Драгоценная ночь - Страница 21

Блэйк огляделся в поисках своей одежды, но, поскольку понятия не имел, куда он ее швырнул накануне, решил, что можно надеть и новую.

Эва не могла оторвать от него глаз, пока он обходил кровать, направляясь к шкафу. Протез ничуть не умалял красоты его мускулистого тела. И все же в нем было нечто сюрреалистическое, и она невольно рассмеялась.

Он повернулся, а она прикрыла рот ладонью. Как это тактично с твоей стороны, Эва.

– Прости, – сказала она. Ей было жутко стыдно. – Я не хочу…

– В чем дело? – перебил он, глядя на нее с легкой иронией. – Впервые видишь голого мужчину с протезом ноги?

– Ты выглядишь как человек-робот, – выпалила она, продолжая краснеть. Но он и правда так выглядел. Его широкая грудь и плечи и узкая талия имели идеальные пропорции. Твердые, сильные ляжки и икры его здоровой ноги прекрасно сочетались с жесткими линиями пластика и титана его протеза. Он выглядел как получеловек-полуробот. Сильный. Как супергерой.

Эва откинула одеяло и села на краю кровати:

– Вообще-то меня это возбуждает.

Он наблюдал, как она идет к нему. Полностью обнаженная. Как смотрит на него, будто хочет его съесть.

Сердце Блэйка опять заколотилось.

– Эва, – проговорил он, чувствуя, как все начинается снова.

– Потом, – ответила она, приподнявшись.

Руки ее скользнули вверх по его ляжкам, обвивая их, и рот сомкнулся на его члене.

Стон Блэйка вырвался из самых его первобытных недр. Горячий, влажный, чувственный рот высасывал из него каждую рациональную мысль. Он схватился за шкаф и не отпускал.

Позднее, во второй половине дня, Блэйк сидел, облокотившись на спинку кровати, лениво переключая каналы. Эва дремала рядом. День опять выдался очень теплым, и они давно скинули с себя одеяла, так что она лежала на спине абсолютно голая.

Мобильник Блэйка на тумбочке завибрировал, и он посмотрел номер. Сообщение от Чарли.

«По-прежнему зависаешь с супермоделью?»

Блэйк улыбнулся: «Да».

Следующий вопрос последовал мгновенно: «Ты уже переспал с ней?»

Блэйк тихонько фыркнул, набирая ответ: «Счастливо».

В ответ на экране появился желтый смайлик с высунутым языком, с которого капала слюна. Блэйк покачал головой и вернул телефон на тумбочку.

Он собрался было переключить канал, как вдруг перед ним возникло лицо Эвы.

– Эй, – сказал он, тихонько толкнув ее в бок. – Проснись. Тебя показывают.

Ему с трудом верилось, что он был в постели с женщиной, чье лицо демонстрировалось по телевидению. О ее статусе проще было не вспоминать, когда он делал ремонт в ее доме.

Эва зашевелилась и, открыв глаза, увидела рекламу одеколона, в которой снималась годом раньше.

– Ах, это.

Она улыбнулась, привстала и, поерзав, уселась между ног Блэйка. Он обнял ее за талию, и они вместе посмотрели рекламу.

Эва гордилась этим роликом и с удовольствием снималась в нем, в паре с одним из самых известных английских актеров. Ролик получился очень торжественным, резким и сексуальным – вполне в духе аромата рекламируемой туалетной воды.

Блэйк не разделял восторга Эвы относительно данного ролика, в котором Эва демонстрировала себя почти настолько же обнаженной, как и сейчас. На экране ее прикрывало лишь белое платье, весьма прозрачное. Ее ловил мрачный темнокожий мужчина с обнаженным торсом, который рвал ей платье в области шеи и чуть ниже.

Голос за кадром говорил: «Лучше не будить зверя внутри нас».

Ну хорошо: ни одной части тела, запрещенной к показу несовершеннолетним, видно не было, но черту дозволенного едва не переступили. А все намеки имели сугубо сексуальный подтекст.

– Что скажешь? – спросила она, повернувшись к нему, когда реклама окончилась.

Блэйк стал судорожно соображать, что бы ответить, – ролик ей явно нравился.

– Я думаю, если бы вот они принадлежали мне, – сказал он, прикладывая руки к ее груди, – то не хотел бы, чтобы их трогал кто-то еще.

