Драгоценности солнца - Страница 9

– Она прекрасна.

– Ну, здесь вы не найдете никого, кто бы с вами не согласился. – Эйдан стал наливать вино, глядя на нее, а не на бокал. – Как поживает ваша бабушка?

– О! – Джуд поразило, что он не пролил ни капли и поставил бокал точно перед ней. – Отлично. Вы ее знаете?

– Да, конечно. Моя мама до замужества была Фицджералд, и она приходится вашей бабушке то ли троюродной, то ли четвероюродной сестрой. Следовательно, мы с вами родственники. – Он щелкнул пальцем по ее бокалу. – Slainte[3], родственница Джуд.

– А, ну… спасибо. – Она приподняла бокал и вздрогнула от громкого крика. Женский голос, чистый, как звон церковных колоколов, обозвал кого-то проклятым, нескладным болваном, у которого мозгов меньше, чем у репы. В ответ раздраженный мужской голос пробурчал, что лучше уж быть проклятой репой, чем бессловесной грязью, в которой репа растет.

Никого из присутствующих, похоже, не шокировали ни крики, ни проклятья, ни неожиданный грохот, от которого Джуд снова вздрогнула и на этот раз пролила несколько капель вина на тыльную сторону ладони.

– Еще парочка ваших родственников, – пояснил Эйдан, ловко вытирая ее руку. – Моя сестра Дарси и мой брат Шон.

– Понятно. Но разве не нужно посмотреть, что случилось?

– Где случилось?

Джуд вытаращила глаза, поскольку перебранка вспыхнула с новой силой.

– Только посмей бросить эту тарелку мне в голову, змеюка, и клянусь, я…

Угрозу прервал звон бьющейся посуды и следом злобное ругательство. Через мгновение из двери за баром выскочила разрумянившаяся и довольная девушка с подносом, заставленным тарелками.

– Дарси, ты в него попала? – поинтересовался кто-то из посетителей.

– Не-а. Он увернулся. – Дарси вскинула голову, взметнув облако черных, как вороново крыло, волос. Гнев явно был ей к лицу. Ее синие, как ирландские озера, глаза сверкали, пухлые губы мило дулись. Соблазнительно покачивая бедрами, Дарси подошла к семейству из пяти человек, сидевшему за низким столом. Расставляя блюда, она наклонилась к матери семейства, которая ей что-то шепнула, откинула назад голову и расхохоталась. Джуд заметила, что смех идет Дарси так же, как и гнев.

– Я вычту стоимость тарелки из твоей зарплаты, – сообщил сестре Эйдан, когда та подошла к стойке.

– Ради бога! Мне не жалко. И было бы еще веселее, если бы я попала в цель. Клуни заказали еще две кока-колы, имбирный эль и два «Харпа» – пинту и стакан.

– Дарси, это Джуд Мюррей из Америки, – произнес Эйдан, выполняя заказ. – Она будет жить в коттедже Старой Мод.

– Рада познакомиться. – Гнев, кипевший в глазах Дарси, мгновенно сменился неподдельным интересом. Губы изогнулись в ослепительной улыбке. – Хорошо устроились?

– Да, спасибо.

– Вы из Чикаго, верно? Вам там нравится?

– Красивый город.

– С роскошными магазинами, ресторанами и всем прочим. А чем вы занимаетесь в Чикаго? Чем зарабатываете на жизнь?

– Преподаю психологию. – «Преподавала», – мысленно поправила себя Джуд, но объяснять было бы слишком сложно, тем более что она снова стала центром внимания.

– Правда? Как здорово! – В прекрасных глазах Дарси заиграли озорные и чуточку ехидные огоньки. – А вы не могли бы обследовать голову моего брата Шона, когда выдастся свободное время? С ней что-то не в порядке с самого рождения. – Дарси подхватила поднос с напитками, который к ней подвинул Эйдан, и ухмыльнулась. – Я швырнула две тарелки и оба раза промахнулась, но второй раз я чуть не саданула ему по уху.

Метнув прощальную стрелу, Дарси гордо удалилась подавать напитки и принимать заказы.

Эйдан обменял два стакана на фунты, еще две кружки поставил под краны и вопросительно взглянул на Джуд.

– Вам не понравилось?

– Что? – Джуд опустила взгляд и заметила, что едва пригубила вино. – Нет, вино хорошее. – Она из вежливости сделала глоток и застенчиво улыбнулась, сверкнув ямочками. – Даже очень хорошее. Я просто отвлеклась.

