Драгоценности солнца - Страница 15

Сердце чуть не выскочило из груди Джуд. Она вскинула голову и увидела красивое лицо, юное и чистое, синие-синие глаза, длинные черные волосы, падающие на плечи, дружелюбно приподнявшиеся уголки губ. Юноша приблизился и остановился по другую сторону могилы.

– Я не слышала вас. Я не знала, что вы здесь.

– В святом месте шаги неслышны. Я не хотел напугать вас.

– Нет, нет. – Разве что до полусмерти, мысленно добавила она. – Я вздрогнула от неожиданности. – Джуд откинула с лица растрепавшиеся от ветра волосы. – Вы знали Мод?

– Разумеется, я знал Старую Мод, чудесную женщину, как я уже сказал. Она жила честно и благородно. Хорошо, что вы принесли ей цветы, она их любила.

– Это ее цветы, из ее сада.

– Да. – Юноша улыбнулся еще шире. – Тем лучше. – Он положил ладонь на голову собаки, спокойно усевшейся рядом с ним. Сверкнуло кольцо, темно-синий драгоценный камень в массивной серебряной оправе. – Долго же вы шли к своим истокам.

Джуд хмуро посмотрела на него и замигала, поскольку смотреть пришлось против солнца, которое сейчас светило гораздо ярче.

– О, вы имеете в виду Ирландию. Возможно, вы правы.

– Здесь можно заглянуть в свое сердце и увидеть самое важное. – Цвет его глаз изменился, они стали яркими, как кобальт, бездонными, гипнотизирующими. – А затем уже выбирать. Выбирайте тщательно, Джуд Фрэнсис, ибо не только на вас повлияет ваш выбор.

Ароматы цветов, травы, земли клубились, опьяняя, вызывая головокружение. Солнце слепило и жгло глаза. Неожиданно поднявшийся сильный ветер принес – она готова была поклясться – чистейшие звуки флейт.

– Я вас не понимаю. – Одурманенная, Джуд закрыла глаза.

– Поймете.

– Я видела вас. В пелене дождя. – Как сильно кружится голова, господи, как же сильно кружится голова. – На холме у круглой башни.

– Да, видели. Мы ждали вас.

– Ждали? Кто? – Ветер стих так же внезапно, как поднялся, и музыка растаяла в тишине. Джуд затрясла головой. – Простите, что вы сказали?

Но когда она открыла глаза, никого не было рядом с ней, кроме большой рыжей собаки и безмолвных могил.

Эйдан не сказал бы, что не любит бумажную работу, – он ее просто ненавидел до глубины души.

Однако трижды в неделю, что бы ни случилось, он больше часа просиживал за письменным столом в своей квартирке над баром, мучительно заполняя чеки и платежные ведомости, подсчитывая расходы и доходы.

И неизменно испытывал глубочайшее облегчение, когда доходы превосходили расходы. Деньги мало волновали его до тех пор, пока семейное дело не перешло в его руки, и он часто задавался вопросом: не стало ли это одной из причин, почему родители передали паб ему? В своих скитаниях он жил одним днем, сводил концы с концами, и это его вполне устраивало. Он не копил деньги и не чувствовал в том нужды.

Ответственность точно не была его вторым именем.

Он рос в достатке и в детстве и в ранней юности вносил свой вклад в общее дело. Однако мыть полы, подавать пиво и петь песни – это одно, а вот решать, сколько заказывать пива или сколько битой посуды – отдельное спасибо сестрице Дарси – выдержит бизнес, вносить цифры в бухгалтерские книги и разбираться налогами – совсем другое. Все это доводило его до головной боли и причиняло не меньшие страдания, чем удаление зуба, но он научился. А научившись, понял, что из-за всех этих мучений паб стал значить для него гораздо больше. Да, его родители умные люди. И хорошо знали своего сына.

Он часами висел на телефоне, пытаясь выбить из поставщиков цены пониже, и это перестало его раздражать, поскольку у него обнаружились способности к переговорам и выгодным сделкам.

Ему нравилось, что музыканты из Дублина и Уотерфорда и даже из графств Голуэй и Клэр не только любят, но и почитают за честь выступить у Галлахеров. Он гордился тем, что за последние годы прославил паб, в том числе и исполняемой в нем музыкой.