Эва улыбнулась. Его реакция ее не удивляла. Люди не из индустрии моды не знали, как в ней все действует. Она повернулась обратно, к экрану.

– Они принадлежат мне, – сказала она, сложив руки на груди, – все это лишь иллюзия. Мы сделали примерно сотню дублей, на площадке – куча народу, режиссер постоянно давал указания – повернуться вправо и немножко влево… Жаркие софиты, команда гримеров. Время расписано по секундам. Все отнюдь не так сексуально, как выглядит.

– Мне, откровенно говоря, захотелось этому парню врезать.

Эва рассмеялась:

– Что ж, это очень по-неандертальски.

Она знала, что раньше ей это бы не понравилось. Но его реплика хорошо вписывалась в образ бывшего солдата и человека-робота, который так ее теперь восхищал.

Блэйк подумал: наверное, стоит извиниться за собственническое поведение, но не стал.

– Я просто не знаю всей этой кухни.

– Вот поэтому у меня и нет бойфрендов. Любовники есть. Бойфрендов нет. От любовников сразу избавляешься, а бойфренды хотят ревновать. Любовники у меня только из вспомогательного персонала. – Она указала на экран. – Нужно знать этот бизнес, чтобы понимать, что все это значит. А модели и актеры знают.

– Ничего себе, – проговорил он с легкой иронией. – Так я для тебя просто оборванец.

Она подняла глаза, но он улыбался ей и не казался обиженным. Она провела ладонью по его ноге:

– Ты для меня особое исключение.

– Выходит, у тебя нет… отношений?

Разве женщины не нуждаются в отношениях? В связях? Да не только женщины, а все люди!

Эва склонила голову, с отстраненным видом поглаживая его бедро.

– Нет. Предпочитаю их не заводить. Всякие отношения, особенно близкие, требуют доверия. А я испытала ряд горьких разочарований в этой области еще в начале своей карьеры. Парни, которые общались с прессой, а еще мама и Пол… Скажем так, я довольно быстро поумнела.

– Но, судя по всему, была одинокой.

Эва провела указательным пальцем по его бедру.

– У меня нет времени на мужчин, которые к тому же пытаются держать меня. Контролировать. У меня нет времени на дурацкую ревность. Мне осталось всего несколько лет работать по профессии, и о жизни личной я могу позаботиться позднее. Одноразовый секс на данный момент со случайным парнем, который в том же положении, что и я, меня вполне устраивает.

Блэйк задумчиво терся подбородком о ее роскошные волосы, думая о простоте ее взглядов.

Встревоженная его безмолвием, Эва повернулась к нему. Она сделала для себя выводы относительно личной жизни давным-давно, наступив на все возможные грабли. Мнения других людей ей безразличны. Но не теперь.

– Ты думаешь, я бесчувственная?

– Нет, – ответил Блэйк, ничуть не кривя душой.

Из всех знакомых ему людей Эва меньше всех попадала под определение «бесчувственная». Конечно, именно такой ее имидж – высокомерной, неприкасаемой дивы – демонстрировался всему миру. Но если что-то он и узнал о ней за прошедшие три дня, так это то, что в ней бурлила причудливая смесь горячего и холодного. Сильного и ранимого. Публичного и домашнего. И он чувствовал себя привилегированным, ибо знал истинную Эву под маской отстраненного высокомерия.

– Я думал, ты сама контролируешь свою жизнь и знаешь, чего хочешь. Чем отличаешься от многих других людей.

– Очень верно, – сказала она, снова глядя на свою руку, лежащую на его бедре. – Ну а как ты в плане отношений? – спросила она. – Ты ведь один.

Блэйк посмотрел на ее руку.

– У меня немало… жизненного багажа. А я не слишком-то разговорчив. Так что… довольно трудно разглядеть человека под этим забралом.

Эва разглядывала его три месяца, не зная, что у него протез. Она не проявляла жалости, потому что он инвалид, не делала реверансов за героизм на войне. Она была требовательной, высокомерной и эгоцентричной, вымещая свое раздражение на нем, как и на всех остальных, кто ее окружал.

Он вдруг осознал, что действовало это освежающе. Что в глубине души он предвкушал посещение ее дома, где ему неизменно доставалась порция равенства. В остальном мире каждый, кого ни возьми, обращался с ним пусть немного, но иначе, чем до того, как он потерял ногу. Он знал, что люди не стремились уязвить его самолюбие и даже не осознавали, что делают это, но он чувствовал их особое отношение.