Драгоценные камни в мифах и легендах - Страница 5
Возможно, первые предметы личных украшений легко нанизывались или связывались друг с другом, например раковины с отверстиями, блестящие семена, мягкие камни, в которых с помощью простейших инструментов легко проделывались дырочки. Более твердые камни, прежде чем их стали использовать для украшений, сохранялись как красивые игрушки.
Бесспорно, когда камни стали надевать, появилась склонность соотносить те или иные события с их властью и влиянием. Таким образом, усилилась вера в их силу и, наконец, появилось убеждение, что в камнях живут могущественные духи. В этом случае, как и во многих других, первая инстинктивная человеческая оценка была самой верной, но потребовалось несколько веков просвещения, чтобы вернуть нам любовь к драгоценным камням только за их эстетическую красоту. Действительно, даже сегодня мы можем наблюдать власть слепых предрассудков в случае с опалом, который некоторые робкие люди едва осмеливаются носить, хотя три или четыре века назад этот камень считался сочетающим в себе все достоинства различных цветных и драгоценных камней, оттенки которых объединяются в его блеске.
Подтверждением тому, что первобытные люди собирали и хранили яркие цветные предметы просто из-за их привлекательности, служит тот факт, что некоторые птицы небезразличны к камням. Например, достопримечательность Австралии – хламудера, похожая на ворона, после обустройства своего гнезда разбрасывает по земле пеструю гальку, напоминающую мозаичный узор. У входа накапливаются груды мелких костей, раковин, перьев и камней, принесенных зачастую издалека и свидетельствующих о том, что они собирались птицей не наугад. Странно, что эту чисто зрительную привлекательность блестящих и цветных предметов, легких и удобных в обращении, упускают из виду те, кто склонен считать, что все подобные украшения отбирались и хранились только из-за предполагаемых талисманных качеств.
Теория о том, что цветные и блестящие камни отбирались и хранились человеком скорее за их красоту, а не как талисманы, подтверждается и сообщением о том, что тюлени очень тщательно отбирают гальку, которую затем проглатывают. Считается, что камешки халцедона и змеевика (серпентина), которые находили в местах тюленьих лежбищ, были выплюнуты тюленями.
Популярная версия происхождения слова «амулет» от арабского hamalat, означающего «нечто подвешенное, носимое», не принимается лучшими арабскими учеными; возможно, оно имеет латинское происхождение, несмотря на то что нельзя найти полностью удовлетворяющей этимологии. У Плиния употребление слова amuletum не всегда означает предмет, носимый человеком, хотя позже оно приобретает это значение. Старая этимология, предлагаемая Варроном,[13] относит amuletum к глаголу amoliri— «устранять, удалять, уносить». Возможно, это значение не совсем согласуется с современной филологией, но имеет все же некоторое смысловое сходство, так как амулет отводит или устраняет опасность. Слово «талисман», которое не использовалось в классические времена, без сомнения, происходит от арабского tilsam, которое, в свою очередь, берет начало от τελεσμα, значившего у поздних греков «посвящение» или «заклинание».
Отмечено, что от раннего каменного века не осталось следов каких-либо идолов или образов; нам мало известно об искусстве этого периода. В позднем каменном веке доминирующее влияние приобрели совсем другие идеи, и большинство предметов пластического искусства имело религиозное значение. Это очевидно вытекает из представления о том, что каждый образ живого предмета поглощает часть сущности этого предмета, и такое представление, хотя и примитивное, все же несет в себе элемент развития. Это правило в основном применялось к амулетам, которые затем украшались, насколько это позволяло первобытное искусство, дабы быть достойным жильем добрым духам, оживляющим их и дающим силу.
В коллекции синьора Джильоли есть любопытный идол из Хуаилу, Новая Каледония. Это – каменная фигурка, имеющая грубое сходство с человеческим органом. Легко понять, что этот предмет считался обителью духа и, по мнению людей более цивилизованных, чем аборигены Новой Каледонии, должен был внушать суеверное благоговение подобным племенам.
На протяжении Средних веков, вплоть до XVII столетия, в талисманные свойства драгоценных камней верили высшие и низшие, принцы и крестьяне, образованные и невежды. Однако оттенок скептицизма проявлялся и у тех и у других. Например, придворный шут императора Карла V на вопрос «Какими свойствами обладает бирюза?» дал знаменитый ответ: «Хм, ну, я думаю, если бы вам случилось упасть с высокой башни и в тот момент у вас на пальце был бы перстень с бирюзой, то камень остался бы цел».
Считалось, что материал некоторых камней подвержен изменениям в зависимости от состояния здоровья и поведения владельца. В случае болезни или приближения смерти камни тускнеют, темнеют яркие цвета; измена или вероломство производят тот же эффект. Что касается бирюзы, объяснение может быть вполне прозаическим: камень подвержен определенному влиянию кожной секреции; но из-за популярного суеверия то же приписали и рубину, и алмазу, и другим камням, на самом деле не обладающим такой чувствительностью. Подобным образом можно дать объяснение распространенной идее о существовании скрытой симпатии между камнем и хозяином. Удачно отражена эта идея Эмерсоном[14] в строках из его «Амулета»:
Персидская легенда о происхождении алмазов и драгоценных камней гласит, что на Востоке на эти прекрасные предметы смотрели как на источник великого греха и печали. Утверждалось, что, когда Бог сотворил мир, он не создал таких бесполезных вещей, как золото, серебро, драгоценные камни и алмазы; но Сатана, всегда стремившийся посеять зло среди людей, пристально следил за желаниями и страстями человеческого разума. К своему великому удовольствию, он заметил, что Ева страстно любит красочные цветы, растущие в садах Эдема, и попытался имитировать их цвета и яркость вне земли – так появились драгоценные камни и алмазы. Впоследствии жадность и алчность, вызываемые ими, стали причиной многих несчастий и преступлений.
Если бы люди захотели признаться в своих настоящих верованиях, век нынешний представил бы нам столько же примеров веры в амулеты, сколько и любая другая эпоха. Но ложная стыдливость мешает человечеству до конца постичь истинный смысл этих предметов. Мы, скорее всего, улыбнемся, услышав, что многие из солдат Австро-прусской войны 1866 года носили на себе амулеты и что великий маршал времен Крымской кампании Канробер[15] верил в их оберегающую силу. И конечно, русская армия во время Русско-японской войны была обильно снабжена амулетами – оберегами, образками и иконками, освященными и потому наделенными особой силой.
Во всех этих случаях не сам по себе предмет, но идея, которая за ним стоит и которую он несет в себе, дает веру его владельцу, и в этом смысле ношение талисмана уже не является подтверждением слепого суеверия. Тенденция придавать материальную, видимую форму абстрактной идее так глубоко уходит корнями в человеческую природу, что должна рассматриваться как удовлетворение человеческих нужд. В редком случае мы довольствуемся чисто интеллектуальной концепцией, она должна иметь какую-то внешнюю, ощутимую и видимую форму, чтобы производить больший эффект.
Хотя при поверхностном рассмотрении такая точка зрения походит на фетишизм, использование знаков и символов есть нечто абсолютно иное. Зная, что символ сам по себе ничто, мы так же знаем, что он имеет реальную силу при соотнесении его с идеей, которую он олицетворяет, и так же чувствительны к повреждению или уничтожению памятного предмета, как к смерти любимого человека.