Доверие (Книга стихов) - Страница 8

За ней уверенно и просто

Спешит вторая и пока

Всего-то только

Строчек горстка.

Но лист теперь уже не тот,

Он кандидат на эшафот.

Он был листом,

Он стал стихом,

Он тайною такой влеком,

Что задевает всех она

Всегда, в любые времена.

Он вызывает зависть, гнев,

В нем легком вечности посев,

Он нерушим, нетленен он

В нем малодушье и закон,

В нем тонком тысячи карат,

Они бессмертием горят.

Он вещей огранен рукой,

Ему уж не грозит покой,

Привычный в кипе на столе,

Неповторим он на земле.

Вот удивительная страсть:

На лист бумаги строчки класть,

Но полно, полно - пробил час!

Не место магам среди нас!

Поэта хорошо убить,

Чтобы потом его любить!

Чтоб он соблазна не являл,

Чтоб он листом бумаги стал,

Не сеял зависть и раздор

Решило время этот спор.

Так было, есть и будет впредь

Поэт обязан умереть,

Тогда ему легко простить,

Что чудо он умел творить!

1991

x x x

Не делай этого, не делай,

Не защищай, не закрывай,

Спасенная тобой неделя

Иная мука, а не рай.

И сожаления избегни,

Оно сожжет остаток дней,

Испепелит тебя из бездны

Геены огненной верней.

Мы с жизнью никогда не квиты,

Не защищай его, любя,

Нет у художника защиты

Не от судьбы, а от себя!

1988

ВИЛЬЯМ БЛЕЙК

Вильям Блейк тачал сапоги

Всем от велика до мала,

Жил в подвале, но ни одной ноги

По нему не ступало.

Умер сапожником Вильям Блейк,

И о сапога ни слова,

Было на свете так десятки лет,

Пока он не родился снова.

И с тех пор поэтом живет Вильям Блейк

Высоко-высоко не в подвале.

Жаль, что жизнь так долго берет разбег,

Но иначе когда-нибудь будет едва ли.

1988

x x x

Был Пушкин беден,

Моцарт нищ,

Бах не сводил концы с концами,

О, Гении,

а сколько тыщ

В нужде страдало

рядом с нами!..

Увы,

Чайковский брал взаймы,

Гол гений Мусоргский до нитки.

Какие светлые умы

Не избежали этой пытки.

В долгах

барахтался Бальзак,

Чтоб успокоиться

отчасти,

Он вывел формулу,

что враг

У творчества

простое счастье.

Но Блейк порой надоедал,

Булгаков пропадал завлитом...

А сколько б каждый миру дал

Кто знает - при желудке сытом!?.

Закон: кто миру все отдал,

Сам - словно спасся от пожара.

Ведь тот, кто Библию писал,

И вовсе жил без гонорара!

И что ж?

Чем дальше - тем страшней,

Но

от Гомера так, поверьте:

Коль труд бессмертен средь людей,

Ему цена - одно бессмертье!..

x x x

Про запас зажато в горсти

От бесовских перемен

Снежный Григ, лесной Чайковский,

Шитый биссером Шопен.

В суете и круговерти

Камертон и строй и лад

Хоровые страсти Верди,

Веча Мусоргский набат.

И когда одни убытки,

И бледнеют дух и слог

Есть еще распятый Шнитке

И Свиридова венок.

1996

x x x

Удачи в ямбе, а в хорее

Вся легкость, нежность, чистота,

И девушки наверно млеют,

На память выучив места,

Им посвященные поэтом...

Я пел анапестом при этом,

Но строй стиха не изменить

Потом вам приведу примеры,

Не в назиданье; не для веры,

Для повторенья,-так и быть.

Но о любви стихом не скажешь

В нем строй и рифмы - хуже пут,

Они всегда в засаде ждут,

Иль вовсе числятся в пропаже.

Стих - рифмы раб, а рифмы - лгут!

