Драгоценности Эптора. Сборник - Страница 64

— И все же, кто ты? Как ты можешь общаться со мной?

— На самом деле я не могу, но я разобрался в значении ваших «слов» и «образов». Однако мозг людей слишком мал для меня. Ты можешь не отвечать мне словами, я знаю, о чем ты думаешь. Я использую ваш язык, чтобы ты могла слышать меня.

— Понятно, — тихо пробормотала я.

— Раньше я не понимал вашей природы, — продолжил Разрушитель. — Мне было сложно понять, что вы живые существа, пока ты не велела мне остановиться. В первый раз кто-то из людей обратился ко мне непосредственно. Мне невольно пришло сравнение: как человек разворашивает муравейник, чтобы посмотреть, что в нем происходит, так и я разворошил ваши корабли. Я видел смятение, но не сознавал, что причиняю вам вред.

— Твоя форма жизни разительно отличается он нашей... И много вас там, в песке?

— Я всегда был один.

— Наверное, ты очень одинок.

— Одинок?.. Я... одинок.

Мне показалось, что Разрушитель удивлен моим словам. И тут случилось нечто странное. Стены задрожали, и мне показалось, что корабль вот-вот разлетится на куски.

— Да, я очень одинок.

Дрожание усилилось. Фигура Разрушителя изменила цвет.

— Что с тобой происходит?

Из зеленых глаз гиганта полились слезы. Искрясь, стекали они по мерцающим щекам таинственного существа.

— Как видишь, я плачу. Ведь именно так люди выражают свою печаль?

— Возьми себя в руки. Я понимаю... тяжело сознавать собственное одиночество. Пока не встретишь кого-нибудь, не знаешь, насколько ты одинок.

— Да. Особенно если встречаешь кого-нибудь, кто не такой одинокий, как ты.

— Ты считаешь, что я одинока?

Стены перестали дрожать.

— Конечно. Я прочел это в твоих мыслях. Но твое одиночество не похоже на мое. — И снова он замолчал, заискрился, а потом неожиданно сказал: — Я люблю тебя!

— Что?!

— Я люблю тебя, — снова повторил Разрушитель.

— Ты любишь меня? Почему? — удивленно переспросила я.

— Потому, что ты — очень сильное существо. Ты одинока и... не одинока.

Мне казалось, мысли Разрушителя путаются. И в то же время мне казалось, я его понимаю.

— Мне очень приятно слышать это... очень приятно.

— А ты готова полюбить меня?

Я замерла. Конечно, я испытывала самые разнообразные чувства по отношению к Разрушителю. Постепенно я начала его понимать... хотя я не могла простить ему уничтоженных городов и гибель тысяч людей, но такое...

— Я не хочу обижать тебя, но мне в голову и прийти не может, как все это будет выглядеть... — пробормотала я. — Хотя я могу представить смысл нашей любви...

— Любовь — слово из вашего лексикона. Если я дам тебе то, что ты желаешь, ты полюбишь меня... Я... — некоторое время он молчал внимательно рассматривая меня. — Больше всего на свете ты мечтаешь о потомстве, которое смогло бы жить среди звезд. И ты знаешь, что люди не способны жить в вакууме... Я обещаю не трогать ваши корабли, и твое потомство будет жить среди звезд... и общаться со мной, невзирая на время и пространство...

После таких слов Разрушителя у меня затряслись поджилки. Чаша моего терпения переполнилась. Не знаю, как описать подобное чувство.

И тут он объявил:

— Ты любишь меня! — Он распростер руки и шагнул ко мне. — Приди!

И я шагнула к нему.

Что произошло потом, трудно описать: калейдоскоп цвета, боль, меня подхватило и разорвало в клочья... Прикосновение льда, ожог от мириада чужих мыслей, связных и бессвязных. Водоворот цветов: от белого до красного через все каскады зеленого, через тусклое золото, превращающееся в изумруды глаз Разрушителя. Боль острая, как наслаждение, накатывающая вновь и вновь, наводняющая все мое существо, покалывающая в кончиках пальцев. Она напоминала морской прибой. Волны поднимали меня, бросали и снова поднимали, пока я не закричала. Мое тело сотрясала дрожь. Я ощущала присутствие Разрушителя внутри своего тела... Огненный цветок с обугливающимися лепестками... Я вбирала в себя его сущность, мягкую, как туман, и твердую, как металл.

