Дозорный - Страница 27

— Входите. Боюсь, Ден еще отсыпается. Кофейку?

— Отлично, — сказала Доун.

С чашками кофе в руках они поднялись наверх. Над баром шла галерейка, ведшая в спальню, ванную комнату и на пропеченную солнцем плоскую крышу. На одном конце крыши лежала большая циновка, поверх которой спал, похрапывая, Дензил Коннолли — голый, если не считать трусов, раскрашенных в цвета британского флага.

— Он любит спать под звездами, — сказала Мари. — Ден, милый, у нас гости.

Спящий пошевелился и наполовину открыл опухшие, полные подозрительности глаза. Увидев Алекса с Доун, он снова закрыл их, застонал и заворочался, будто бегемот.

— Сколько времени?

— Двенадцать. Алекс с Доун пришли.

— Кто? А, да, верно. Дай-ка мне руку.

Он кое-как поднялся на ноги, и Мари повела его внутрь дома. Вскоре из ванной понеслись малоприятные звуки. Впрочем, полчаса спустя, когда все уселись завтракать на крыше, Коннолли уже выглядел вполне оправившимся. Они ели рыбу с жареной картошкой, мягкий, сваренный Мари горох, пили холодное испанское пиво.

Завтрак, а за ним и послеполуденные часы, и начало вечера прошли довольно приятно. Алекс принял в отеле еще две таблетки эфедрина и потому с удовольствием потягивал холодное пиво. Коннолли с самого начала пил скотч, время от времени сдабривая его минеральной водой.

В шесть часов Мари приготовила бар к приходу вечерних посетителей. Коннолли, даром что выпил больше двух третей бутылки виски, выглядел трезвым как стеклышко. Алекс же, напротив, чувствовал, что голова у него определенно кружится. День был жаркий, а он за последние шесть часов проглотил дюжину стаканов пива. Украдкой стянув с одного из столиков стакан и солонку, Алекс заперся в мужской уборной. Здесь он всыпал в стакан чайную ложку соли, налил воды, подождал, пока соль растворится, и сделал большой глоток. Едва соль попала в горло, как началась конвульсивная рвота, избавившая Алекса от последних нескольких стаканов выпитого. Он заставил себя повторить это упражнение. Под конец процедуры лицо у Алекса было белое, его подташнивало, однако еще на пару часов пьянства, решил он, его хватит.

Вскоре появились первые посетители, и вечерний ритуал начал раскручиваться заново. Алекс почти уже отчаялся заполучить Коннолли для беседы с глазу на глаз. Помнит ли этот толстяк, гадал он, хотя бы одну подробность вчерашнего разговора? Или Алекс с Доун обратились для него в двух смутно знакомых людей, которые, невесть по каким причинам, явились составить ему компанию?

Вечер тянулся в пивном дурмане.

— Я уже ни в чем не уверен, — часов около одиннадцати признался Алекс Доун. — По-моему, он просто водит меня за нос. То есть это если он помнит, что я сказал ему прошлой ночью, в чем я начинаю сильно сомневаться.

— А по-моему, ты не прав, — сказала Доун. — Думаю, он пытается прийти к решению. И еще думаю, что это место — лучшее из всех, в которых мы могли бы сейчас находиться.

Алекс в изумлении уставился на нее. Тон Доун был и сочувственным, и интимным одновременно. От обычной ее деловой сухости не осталось и следа.

— Поверь мне, Алекс, — прибавила она, жестом собственницы кладя ему ладонь на плечо. — Я видала информаторов, которые вели себя точно так же. Это у них что-то вроде танца, ну вот как кошки ходят кругами, прежде чем лечь.

— Рад, что ты так думаешь. Я уже начал бояться, что мы с тобой профукали несколько штук из бюджета твоей конторы, гоняясь за пустотой. И что по возвращении в Темз-Хаус тебе придется давать объяснения. Шикарные отели, бикини и все такое.

— О, бикини зря не пропадет. Однако послушай моего совета. Пусть Коннолли сам к тебе подойдет. Он знает, зачем ты здесь. — Она смерила его долгим, холодным взглядом. — Ты сделаешь кое-что для меня?

— Что?

— Если мы что-нибудь получим от Коннолли, ты пойдешь со мной до конца?

Алекс прищурился:

— Что именно ты...

Доун наклонилась к нему и прихватила зубами его верхнюю губу. Не сильно, но и не ласково.

