Дракон и Джордж - Страница 16

Стайки водной дичи подымались легкими паутинками дыма с одного озерка, шлейф растянулся на несколько сот футов и медленно оседал. Крики птиц, приглушенные расстоянием, доносились до сверхчувствительных ушей Джима.

А на западе, нависая над прибрежной линией, собирались тяжелые тучи.

Джим, продолжая полет над тихой стоячей водой и мягкой травой, вдыхал принесенные издалека запахи моря. Он с беспокойством поглядывал на заходящее солнце, край которого уже завяз в черных облаках. Скоро стемнеет. Он проголодался и не имел ни малейшего представления о том, что будет делать, когда наступит ночь. Продолжать полет небезопасно. Малоприятная перспектива – врезаться в землю из-за полной потери ориентации. Не более приятно спикировать в озеро или залив. Можно приземлиться и продолжить путь пешком, но в этом случае добавляется вероятность завязнуть в трясине.

Самое разумное решение: после захода солнца – хотя эта идея не слишком радовала Джима – заночевать на сухом островке. Но тогда, если кто-нибудь вознамерится напасть на него, то наверняка застанет Джима врасплох.

Сомнения Джима оборвала очевидная мысль, точнее напоминание. Он же дракон! Но продолжает рассуждать как человек! Кто, будучи в здравом уме, осмелится напасть на дракона?! Исключение, как Джим успел выяснить, составляют только рыцари в латах. Станет ли рыцарь в латах разъезжать в темноте по болотам? Нет. Тогда следует ли Джиму опасаться другого дракона? Если сведения Смргола о водяных драконах верны, то единственно опасным драконом-соперником оставался Брайагх. Но если Брайагх приблизится сейчас к Джиму, пребывающему в откровенно агрессивном расположении духа, то это станет его последней ошибкой.

Джим счел бы за счастье прямо сейчас вцепиться зубами и когтями в этого предателя. Матерая, тяжелая злоба горячим углем разгоралась в груди. Как сладостно было это ощущение! Искра раздулась в настоящий пожар, а гнев Джима обрел действительно драконью ярость. Вероятно, об этом и предупреждал Смргол, советуя не горячиться, не давать волю эмоциям.

Джим попытался успокоиться, но пламя гнева, бушевавшее внутри, было непросто загасить…

Удача улыбнулась неожиданно. На одном из крохотных островков Джим краем глаза выхватил очертания дракона.

Дракон копошился над чем-то лежащим в траве. С такой высоты и под таким углом Джим не мог различить, кем является жертва; идентификация существа в траве не интересовала его, поскольку одного вида дракона оказалось достаточно, чтобы пламя гнева вспыхнуло во всю мощь.

– Брайагх! – непроизвольно взрычал Джим.

Даже не дав себе труда чуть-чуть подумать, как истребитель с наведенными на цель пушками, Джим упал в пике.

Атака была стремительной, и Джим застал бы дракона, находившегося внизу, врасплох. Но, к сожалению, существовало препятствие, о котором не подозревал Джим. Даже легкий самолет с выключенными двигателями производит, идя на снижение, достаточно шума, чтобы разбудить спящего, а такой крупный, как Горбаш, дракон весил никак не меньше, чем двухместный самолет. К тому же этот нарастающий вой, несомненно, был уже хорошо знаком дракону внизу. Не подымая головы, он сделал отчаянный прыжок в сторону и кубарем покатился от того места, куда пикировал Джим.

Атакованный дракон вторично перекувырнулся, сел, уставился на Джима и принялся визгливо причитать:

– Это несправедливо! Несправедливо! – кричал он неестественно высоким для дракона голосом. – И все потому, что ты крупнее меня! А я сражался целых два часа, и она раз шесть едва не сбежала. Впервые за несколько месяцев на болота забрела еда таких габаритов, и вот… все прахом… Ты, ты отнимаешь мою добычу. Ведь не нужна она такому упитанному и сильному! А я голоден и немощен…

Джим растерянно заморгал. Он посмотрел на дракона, затем перевел взгляд на то, что лежало перед ним в траве: туша старой, тощей коровы, уже изрядно покусанная, с переломленной шеей. Джим уставился на дракона и тут впервые понял, что перед ним изможденное, в половину его размера существо, находящееся на грани смерти от истощения…

– Где ты, удача? – стенал дракон. – Стоит мне поймать приличную добычу, кто-нибудь моментально отнимает ее. А что остается мне? Одна рыба…

– Замолчи! – рявкнул Джим.