Была ли это любовь?»

Следующая запись:

«Сигма девять» развалилась через две минуты после моего отлета. Радиопомехи слепили экраны моего катера.

Гироскоп испортился, и я всю обратную дорогу провела в невесомости, ощущая себя не лучшим образом. На подлете к «Бете два», когда я стала отдавать приказы сторожевому роботу, из динамиков послышался чей-то голос:

— Говорит Смизерс из Дома Суда... Капитан Лилия, Судья Картрайт запретил вам входить в город.

— Что? Я вас не понимаю!

— Я говорю: Судья Картрайт не хочет...

— Открывайте шлюз немедленно, или я за себя не ручаюсь! Дайте мне только добраться до вас!

— Мне очень жаль...

— Вызови Картрайта!

Видно, Судья окончательно свихнулся, если надеялся оставить меня снаружи.

— Со мной два помощника. Мы хотим проэкзаменовать вас и убедиться, что вы не несете с собой смерти и разрушений. Если вы подождете немного, то Судья Картрайт сам...

— Вы что там, все с ума сошли?!

— Нет, Капитан, но наши обряды...

— Плевать я хотела на ваши идиотские обряды!

— Капитан, — вступил в спор новый голос. — Вы можете определить эту ноту?

Из динамика донеся звук трубы.

— Не могу и не собираюсь! Зачем мне заниматься разными глупостями.

— Это часть обряда, который Судья Картрайт составил специально для вас. Звук, который вы слышали, имитирует трубный глас, ниспосланный нашим предкам...

— Я прикажу арестовать тебя, как только выясню твое имя. Данной мне властью объявляю тебя безумцем. Отныне твое место на Холме Смерти... Открывайте шлюз сию секунду! Я выяснила причину катастроф. Я знаю, как предотвратить гибель городов, и если вы впустите меня, то наш корабль не погибнет.

Наступило гнетущее молчание.

— Вы нашли зеленоглазого вожака безумных Одноглазых? Он не прилетел вместе с вами? — заговорил кто-то третий.

— На катере нет никого, кроме меня! — отрезала я. — А тот, о ком вы говорите, вовсе не человек, и Одноглазые тут ни при чем!

— Кто же он? — спросил тот, что просил меня отгадать ноту.

— Хотите, чтобы я выслушивала ваши дурацкие догадки... Неужели вы не понимаете, что время уходит?

— Пожалуй, следует позвать Судью Картрайта, — задумчиво произнес один из стражей.

Через несколько минут другой стал грызть ногти прямо перед микрофоном. Должно быть, они там на корабле изрядно перетрусили.

— Как хочешь, но я ее впущу! — наконец сдался один из них.

И вот шлюз раскрылся. Я подозревала, что Картрайт сурово накажет ослушавшихся его приказа, но, честно говоря, меня это мало волновало. Через двадцать минут я уже говорила с Судьей по интеркому. Я наговорила ему такого, что у него, наверное, волосы встали дыбом. Но о главном умолчала.

Всю следующую неделю я не выходила из своей каюты.

Наконец я решила побывать на Базаре.

— Паркс, — обратилась я к главному смотрителю. Его ассистент по-прежнему вычерчивал в блокноте странные линии и круги. — У меня проблема. Сможешь ли ты мне помочь?

— В чем дело, Капитан?

— Я беременна.

— Что?

— У меня будет ребенок. Видимо, мне придется рожать самой, так, как делали наши предки.

От удивления Паркс на какое-то время онемел.

— Как это?!

— Я бы и сама хотела знать, — тяжело вздохнула я. — Ты задал замечательный вопрос. Но в ответе я не совсем уверена. Я хочу, чтобы ты вынул этого ребенка.

— Вы имеете в виду аборт?

— Ну уж нет. Ты должен вынуть его осторожно и поместить в одну из своих колб.

— Ничего не понимаю... Гормональные пищевые добавки поддерживают полную стерильность у горожан. Как же вы... А вы уверены?

— Осмотри меня, — предложила я.

Он сделал обследование и, получив результаты, удивлено почесал затылок:

— Да, действительно... Когда будем делать операцию?

— Прямо сейчас, — твердо ответила я. — И сбереги моего ребенка, Паркс... Я бы выносила его сама, но ты же знаешь, ни одна из женщин города не выживет после родов, и я не исключение.