– Не расстраивайтесь из-за Дарси и Шона. Шон у нас прыткий и всегда ловко уворачивается. Правда, если бы Дарси действительно хотела в него попасть, давно бы попала. Наша сестрица очень меткая.

Джуд успела лишь издать неопределенный звук, как кто-то заиграл на концертино.

– У меня есть кузены в Чикаго. – Это произнес Тим, оказывается, так и стоявший позади Джуд и терпеливо ожидавший вторую пинту пива. – Демпси. Мэри и Джек. Вы случайно их не знаете?

Джуд развернулась на табурете.

– Нет, простите.

– Понимаю, Чикаго большой город. Мы с Джеком росли вместе. Потом он уехал в Америку работать на мясокомбинате у дяди по материнской линии. Он там уже десять лет, горько жалуется на ветра и зимы, но даже не думает возвращаться домой. – Тим взял у Эйдана кружку, положил на стойку несколько монет. – Спасибо. Послушай, Эйдан, а ведь ты бывал в Чикаго?

– Скорее, проезжал. Озеро очень красивое и большое, как море. Ветры пронизывают до костей. Однако, если память мне не изменяет, там подают такие бифштексы, что можно разрыдаться от благодарности за то, что Бог создал коров.

Разговаривая, Эйдан ни на секунду не прекращал работу. Он загрузил полными бокалами и кружками еще один поднос, подставленный сестрой, протянул бутылку американского пива парнишке, который с виду еще не вырос из молочных коктейлей.

Зазвучала более быстрая мелодия, и, подхватив поднос, Дарси вдруг запела так, что у Джуд округлились от изумления глаза.

И дело было не только в голосе, хотя он поражал своей серебристой чистотой, но и в непринужденности, с которой девушка вдруг запела на публике. В песне рассказывалось об умирающей на чердаке старой деве, о ее судьбе, которая, судя по взглядам всех мужчин в зале – от мальчишки Клуни лет десяти до похожего на скелет древнего старикана, – самой Дарси Галлахер не грозила ни в коем случае.

Все дружно начали подпевать, и пивные краны заработали энергичнее.

Мелодия с еле заметным изменением ритма перетекла в следующую, и Эйдан столь естественно вплел в нее слова о предательстве женщины, еще не снявшей траур, что Джуд изумленно уставилась на него. Его голос оказался таким же прекрасным, как у сестры, и звучал так же искренне и взволнованно.

Эйдан налил пинту светлого пива, запустил кружку скользить по стойке и подмигнул Джуд. Она залилась румянцем, устыдившись, что он застал ее за откровенным разглядыванием, и утешилась тем, что в зале темновато.

Джуд подняла бокал, надеясь, что сделала это непринужденно, будто часто сидит в барах, где со всех сторон льются песни, а мужчины, похожие на произведения искусства, подмигивают ей, и обнаружила, что бокал полон. Она нахмурилась, поскольку помнила, что выпила не меньше половины, но Эйдан был почти на другом конце стойки, а ей не хотелось прерывать ни его работу, ни его песню, поэтому она пожала плечами и решила наслаждаться вином.

Дверь за стойкой, вероятно, ведущая в кухню, снова распахнулась. Джуд понадеялась, что никто не обращает на нее внимания, поскольку опять вытаращила глаза. Похоже, это начинает входить у нее в привычку. Появившийся в зале парень словно только что покинул съемочную площадку фильма о кельтских рыцарях, спасающих королевства и прекрасных девиц.

Он явно чувствовал себя легко и свободно, был высок и худощав и отлично смотрелся в потертых джинсах и темном свитере. Довольно длинные волосы, черные-черные, падали на ворот свитера. В глазах, синих, как глубокие озера, искрилось веселье. Губы, как и у Эйдана, были пухлыми, чувственными, а нос искривлен самую чуточку, ровно настолько, чтобы избавить парня от тяжкой ноши совершенства.

Заметив на его правом ухе ссадину, Джуд поняла, что это и есть Шон Галлахер, не так уж ловко увернувшийся от последней тарелки.

С врожденным изяществом лавируя между столиками, он поставил перед клиентом полную тарелку, затем вдруг одним молниеносным движением схватил сестру, развернул лицом к себе – Джуд затаила дыхание – и закружил в каком-то сложном танце.