— Продолжи это дело. Мы с тобой вместе продолжим его.

Алекс, ошеломленный близостью Доун, смотрел в ее спокойные серые глаза.

— Что, голубки, милуетесь? — Перед ними стоял, чуть пошатываясь, Коннолли.

И тут же появилась Мари.

— Доун, лапушка, — сказала она. — Ты знаешь слова «Рядом с моим мужчиной», правда? А то у нас в хоре голосов не хватает.

— О-ой, здорово, — взвизгнула Доун.

Когда женщины отошли, Коннолли повел головой в сторону лестницы. На плоской крыше они придвинули к столу каждый по стулу. На столе уже стояли два стакана и бутылка виски, лежали сигареты Коннолли. Толстяк разлил виски.

— Значит, Джо Миан, — сказал он, поднимая стакан. — А в чем там дело, свет очей моих?

— Что тебе известно о том, к чему его готовили? — спросил Алекс, отхлебнув виски и почувствовав, как оно, обжигая, стекает по пищеводу.

— Официально ничего. Хотя и ясно было, что ему предстоит отправиться через пролив. И далеко там пойти, судя по тому, как с ним носились.

— Ты прав. Он вступил в ИРА и поднялся на самый верх.

— Храбрый парень.

— Был, — согласился Алекс. — Пока все не полетело вверх тормашками. Они его перевербовали, Ден.

— Невозможно, — сказал Коннолли. — Этого парня перевербовать не могли, готов поставить на кон мой бар. Он был лучшим из всех, кого я видел. Самым идейным. Он никогда не купился бы на их трескотню насчет освободительной борьбы.

— Они его перевербовали, Ден, — повторил Алекс. — Он вступил в Белфастскую бригаду. Делал для них бомбы. Лично пытал и убил тех двух парней из ИОП — Бледсо и Вина.

— Не может быть, приятель, — произнес, постукивая по столу фильтром сигареты, Коннолли. — Я тебе просто не верю.

— Это правда, и правда проверенная.

Коннолли недоверчиво покачал головой:

— А теперь ты охотишься за ним?

— Послушай, я не знаю, что произошло за проливом, но он убивает людей. Троих за пару последних месяцев.

— И тебя привлекли, чтобы ты убил его.

— Я должен найти его. Думай на этот счет что хочешь.

— Ты можешь здорово пожалеть об этом, приятель.

— Ден, ты здесь неплохо устроился. Ты действительно хочешь до конца своих дней озираться по сторонам, бояться, что у каждого нового посетителя может оказаться в кармане ордер на твою экстрадицию?

— Ты мне угрожаешь?

— Нет. Я говорю только, что могу покончить с твоими страхами раз и навсегда. Но для этого я должен предложить в обмен что-то очень серьезное. Если ты ничего мне не дашь, я исчезну, и все у тебя пойдет по-прежнему. Я не угрожаю, Ден, я просто делаю тебе предложение. Хочешь — принимай, не хочешь — не надо.

Несколько минут оба смотрели на море. Снизу, из бара, доносились приглушенные расстоянием пение и смех.

— Было кое-что, о чем Джо однажды рассказал мне, — вдруг начал Коннолли. — Подростком они с отцом каждое лето путешествовали на машине. Озерный край, Нью-Форест и так далее. Вдвоем, больше никого. Так вот, во время одной такой поездки, рассказывал Джо, они оставили машину на стоянке и отправились в пеший поход.

Обычная история — забрели слишком далеко, куда двигаться дальше, толком не знали, погода испортилась, и они надумали, вместо того чтобы месить ногами грязь, возвращаясь назад, попытаться найти какой-нибудь ночлег. Протопали несколько километров, но отыскали всего-навсего большой старый дом. Заброшенный, окна заколочены досками. Когда-то он, по-видимому, охранялся, однако теперь замок и таблички были с ворот сорваны. К тому времени уже стемнело, так что они решили заночевать в доме, а утром вернуться на стоянку.

В общем, забрались в дом и легли спать. Отец малость тревожился, он был человеком законопослушным, но для мальчишки это было лучшее приключение его жизни! Утром они обнаружили, что дом стоит не так чтобы совсем на отшибе, там еще были руины церкви, река, несколько разваливающихся коттеджей, пара магазинчиков — целая деревня. Но полностью заброшенная. И похоже, уже не один год.