Драгоценная ночь - Страница 22

Была бы Эва так же требовательна к нему, знай она, что он без ноги? Или делала бы скидки?

– Мне ли тебя не понять, – вдруг ответила Эва.

Она прекрасно понимала, каково ему приходится. Люди никогда особо не интересовали ее внутренний мир.

Ее рука скользнула вниз по его бедру и неуверенно легла на обрубок ноги. Его бедро напряглось, и на миг ей показалось, что он отдернет ногу. Но затем он медленно расслабился, и она ощутила ладонью ее мягкие округлые контуры. Нога казалась такой гладкой. Такой… зажившей. Она закрыла глаза, вспоминая сотни телевизионных репортажей, которые видела в течение последних десяти лет. Она даже отдаленно не могла себе представить, через что он прошел. Его рана. Боль. Потеря.

– Тебе больно? – спросила она чуть погодя.

Ее рука была прохладной и была так прекрасна, в сравнении с обрубком ноги, что Блэйку пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не отдернуть ее.

– Нет.

– А было? – спросила она. – Прости, конечно, было. Просто я однажды смотрела документальный фильм, где брали интервью у вернувшихся с войны солдат. И был один парень, потерявший ногу, который говорил, что в тот момент из-за сильного шока не чувствовал ничего. Никакой боли. Он даже не знал, что ему оторвало ногу, пока не очнулся в госпитале. Говорил, что не помнит, как потерял ее.

Блэйк знал, что собственные крики не забудет никогда. К сожалению, его память не подвела.

– Было больно, – мрачно произнес он. – Очень. Я орал, как малолетка.

Эва повернулась, услышав в его голосе нотки презрения к самому себе.

– Тебе ногу оторвало, – сказала она, нахмурившись. – Естественно, это дикая боль! Мне и представить трудно… Ты что, считаешь, что не имел права эту боль выразить? – Она подняла руку к его лицу. – Думаешь, тебя кто-нибудь за это осудит?

Блэйк видел в ее глазах сострадание и жалость. Как и в глазах многих других людей за последние три года. И благодаря психологу он научился понимать, что это естественная человеческая реакция на печальное или шокирующее событие. Однако он по-прежнему с трудом принимал ее за чистую монету, ибо правда заключалась в том, что он судил себя строже, чем кто бы то ни было.

– При взрыве пострадали и другие люди, Эва. Люди, за которых отвечал я.

Эве не требовался диплом психолога, чтобы понять, как сильно Блэйк винит себя.

– Блэйк… ты хочешь сказать, что должен оставаться лидером, даже когда валяешься в грязи с оторванной ногой?

Он посмотрел ей в лицо:

– Они были моим отрядом. И я был для них примером во всем.

У Эвы мурашки поползли от отчаяния в его голосе и от его мрачного взгляда.

– Даже раненым? – нежно спросила она. – Разве не было помощника командира?

Блэйк кивнул:

– Был. Он лежал мертвый.

Колин, лежавший в грязи рядом с ним.

Эва закрыла глаза. «Ты не помогаешь, Эва».

– Прости, – сказала она, поерзав в его объятиях, устраиваясь поудобнее, повернулась и села на него верхом, так что они очутились лицом к лицу.

– Прости, – повторила она. Затем опустила голову и поцеловала его, медленно и чувственно. – Мне так жаль, – прошептала она, не отрывая губ от его рта, и обняла его.

Приятно было обвить руками ее тело и прижимать к себе. Сидеть прижавшись головой к ее шее, в то время как ее подбородок покоился на его голове.

– Как его звали? Он был женат?

Блэйк закрыл глаза, вдыхая сладкий аромат ее кожи и стараясь не вспоминать картины из прошлого.

– Колин, – ответил он. – И да. У него осталась жена.

Эва услышала жесткие нотки в его голосе и прижала его еще сильнее.

– Ты винишь себя? – Она подалась назад, чтобы посмотреть ему в глаза. – За то, что он умер?

Блэйк задумался. Это был непростой вопрос. На него имелся логический ответ, и ответ эмоциональный. И оба сливались в один-единственный.

Эва не стала ждать, пока он ответит:

– А он бы тебя винил? Этот… Колин?

Блэйк покачал головой. Ситуация была нелегкой, но ответ на этот вопрос он мог дать не задумываясь.