– Рыба, рыба, рыба! Холодная рыба, чья холодная кровь не прибавляет сил моим костям.

– Обожди, говорю! Заткнись! – скомандовал Джим, включив на полные обороты голосовые связки.

Драконьи жалобы прекратились моментально, как будто «тощий» был музыкальным автоматом, которому за ненадобностью отрубили питание.

– Да, сэр, – смиренно произнес он.

– О чем ты говоришь?! – рассердился Джим. – Я не собирался отнимать у тебя корову.

– Нет, сэр, – ответил дистрофик и покатился со смеху, нарочито показывая, что его можно обвинить в любых грехах, но только не в отсутствии чувства юмора.

– Да нет же.

– Хе-хе-хе, – заливался коротышка. – Какой же вы шутник, ваша честь.

– Черт побери! Я говорю серьезно! – рявкнул Джим, отходя в сторону от туши. – Ешь! Я принял тебя за другого.

– Не хочу, сэр. Я не голоден. Чистая правда! Я пошутил, что голоден. Чистая правда, что пошутил!

– Обожди, – рявкнул Джим, хватая под уздцы заново разгорающийся гнев.

– Как твое имя?

– Ну… – промямлил коротышка. – Ну оно не стоит того, чтобы хвалиться перед вами.

– Назови СВОЕ ИМЯ!

– Секох, Ваше Святейшество! – в страхе тявкнул дистрофик. – Просто Секох. Я ничтожный дракон, Ваше Высочество. Маленький, ничтожный водяной дракон.

– Тебе не в чем меня убеждать, – хмыкнул Джим. – Верю без слов, Секох, – он махнул лапой на корову, – рубай. Мне эта дохлятина до фонаря. Если мне что и надо – кой-какая информация об этой местности, о ее обитателях. Надеюсь, ты подскажешь мне, куда лететь, а?

– Ну… – начал увиливать Секох; в течение разговора он потихоньку подгребал вперед, а теперь решительно переместился к туше убитой им коровы. – Простите мои манеры, сэр. Я простой водяной дракон… – И он с неистовой жадностью набросился на тушу.

Сначала Джим почувствовал лишь сострадание: следует дать дракону спокойно поесть, а затем уже расспрашивать его. Но, сидя и наблюдая, Джим почувствовал, как в нем пробудился – и весьма активно – голод. Желудок внезапно громко заурчал. Глядя на разодранную тушу коровы, Джим пытался убедить себя, что эта пища не соответствует статусу цивилизованного человека. Сырое мясо дохлого животного: мертвая плоть, старые кости, облезлая шкура…

– М-м, да, – промямлил Джим, придвигаясь поближе к Секоху и к корове; через минуту он откашлялся: – Выглядит неплохо, надо отметить…

Желудок призывно заурчал. Очевидно, брюхо дракона лишено человеческой щепетильности, которая нашептывала, что лежащая перед Джимом туша не пригодна в пищу…

– Секох?

Секох с неохотой поднял голову и настороженно вгляделся в Джима, не переставая при этом лихорадочно чавкать.

– Э… Секох… Я впервые в этих краях, – признался Джим. – Предполагаю, ты хорошо знаешь местность. Я… А как, как она на вкус, эта корова?

– Отвратительная… М-мм, – морщась, но с полным ртом сообщил Секох.

– Жесткая, старая… вонючая. Годная разве что для такого водяного дракона, как я, но не для…

– Я хотел расспросить о местности…

– Да. Ваша Честь?

– Думаю… Впрочем, это ведь твоя корова.

– Так обещала Ваша Честь, – осторожно напомнил Секох.

– Но мне любопытно, – Джим доверительно улыбнулся, – какой вкус у этой коровы. Мне не доводилось никогда прежде пробовать что-либо подобное.

– Неужели, сэр? – со стоном спросил Секох.

Из глаз Секоха выкатились две крупные, как сливы, слезинки и пали в траву…

– Да, никогда. Можно – если ты не возражаешь – отведать кусочек, а?

По щеке Секоха еще скатилась слеза.

– Если… если Ваша Честь того желает, – сдавленно произнес Секох. – Прошу Вас присоединиться к трапезе.

– Благодарю, – сказал Джим.

Он подошел к корове и запустил зубы в область лопатки. Ароматная кровь струйкой скользнула по языку. Резким движением челюстей он вырвал предплечье.