Дракон, эрл и тролль - Страница 13

— Ха! — отозвался тот.

Их восклицания перекрыли общий шум и бормотание присутствующих. Разговор стих, и все взгляды устремились на Брайена и другого рыцаря, — было ясно, что оба «ха» — не простые приветствия, а нечто, значившее несколько больше.

— Сэр Гаримор! — рявкнул Брайен. — Я вижу, ты здоров?

У сэра Гаримора были небольшие тщательно подстриженные усики над верхней губой. Кроме них, на его бритом лице не было растительности. Кончики усов были не столь длинны, чтобы их закручивать, но сэру Гаримору удалось закрутить один из них.

— Великолепно себя чувствую, сэр Брайен, — рявкнул он в ответ. — А ты, сэр?

— Слава Богу, я никогда не был в таком здравии!

— Ха! — воскликнул сэр Гаримор, крутя ус.

— Ха! — отвечал ему Брайен.

— Значит, я увижу тебя здесь в ближайшие дни? — спросил сэр Гаримор.

— Сэр, ты увидишь!

— Надеюсь!

— Я тоже!

Когда прозвучало последнее слово, оба, сэр Гаримор и Брайен, похоже, поняли, что вокруг них повисла тишина. Они напряженно кивнули друг другу. Сэр Гаримор повернулся к двум дамам и мужчине, с которыми беседовал до того, а Брайен возвратился к Джиму.

Общий разговор вновь зазвучал вокруг них.

— Кто это был? — тихо спросил Джим, пользуясь шумом.

— Сэр Гаримор Килинсворт! — ответил Брайен. Его голубые глаза яростно сверкнули, Джим еще не видел друга в таком состоянии.

Это ничего не объясняло Джиму.

— Я с ним не знаком. Кто он? Чем…— Джим не знал, как повежливее спросить, почему один вид этого рыцаря привел Брайена в такое неистовство, которого Джим не наблюдал на его лице раньше. Сэр Брайен глотнул вина так резко, будто хотел откусить кусок кубка. — Я хочу сказать, что…— неловко проговорил Джим, но Брайен уже оправился.

— Сэр Гаримор Килинсворт, — сказал Брайен, — великолепно владеет мечом. Редко увидишь такое мастерство. Он прекрасно владеет и другим холодным оружием, и с копьем тоже обращается вполне достойно… Не выношу его!

— Не выносишь? Но почему? Чем он плох?

— Господи, ну есть у него мастерство, но можно сказать, что он чересчур им гордится. Ведет себя так, что у меня руки чешутся… Мы чуть не схватились с ним в том трактире, я тебе рассказывал, особенно после того, что он сказал насчет Геронды.

— Что же он сказал о Геронде? — спросил Джим. Должно быть, это было частью истории, которую Брайен не смог закончить в Маленконтри. Джим прожил здесь около трех лет, но все еще не понимал той чрезвычайной ранимости, которую выказывали люди вроде Брайена в отношении некоторых слов. — Так что же он сказал?

— Я не помню точно его слов, но то, что он хотел сказать, очевидно — к этому он и стремился. Парень дошел до того, что почти обвинил меня в нарушении клятвы верности.

— Клятвы при обручении?

— Ну да. — Брайен понизил голос, выказывая тем самым раздражение. — Клятвы, которую я принес Геронде, Это низкая ложь. Разве не может мужчина взглянуть на хорошенькую женщину, даже если он обручен? Полагаю, все мы сыновья Адама?

Джим уже собрался спросить, какое отношение имеет ко всему этому делу Адам, даже если оставить в стороне вопрос о сыновьях, но почувствовал, что его тянут за рукав. Обернувшись, он увидел стоявшего рядом Каролинуса.

— Я хотел…— начал Каролинус, Но именно в этот момент задрожал пол, затряслись стены, и грохот, как от небольшого землетрясения, потряс все вокруг.

— Дочери Вельзевула! — завопил Каролинус, но остался неуслышанным среди общего гула раздавшихся вокруг возбужденных голосов, который, однако, быстро стихал. — Он должен немедленно прекратить! Именно это я пришел сказать — никаких замкотрясений на этой и следующей неделе! Спустись и скажи ему это. Сейчас же!

Джиму было неизвестно, чтобы у Вельзевула имелись дочери. Конечно, он пришел к выводу, что рассуждает сейчас, как сумасшедший. Если у Адама были сыновья, а они у него точно были, вполне логично допустить, что и Вельзевул имел дочерей. Но все же кто он?

