Драйв Астарты - Страница 615

– …А потом, – продолжил Хаген, – зависли на Ванавана. Типа, в гостях и по бизнесу. Прикиньте, foa, теперь такой «Mowe-glider» можно заказать и выделываться в небе.

– …У нас, – снова встряла Люси, – уже как бы мелко-серийная флайка, с турбиной на сахарном сиропе! Первый в мире сахаролет, блин! Мы еле успели это сляпать там, на Ванавана, у Поэте в ангаре. Сегодня вечером нам с Хагом надо уже быть дома.

– …Лианеллу пробило на креатив, – пояснил Хаген, – что «Mowe-glider» по идее того мультика про Долину ветров летает на чем-то типа цветочного нектара, как шмель.

– Это было очевидно, – заметила юная француженка. – В Долине ветров по сюжету вся энергия природная. Электрика от ветряков, а фюел, по логике, прямо из растений.

Юлис выразительно покрутил пальцем у виска.

– Вы фанаты! Японские мультипликационные идеологические агрессоры! Слушайте, а японские рудокопы-камикадзе будут летать на астероид тоже на цветочном нектаре?

– При чем тут астероид и рудокопы? – Спросила Соли.

– А! Ты просто не в курсе! Этот «Mowe-glider» исходно сделан, как прототип дешевого шаттла для консорциума «Itokawa Robotics – Tenogane minerals». Вот я и спрашиваю.

– В том клоне «Mowe», – сообщил принц, – движок, конечно, ракетный на триоксоле, и вообще там конструктивная часть гораздо солиднее. На тестах нормально вылетает на суборбитальную параболу. Но этим занимаются на Хоккайдо, а мы, как бы, балуемся.

– А что, всё-таки, было на торжественном открытии Башни? – спросил Хаген.

– Был кошмар! – Завопил Винк и сделал огромные глаза. – Полный административный «Falcon» юро клоунов в строгих костюмах и галстуках! Посмотреть на этот обезьянник слетелись канаки-юниоры с видеокамерами со всех атоллов в радиусе кило-мили! Они реально были уверены, что это всё юмор. Я слышал, они болтали, что, мол, у северных франко-креолов такой обычай: хорошо посмеяться после завершения строительного проекта. И, черт побери, ни у кого из нашей фреольской команды не было желания их разубеждать, потому что если к этому относиться серьезно, то мы полные идиоты.

– Фреольской команды? – Переспросила Люси.

– Мы себя сокращенно называем «фреолы», – пояснил он. – Каждый раз выговаривать «франко-креолы» это лениво, и мы на манер янки обрезали это длинное слово.

– Зато, – произнес Юлис, – мы придумали зверски длинное название нашему городку.

– Док Сандри Ретел придумала, – уточнил Винк. – Причем сходу! Гениально! А теперь излагаю последовательно. Сначала была жуткая говорильня. Примерно такая: «В этот знаменательный день мы, ощущая искреннюю любовь к нашей прекрасной Франции, осознавая глубокую ответственность за миссию, возложенную на нас родиной, помня глубокие католические корни нашей культуры и нашего образа жизни, бла-бла-бла».

– Гляньте! – Перебил Юлис, – мэтр Зуав вернулся! И док Сандри тоже.

Штатный шеф-повар уже, как ни в чем не бывало, орудовал за стойкой у комбайна –электропечки, а Сандри Ретел пересекала платформу в направлении столика с веселой компанией. Сейчас доктор астрофизики была одета в элегантное легкое светло-серое платье, а её волосы перехватывала лазурная ленточка, завязанная на легкомысленный бантик над ухом. В широком вырезе платья в ложбинке между грудями посверкивал гранями некий камень, подозрительно похожий на очень крупный бриллиант.

– Это фианит, – весело сообщила она, подходя к столику, – а вы что подумали?

– Ничего такого, док Сандри, – мгновенно отреагировал Поэтеоуа, – я смотрел лишь на потрясающие 3D-фигуры, на фоне которых что бриллиант, что фианит, одна фигня…

– О! – Воскликнула она и, наклонившись к Лианелле, прошептала ей на ухо, но заведомо громко, чтобы слышали все. – Твой молодой человек мастер пикантных комплиментов.

– Я знаю, док Сандри.

– О! Могу поверить! Ты замечательно выглядишь. Правда, что скажет твоя мама…

– Это запутанный вопрос, – с легким вздохом согласилась Лианелла.