Похоже, приближающееся лето, когда в Ардмор хлынут туристы, станет лучшим сезоном в истории семейного бизнеса, только от этого рутинная борьба с цифрами легче не станет.

Эйдан уже подумывал о приобретении компьютера, но тогда придется как-то справляться с чертовым чудом техники. Он не постыдился бы признать, что одна мысль о компьютере пугает его до смерти. А когда он предложил овладеть компьютером Дарси, она только рассмеялась и смеялась до тех пор, пока слезы не полились по ее румяным щекам.

Подступаться с этим предложением к Шону, который не подумал бы поменять лампочку, даже если бы пришлось читать в темноте, вовсе не имеет смысла. А о том, чтобы передоверить документацию постороннему человеку – учитывая, что с открытия паба Галлахеры со всеми делами справлялись самостоятельно, – даже речи не шло. Значит, ему либо и впредь придется пользоваться карандашом и калькулятором, либо собраться с духом и познакомиться с новейшими технологиями.

Наверное, Джуд прекрасно справляется с компьютером. Она могла бы научить его кой-чему, и он получил бы от этого огромное удовольствие. Эйдан расплылся в улыбке, и его мысли потекли в другом направлении.

Он хотел прикоснуться к ней. Он хотел почувствовать вкус ее кожи, ее изумительных пухлых губ. Давно уже ни одна женщина не волновала его кровь, и он наслаждался предвкушением.

Джуд напоминала ему только что родившегося жеребенка, еще не уверенно стоящего на ножках, отшатывающегося при приближении человека и в то же время надеющегося на ласку. Соблазнительное сочетание неуверенности с умом и хорошим образованием.

Дай бог, она примет его приглашение и придет в бар сегодня вечером.

Дай бог, она наденет один из своих элегантных нарядов, соберет волосы в тугой конский хвост, и он будет с удовольствием представлять, как распустит и разлохматит их.

Если бы Джуд имела хоть малейшее представление о мыслях Эйдана, она никогда бы не набралась смелости покинуть коттедж. Даже без этих осложнений она меняла решение не меньше полудюжины раз.

Ее пригласили, и не прийти было бы невежливо.

Если она придет, он подумает, что она надеется на его время и внимание.

Она просто приятно проведет вечер в дружеской атмосфере.

Она не из тех женщин, которые проводят вечера в пабах.

Собственная нерешительность вызвала такое сильное раздражение, что Джуд решила сходить в паб всего на часок. Из принципа.

Она выбрала брюки и жакет стального цвета, освежила их жилетом в тонкую бордовую полоску. В субботний вечер, решила она, вполне уместны длинные серебряные серьги, а раз там будет живая музыка, то не помешает и парочка серебряных браслетов.

Джуд питала тайную страсть к ювелирным украшениям.

Надевая на запястье серебряные браслеты, она вспомнила кольцо мужчины, которого встретила у могилы Мод. Сверкающий сапфир в серебре так странно смотрелся в тихой сельской глуши.

И сам мужчина был таким странным, так тихо появился и исчез, словно пригрезился ей. Но она ведь помнит его лицо и голос очень отчетливо, так же отчетливо, как внезапно усилившийся аромат цветов, порыв ветра и головокружение.

Просто из-за съеденных пирожных уровень сахара в крови повысился, затем резко упал, вот и результат. Джуд пожала плечами, наклонилась к зеркалу проверить, не размазалась ли тушь… Может, она увидит этого странного мужчину сегодня в пабе или когда в следующий раз принесет цветы на могилу Мод.

Веселый перезвон браслетов придал уверенности, и Джуд решительно спустилась по лестнице, на этот раз вовремя вспомнив о ключах. И ладони не вспотели, когда она осторожно вела автомобиль по темной дороге. Кажется, она делает успехи.

Довольная собой, предвкушая тихий приятный вечер, Джуд припарковалась за пабом Галлахеров, на ходу пригладила волосы, глубоко вдохнула, потянула на себя дверь и отпрянула, оглушенная громкой музыкой.

Волынки, скрипка, голоса и дикий рев толпы, подхватившей припев песни «Виски в кувшине». Музыка была такой быстрой, такой бесшабашной, что сливалась в единый вихрь, и этот вихрь подхватил Джуд, втянул внутрь, окутал со всех сторон.