя с ближнего на дальнее видение. Джим написал необходимое заклинание на внутренней стороне своего лба: