Дракон и Король Подземья - Страница 67

– Весьма любезно с вашей стороны пригласить на пир меня и моих рыцарей, – сказал Джон Чендос, преодолевая последние ступеньки лестницы. – Я и не ожидал, что вы пригласите в зал весь мой отряд. Я со своими людьми явился к вам нежданно-негаданно. Только желание предостеречь вас от грозящей опасности понудило меня отправиться в Маленконтри без уведомления о предстоящем визите, но, судя по вашему рассказу, я все-таки опоздал. Тем не менее мне найдется, о чем рассказать вам.

Беседа хозяев и гостя продолжилась в комнате за столом.

– Как я уже говорил, – продолжил свою мысль Джон Чендос, пригубив кубок с вином, – я приехал предупредить вас о грозящей опасности. Как вижу, я опоздал и очень рад, что вы справились с сэром Саймоном, явившимся к вам как снег на голову. Я не предполагал, что вам поможет Кинетете. Когда три дня назад я видел ее при дворе, она даже не обмолвилась, что отправится в Маленконтри.

– Ты видел Кинетете при дворе? – удивилась Энджи. – Я не знала, что она там бывает. Выходит, ты знаком с ней?

– Я как-то однажды разговаривал с ней, но только не при дворе, – ответил Джон Чендос. – На этот раз она сама подошла ко мне. Объяснила, почему ты, сэр Джеймс, вместе с сэром Брайеном исчез с поля боя в Скиддоуском лесу.

– И чем она объяснила наше исчезновение? – озабоченно спросил Джим.

– Тем, что дела чрезвычайной важности, связанные со служением магии, требовали вашего незамедлительного присутствия в другом месте, – пояснил сэр Джон. – Я и сам предполагал нечто подобное и был доволен, что Кинетете, маг такого высокого ранга, подтвердила мою догадку.

Джим скромно кивнул. Он хорошо помнил, что за дела чрезвычайной важности, связанные со служением магии, принудили его исчезнуть из Скиддоуского леса, прихватив с собой Брайена.

Заметив замешательство мужа, Анджела поспешно спросила гостя:

– Ты хотел предупредить нас только о том, что нам грозит арест?

– Не только, – ответил Джон Чендос. – Я еще хотел дать вам знать, что граф Камберленд ненавидит вас и не потому, что его настроила против вас Агата Фалон, а потому что сэр Джеймс воспротивился его воле, когда граф после битвы с французами решил предать земле тело Жиля де Мера.

– Сэр Жиль просил похоронить его в море, – сказал Джим. – Море его стихия. Он только на земле человек, а в воде – тюлень. Слава Богу, с помощью принца Эдварда мне с друзьями удалось выполнить волю Жиля. Как только мы бросили его в воду, он ожил и превратился в тюленя. Позже епископ силой благословения вернул Жиля и к жизни на земной тверди.

– Мне кажется, Камберленд ненавидит и принца, – сказала Энджи.

– Лютой ненавистью, – подтвердил Джон Чендос. – Принц Эдвард стоит между ним и троном, а Камберленд спит и видит, что взошел на престол.

Сэр Джон встал, словно хотел размять ноги, подошел к окну и продолжил:

– Вам не следует забывать о происках Камберленда. Он сделает все, чтобы разделаться с вами, и в первую очередь с сэром Джеймсом. Будет ждать благоприятного случая, а такой случай может скоро представиться. Камберленд затевает новую войну с Францией, а, если она начнется, сэра Джеймса призовут под наши знамена. А на войне может случиться всякое. Я рекомендую тебе, сэр Джеймс, и твоим друзьям вступить в то войско, которым буду командовать я. Тогда вам, по крайней мере, не угодят стрелой в спину…

Сэр Джон внезапно умолк и высунулся из окна.

– Когда я был у вас в прошлый раз, во дворе дрались, – сказал он, обернувшись. – Похоже, дерутся и сейчас на потеху челяди.

Джим и Анджела бросились к окнам.

– Это опять они, Мэй Хизер и Том! – вскричала Энджи. – Джим, посмотри, на этот раз Том повалил ее. Да он изувечит Мэй! Хотя бы кто их разнял, так нет!

– Прошу прощения, сэр Джон! – воскликнул Джим и бросился к двери.

Анджела устремилась за мужем. Джон Чендос пожал плечами и побежал следом.

В Большом зале Анджела попыталась догнать Джима. Тщетно! И не потому, что она медленно бегала. Энджи с удовлетворением вспомнила, как в двадцатом веке на университетских соревнованиях победила в беге на сто ярдов и была награждена Серебряной чашей. Все дело в юбке! Какая там скорость, если бежишь, приподнимая руками тяжелую длинную, до самого пола, юбку! Да ладно. По крайней мере, она бежала впереди Чендоса.