Винк протянул руку, подтащил ещё один пластиковый стул и попросил.

– Док Сандри, а расскажите ребятам, как вы провернули этот флэшмоб с названием…

– С называнием нашего городка? – Переспросила она. – О! Это было вовсе не сложно. Правильнее даже будет сказать, что меня вынудили к этому акту культурного выбора, выражаясь дурацким корявым языком, которым со мной разговаривал вице-президент Агентства и этот замаскированный кардинал из команды Ватикана.

– Замаскированный кардинал? – Удивился Хаген.

– Да. Он представился то ли Люмендюк, то ли Дюменлюк. Чуть позже к нему подошел молодой парень из локальной полиции и настоятельно пригласил на прогулку. Я даже обеспокоилась за судьбу Его Преосвященства, но мне почти сразу сказали, что его не подвергнут никаким негуманным процедурам, а отправят на чилийский Рапа-Нуи. Это ближайшее отсюда место, где подобные персоны имеют право находиться. Потом этот кардинал сделал вид, что он и собирался на Рапа-Нуи, а на Моореа был транзитом.

– Цивильно выполнено, – оценила Либби.

– Да, неплохо… – Ответила доктор Ретел и, повернувшись к Зуаву, притащившему ей чашечку кофе с маленьким пирожным, нежно произнесла. – О, Валент, это так мило!

– Всегда к вашим услугам, – шеф-повар коротко поклонился и вернулся за стойку.

– Итак, – продолжила астрофизик, сделав крошечный глоточек, – я осталась тет-а-тет с вице-президентом Анри-Жаком Марне. Он, по сути, не глуп, и даже пытался чем-то заниматься в области динамики ионизированных газов, но потом, как водится, ушел в администрирование. Там ему знаний хватает, и если бы он не занялся этой религиозно-патриотической тематикой, то, вероятно, не выглядел бы вульгарным бюргером-юро, пожирающим продукцию Фастфуда и Голливуда, и полагающим себя при этом чем-то наподобие зернышка бетона в высшей ступеньке вселенского прогресса… Конечно, в предположении, что Вселенная состоит из плоского земного диска с центром где-то в Средиземном море и хрустального купола со звездочками поверх этой канители. Вы, наверное, помните из истории науки, что эта модель в стиле контейнера для доставки итальянской пиццы на дом была доминирующей в средневековой астрофизике.

Переждав взрыв гомерического хохота слушателей, доктор Ретел продолжила.

– …Мсье Марне долго и мучительно пытался объяснить мне, чего он хочет. Он назвал несколько древних французских королей и святых, начиная, кажется, с Хлодвига, или, возможно, с Франциска Ассизского, я не сильна в истории. В финале вся эта красота свелась к просьбе принять участие в выборе имени для нашего симпатичного городка, точнее, нового симпатичного квартала в Папетоаи-таун. Анри-Жак пояснил, что выбор имени должен быть непременно демократическим, в духе французских христианских традиций. Имя предлагалось такое: Сен-Дени-де-Моореа. Я пообещала подумать над предложением и честно это сделала. До голосования оставалось два часа. Я открыла страничку Глобопедии, обнаружила, что на карте уже есть полсотни Сен-Дени, и мне показалось, что создавать полста первый будет некрасиво. С другой стороны, было бы нечестно не участвовать, раз я обещала. Также было бы не честно предлагать имя, не связанное с французской самобытностью, раз я согласилась, что самобытность важна. Несвязные размышления с воспоминаниями детства мысленно привели меня на мою родину. Не просто во Францию, а в Овернь, в Клермон-Ферран. И я вспомнила очень красивую конную скульптуру на центральной площади: памятник галльскому вождю Верцингеториксу, бросившему вызов Цезарю. По традиции демократии, я внесла этот вариант на сайт голосования с фрагментом текста по античной истории Франции. И представьте: Верцингеторикс одержал победу в первом же туре выборов.

– А доктор Марне на вас не обиделся? – Спросил Юлис.

– Боюсь, что есть немного. Оказывается, эти околонаучные бюргеры-юро уже заранее заготовили таблички «Сен-Дени-де-Моореа» и ещё ряд элементов уличного дизайна, использующих это название. Это все оказалось непригодным, и мероприятие вокруг Эйфелевой башни было скомкано. Разумеется, за время всяких театральных актов с перерезанием ленточки вокруг Башни, студенты успели сделать необходимое число табличек «Верцингеторикс», но к этому имени не подходили заготовленные речи.