– Нет.

– Разве этим не все сказано? – спросила она.

Блэйк покачал головой. Если бы все было так просто.

– Я должен был присматривать за ним, – сказал он.

– Потому что он был одним из твоих людей?

Блэйк снова покачал головой:

– Нет. То есть да, но…

Блэйк сделал паузу. Желание объяснить ей сдавливало ему грудь.

– Потому что он был одним из моих самых близких друзей и моим родственником.

Он прислонился лбом к ее шее и коснулся губами ее груди.

– Колин был мужем Джоанны.

Эва закрыла глаза. Тяжесть его слов камнем упала на ее сердце. В его голосе сквозило неподдельное чувство вины.

«Боже всемогущий! Как Блэйк это пережил?»

Она сжала его крепче.

– Мне так жаль, – произнесла она.

Ампутированная нога наверняка изо дня в день служила ему напоминанием о том, что он потерял. Джоанна, его сестра, тоже невольно напоминала об этом. Ее удивляло, что он сумел несмотря ни на что наладить свою жизнь. Вот на это наверняка потребовалось немало усилий.

Ее дыхание шевелило волосы на его виске, и Блэйк прижал ее к себе еще сильнее. Он привык видеть мимолетную жалость, но в глазах Эвы, сжимавшей его в объятиях, она казалась искренней.

– Ты с кем-нибудь говорил об этом? – чуть погодя спросила она.

Блэйк еле слышно фыркнул, подавшись немного назад.

– До рвоты, – ответил он. – В армии свой мозгоправ.

– Как же иначе, – пробормотала она. – Он помог?

– Она, – поправил Блэйк и улыбнулся. Он решил смягчить тему и сделать выражение ее лица менее сострадательным. – И да, она помогла. Хоть я и сопротивлялся. Но да. Мое состояние сильно изменилось после ее сеансов.

– Ну что ж… прекрасно, – сказала Эва, чувствуя некоторое облегчение.

Блэйк снова улыбнулся и попытался взбодриться и взбодрить ее. Даже он понимал, что данная тема не вписывается в рамки приятного отдыха, о котором ранее говорила Эва.

– Верно, – пробормотал он и прижался губами к ее шее. – Хотя я предпочитаю терапию иного рода.

Эва закрыла глаза. Язык Блэйка круговыми движениями ласкал ее шею, и она тонула, погружаясь в жар наслаждения.

– Какую?

Блэйк улыбнулся, чувствуя ее голос губами, и она откинула голову.

Может, она и не могла побороть демонов в его голове или стереть память о всем плохом, что с ним случилось, но она могла отдаться ему. Возможно, она ошибалась. Возможно, ей стоило попытаться разговорить его. Но ее не покидало чувство, что человек, прошедший через ад, имел право сам решать, что для него лучше. И сейчас, в этот момент, кое-что она могла для него сделать. Помочь немного все забыть, хотя бы на время.

Следующие три дня прошли будто в другом измерении. В измерении, где она не супермодель, а он не одноногий солдат, вне ее лиги. Не было леди и плотника. Просто хорошая компания, вкусная еда и прекрасная погода. Смех и солнце.

Долгие дни путешествий по водоемам юга Англии. Приветствие людей на других лодках. Открывание и закрывание шлюзов. Еда в пабах.

И ночи. Долгие, горячие, потные ночи, полные необузданных утех. Желания сбросить одежду и исследовать друг друга. Смелости и откровенности. Испытания граней своей сексуальности. Главное – не насыщаться ни на миг.

Зная в глубине души, что так не может продолжаться вечно, они сбрасывали с себя маски повседневности при каждом удобном случае. Оставляли условности, высвобождая свое истинное я.

По словам Кена, следствие продвигалось. Наметились кое-какие нити, и проверялись все возможные версии. Но пока не произошло ни одного ареста, и он по-прежнему рекомендовал ей не высовываться.

Эва, по идее, уже должна была начать нервничать. В обычной ситуации она уже сходила бы с ума, думая о том, как безделье и время, проведенное не в свете софитов, может сказаться на ее карьере. Рэджи уж точно места бы себе не находил. День и ночь он надоедал звонками и сообщениями. Отчаянно умолял ее позволить ему скормить прессе хоть что-нибудь. Что угодно. Для затравки, дабы не ослабевал интерес.