Энджи обернулась через плечо. Оказалось, Джон Чендос и не пытается ее обогнать. Он бежал трусцой в нескольких шагах позади, стараясь не опередить даму. Не оплошал и Джим: он ждал жену за дверью во двор. Джим взял Энджи за руку, и они направились к месту драки. Джон Чендос, выбежав во двор, остался у дверей в Большой зал.

– Что здесь происходит? – гаркнул Джим, остановившись вместе с Энджи у кольца зрителей, с молчаливым вниманием следивших за разгоревшейся потасовкой.

Толпа вздрогнула. Все взоры обратились на Джима. Только сейчас Анджела заметила, что пока она пересекала двор вместе с мужем, Джим сумел облачиться в красную мантию наподобие той, которую обычно носил Каролинус.

– Я думала, только магам ранга А и выше разрешается носить мантию, – шепнула Энджи на ухо мужу.

– Так оно и есть, – тихо ответил Джим, – но об этом знают лишь одни маги.

Толпа скрючилась, оцепенела. Красная мантия на плечах Джима оказалась не лишней. Как не воспользоваться произведенным эффектом!

– Вы хотите, чтобы я превратил вас в жуков? – зловещим голосом произнес Джим. – Мне это раз плюнуть. Замурую вас всех в янтарь. До Судного дня голову не подымете.

Толпа в ужасе расступилась.

В кольце зрителей на земле лежала Мэй Хизер, а над ней, расставив широко ноги, с победоносным видом стоял Том. Из груди Анджелы вырвался слабый крик. Она подбежала к Мэй, присела и приподняла девочке голову. Голова Мэй была вся в крови.

– Со мной все в порядке, миледи, – еле слышно сказала Мэй Хизер.

– Сейчас тебя уложат в постель, обмоют лицо и тогда будет видно, все ли с тобой в порядке.

– Я победил! – внезапно воскликнул Том.

– Победил… – простонала Мэй и уронила на землю голову.

– Ты, ты, ты и ты, – Анджела поочередно ткнула пальцем в сторону стоявших около нее слуг, – отнесите Мэй в ближайшую свободную комнату для гостей на первом этаже башни и уложите ее в постель.

Слуги подошли к Мэй и склонились над девочкой.

– Милорд, – подала она голос, – прошу тебя, не превращай Тома в жука.

– Нечего обо мне беспокоиться, – запальчиво произнес Том и с вызовом посмотрел на Джима. Толпа затаила дыхание.

– Я не превращу тебя, Том, в жука лишь потому, что за тебя заступилась Мэй Хизер, – размеренно сказал Джим.

Толпа загудела. Поверх других голосов раздался голос Мэри Беккет, занимавшей в замке высокий пост гардеробщицы:

– Как же так, миледи? Разве можно комнату для гостей отвести какой-то девчонке?

– А, это ты, Мэри Беккет! – вознегодовала Энджи. – Вместо того чтобы заниматься своими обязанностями, ты торчишь во дворе и безмолвно наблюдаешь за дракой. Марш со слугами, которые понесут Мэй в гостевую комнату. Проверь, чисто ли там, и застлана ли кровать свежим бельем.

– Да эта девчонка перепачкает все белье!

– Ступай!

– Слушаюсь, миледи.

В толпе раздались смешки.

Джим нахмурился. Может быть, снова припугнуть слуг? Пожалуй, не стоит. Лишняя угроза, которую он все равно не исполнит, престиж не поднимет. Джим обвел глазами толпу и властно проговорил:

– Что касается остальных, я пока не стану превращать вас в жуков. В замке полно работы, и я хочу, чтобы она выполнялась. А в наказание за вашу распущенность каждому из вас сегодня ночью приснится кошмарный сон.

Толпа снова притихла.

Джим резко повернулся на каблуках, взмахнув полами мантии, кивнул Энджи и вместе с ней направился к Джону Чендосу, все еще стоявшему у дверей в Большой зал.

– Чтобы навеять на всех наших слуг кошмарные сновидения, тебе, наверное, потребуется много энергии? – спросила Энджи.

– Я ею вовсе не буду пользоваться, – усмехнувшись, ответил Джим. – Я напугал слуг, и с них хватит. Они поверили мне, и, будь уверена, большинство из них натерпится ночью страху. Завтра утром только и разговоров будет о том, кому что приснилось. Каждый приукрасит свой сон ужасающими подробностями, и даже те, кто спокойно спал, не преминут придумать что-нибудь сногсшибательное и станут о том всем рассказывать, пока сами не поверят в свою выдумку. Эту ночь все слуги запомнят надолго.