— Кто он? — спросил Джим.

— Великан, живущий в этом замке! — ответил Каролнус, предусмотрительно понизив голос, когда шум разговоров стих. Одни гости уверял других, которые были здесь впервые, что это «просто великан, живущий в замке». — Вообще-то он не великан, — продолжил Каролинус, — но не в этом дело. Спускайся, Джим, а ты, Брайен, пойди с ним — чтобы удостовериться, что он найдет дорогу вниз, а потом наверх!

— Да, маг, — сказал Брайен.

Каролинус повернулся и пошел назад к Чендосу и епископу Бата и Уэльса. Джим почувствовал, что его опять тянут за рукав. На сей раз за другой, а тянул его Брайен. Брайен мотнул головой в сторону выхода, и Джим, не произнося ни слова, последовал за ним.

Как только они вышли, Брайен направился к парадной лестнице башни, спускавшейся в Большой зал.

— Что это за разговоры о великане, живущем в замке? — осведомился Джим, потому что вокруг в эту минуту никого не было и их не могли подслушать.

— О, в замке герцога всегда жил великан. Все об этом знают.

— Почему ты назвал его сейчас герцогом? Я помню, что ты назвал его так в первый раз, когда упомянул о рождественских праздниках. Я сам называл его герцогом, пока не узнал, что все зовут его графом. Так кто же он?

— О, вообще-то он граф, — ответил Брайен. Он глянул через плечо на пустой коридор позади и добавил, понизив голос. — Просто он считает, что должен стать герцогом. Понимаешь, его род восходит к древнеримским временам. Его давний предок был герцогом, или, по-латыни, дюком — предводителем, так, кажется, звучал его титул. Во всяком случае, он страстно желает, чтобы его называли герцогом, и те, кто хорошо его знает, в разговоре так и делают — между собой, ты понимаешь. Я никогда не назвал бы его герцогом на людях. Но это одна из причин приглашения на Рождество принца. Граф хочет, чтобы когда-нибудь его сделали настоящим герцогом, и этот день может наступить, когда наш юный принц станет королем… если Эдуарду понравятся двенадцать дней праздников и сам граф.

Они миновали нижний этаж и широкую дверь зала, где слуги устанавливали на возвышении пиршественный стол, чтобы потом тщательно расстелить на нем прекрасные свежевыстиранные льняные скатерти.

—В то же время, — продолжал Брайен, — с точки зрения принца, чем могущественнее будут его друзья-лорды, тем сильнее окажутся его позиции, когда придет время наследовать отцу. Никто не знает, откуда могут вдруг появиться другие претенденты на престол — какой-нибудь неизвестный кузен или кто-то вроде. Лучший способ обезопасить себя от подобных притязаний — это уверенность, что большинство сильных людей королевства на твоей стороне. Советники принца, такие, как сэр Джон Чендос, так и доложили ему. Как видишь, и большими колесами двигают маленькие колесики.

— Понятно, — сказал Джим.

Они спустились еще этажом ниже, в конюшни, куда защитники замка во время опасных осад помещали лошадей герцога и его ближайших вассалов, потому что башню защищали до последнего воина. Сюда не проникал дневной свет, и для освещения служили закрепленные в стенах факелы. По мере того, как друзья спускались, становилось все темнее и темнее. Джим был озадачен, он не понимал, как в конюшнях может прятаться великан. Его недоумение только возросло, когда Брайен повел его коротким путем к дальнему лестничному пролету, который вел вниз.

— Хоп! Хей! Хо! Эй вы там, минутку! Куда это вы направляетесь?

Джим с Брайеном повернулись, не успев поставить ногу на первую ступеньку лестницы. Они увидели в неясном свете факелов прямо перед собой невысокого кругленького человека с седыми усами, стоявшими торчком, маленькой седеющей бородкой клинышком и безжалостными глазами навыкате под совершенно седыми бровями. Его волосы тоже были белы. Тяжелый меч свисал с пояса. Одет человек был в темно-красную богато украшенную шерстяную одежду. За его спиной стояли два высоких охранника с обнаженными мечами в руках.

— Милорд! — начал Брайен, различив в темноте уставившееся на него лицо. — Полагаю, милорд знаком с сэром Джеймсом, бароном Ривероук-и-Маленконтри и подмастерьем…