От ямба я не отступаю:

Успеха жду, авось придет:

"Я вас любил" все повторяю

И верю, что Поэт не врет.

1991

x x x

Легко изложишь сказку и роман

найти слова сумеешь без сомненья

но станет все лишь пошлость и обман,

коль перескажешь ты стихотворенье.

Перетолмачить душу не берись!

Как о любви рассказывать словами?

Мельчает вдруг и опадает высь,

Что в междометьях высилась над вами.

По их ступеням так легко идти,

Так радостно тонуть в глубинах взгляда,

И ничего произносить не надо.

Когда губами губы смог найти!

1995

x x x

Понять попробуй птичье пенье,

Отбросив шум и суету,

Лишь эти одолев ступени,

Подняться сможешь в высоту.

Не составляй на славу плана,

Сначала ветра суть пойми,

И только помни непрестанно,

Что все у жизни брал взаймы.

Так возвращай долги без спроса,

А чувство долга прочь гони,

Поскольку в творчестве отбросы

Удачам гения сродни.

Бессмысленно не пререкайся

Судьбу не отвести перстом,

Но не пред нею ты склоняйся,

А лишь над начатым листом.

1994

x x x

Улетела песня,

Улетела песня

И уносит радость

Тех, кто пел ее.

Может быть, кому-то,

Кто ее услышит,

Передастся радость

Тех, кто пел ее?

Станет вдвое радость,

Потому что с песней

Радость тех, кто слышит,

Тех, кто пел ее...

1993

x x x

Тексты производи, чтобы процесс

Хотя на миг не мог остановиться,

Чтобы и ты мучительный прогресс

Как некая представил единица.

И не страдай, что недооценен,

Судьбы зигзаги неисповедимы,

И гений современникам смешон

Истории потом необходимый.

Каменьями нас бьют, так пусть за что

Мы сами знаем и гордимся этим,

Для нас одно лишь время решето,

Века - непонукаемые сети.

Но не молчи, так узок этот бег,

Так непонятна горная тропинка,

Ты на краю всегда, и лист, как снег,

И кровь на нем в финале поединка.

Ничто не защитит и не спасет,

Молчание - не выход, а расплата,

Пиши - и среди тысяч или сот

Одна строка твоя всплывет когда-то.

1996

x x x

Как страшен до сих пор Везувий,

Хоть сотни прожито Помпей,

Он выбран среди всех безумий

Правдоподобней и тупей.

Как символ сбереженный пеплом,

Огарок выжженной свечи,

Останками, что было телом,

Безумно властвуют врачи.

Как бы не ведая преграды,

Проходит, содрогнувшись, дух,

Для тех, кто возродиться рады,

Где жизнь и смерть - одно из двух!

Все своего не избежали,

И не оцененно пока

Уходят войны рубежами

Из биографии на века.

И даже по единой строчке

Потом легко определить

Пусть на оплавленном листочке,

Да не могло такого быть.

И времена определяют

Не по знакомым цифрам дат,

А по стихам, что возникают

В сердцах вернувшихся солдат.

1994

x x x

Я никогда не верю в это чудо:

Что вот перо возьму, и на листе

Из ничего, неведомо откуда

Возникнут и окликнут строки те.

Они меня подхватят без вопроса,

Потом затянут в трудный разговор

И разместят всего легко и просто,

И обнажат смущенье и разор.

И доведут до горечи и боли,

Все без разбора выскоблят опять,

И, удивившись, буду я доволен,

Забыв что мне за это отвечать.

1994

x x x

Рукописи рвут с досады

И сжигают со стыда,

В этом рвении отрады

Не бывает никогда.

И не слава Герострата

Привлекает в этот час,

Не страшит увы утрата

Тем, что в них частица нас.

И людское милосердье

Не берется тут в расчет,

Мнение кристальной тверди

Нас безжалостно сечет.

Никакого гонорара

Не хватает на искус,

Чтобы скрыться от кошмара

Не спасает и Исус.

В этот миг одно доступно: