Дотла (СИ) - Страница 3

А еще ему почти перестала сниться она.

И это добивает. Он так привык к девушке в своих снах. К ее большим, выразительным глазам, к мягким локонам, к очаровательной улыбке, к теплу ее тела. Незнакомка, неземная и прекрасная, ускользает из его памяти как что-то лишнее. Словно его подразнили лакомством, а теперь отбирают. И он отчаянно цепляется за ее образ. Будто она — это точка отсчета. Ее лицо все размытие, и тепло с пальцев уходит, и губы прекращают изгибаться в улыбке. Ньюту хочется орать. Он чувствует, как неотвратимо теряет что-то важное и значимое, как жестоко и бесчеловечно с ним обходятся. Наступает день, когда девушка к нему больше не приходит. Юноша распахивает глаза и понимает, что в памяти осталось лишь светлое пятно. Ее выдрали из его воспоминаний. Да, Ньют знает, что у девушки есть имя, что он знал ее, улыбался ей, говорил с ней. Парень уверен, что она — его прошлое. И его бессовестно растоптали.

Ньют знает, что плохо контролирует себя. Огрызается на Алби, чуть не ввязывается в драку с Гэлли, заезжает локтем Минхо по челюсти. Друг лишь ведет головой и неимоверным усилием воли сдерживает себя, чтобы не кинуться и не наподдать Ньюту как следует. Юноша даже рявкает на Котелка. Его все задрало. До дикости. Озлобленный и отчужденный, ставший добровольным изгоем, он все равно покорно бегает в Лабиринт, ищет выход, все так же склоняется над картами в Картографической, чертит простым карандашом прямые лини. Минхо на него зол. Не говорит, не обращает внимания, иногда демонстративно задевает плечом. Ньюта почему-то не трогает. Он вязнет и тонет в черном, булькающем болоте собственных мыслей. Наверное, в нем есть зачатки безумия. Странно, но эта мысль не кажется дикой. Словно все становится на свои места. Раз и все.

— Знаешь, Минхо, — обращается он как-то к другу. Тот лишь едва ведет плечом. — Мы здесь все просто гребнемся. — И уходит, не замечая, каким странным взглядом его провожает Страж Бегунов. Кажется, юноша начинает понимать, что творится с его лучшим другом.

У Минхо беда с эмоциями и с их градацией. Он просто живет и действует. Он не думает и не анализирует. Тупое, бессмысленное занятие. Но Ньют-то другой. Мысли грызут его, едят изнутри словно черви. Минхо дергается. Это кажется ему плохим знаком. Он чувствует это и срывается с места.

Но поздно.

Минхо и Алби находят Ньюта в Лабиринте. Растянулся на земле. На каменных плитах кровь, нога изогнута под неестественным углом. Кажется, одежду разодрала кость. Лежит и едва дышит. Рука выбита из плечевого сустава, на голове — шишка. Минхо лишь чертыхается сквозь зубы, поминает лешего и дьявола. Алби командует. Они дотаскивают разбитое тело до Глэйда. Мальчишки обступают их, помогают отнести Ньюта к Медякам. Руку ему вправляют, голову латают, кровь всю смывают, а вот с ногой — беда. Бегать парень больше не сможет. Минхо переворачивает один из столов в Берлоге, жилы дыбятся под его кожей, и дышит он как разъяренный бык. У него в голове не укладывается.

Ньют хотел покончить с собой.

Бам. И все.

Гребнуться.

А друг в горячке, все шепчет в полубреду, и Минхо едва различает.

— Она перестала мне сниться.

Вот и все. Девчонка. Образ из снов.

Соня.

Ньют вспоминает ее имя случайно, где-то на грани жизни и смерти. Ее зовут Соня.

У нее теплые, едва влажные губы. Он знает это, чувствует. Она улыбается прямо ему в рот, и ладони у нее аккуратные — лежат на его шее.

- Ньют, — шепчет девушка, касаясь лбом его лба, замирая так, глаза в глаза, до неимоверной близости и наполненности. До краев.

- Да? — отзывается юноша, пальцем проводит по ее полураскрытым губам. А ей волосы в лицо ветер кидает. Соня смеется.

- Я не хочу, чтобы это кончалось.

- Я тоже.

Ньют.

Имя врезается в сознание, бьется о стенки черепной коробки, практически вызывает боль. Его зовут Ньют. Вот и все, что Соня знает. И в груди почему-то болит. Зудяще, ноюще, тянуще, так тупо. Отвратительное чувство. Девушка лишь ежится. И совершенно не ведает, что делать с этим знанием, с именем, пришедшим к ней так легко и просто, словно по щелчку, словно кто-то так захотел. Соня прячет лицо в ладонях. Ей кажется, что ее мучают.

Они появляются друг за другом. Сначала приходит она. Волосы каштановые, фигура тонкая, язык острый. Зовут Рейчел. Потом появляется он. Кожа едва смуглая — будто загорелая, волосы торчат во все стороны и взгляд простой. Юноша в коме. Девица же вливается в их жизнь.

Рейчел страшно не нравится Бет. У Сони на ладонях шрамы от ножа. Она знает, что значит не нравиться такой, как Бет. Та жестоко бьет Рейчел по лицу. Девочка, конечно, языкастая, хитрая, ловкая, но фиолетовый цвет покрывает ее щеку. Бет пылает к новенькой такой ярой ненавистью, что Соня даже озадаченно хмурит брови. Ей Рейчел нравится. Не красавица, но фигура ладная. Она умная, говорит интересно, рассуждает, проявляет интерес к Лабиринту и так странно смотрит на спящего мальчика.

Юноша приходит в себя в один из дней. Просто распахивает глаза, вбирает в себя ртом воздух, а потом судорожно начинает дышать. Представляется Арисом и тут же вперивает взгляд в Рейчел. Девушка тушуется и прячет улыбку на губах. У парня в кармане джинсов записка.

Последний.

Вот все, что там сказано. Харриет озадаченно трет лоб рукой, морщит нос и жмет плечами. Соня лишь перекидывает тугую косу на грудь да вертит клочок бумаги в пальцах. Ни единой мысли. Странно все это, непонятно. Все в этом месте непонятно. Она почти привыкла. А чужое, знакомое-незнакомое имя все не идет у нее из головы.

— Слушай, — спрашивает она как-то, присаживаясь на спиленное бревно рядом с Рейчел. Та вертит в руках нож и выковыривает им грязь из-под ногтей. — Можно знать того, кого никогда не видел?

Рейчел замирает. Сталь прекращает порхать в ее пальцах. Она медленно поворачивает голову и так внимательно смотрит на Соню, изучает черты ее простого лица и выбившиеся пряди волос.

— Думаю, что можно, — говорит она, возвращаясь к своему занятию. — Я знаю Ариса. Но вижу его впервые.

— А может ты забыла?

— Может.

Соня старается не думать, но не думать трудно. Рейчел и ее каштановые волосы, темным пятном покоящиеся на девичьей голове, Арис и его белозубая улыбка. И Ньют. Последнее давит на сердце, бьет точно в цель. Кто он? Почему так важен? Она чувствует это. Знала ли она его когда-то? И кем он был для нее? У девушки полно вопросов, и нет ни одного ответа. А потом начинают происходить изменения.

Пропадает солнце, прекращаются поставки необходимых продуктов, двери в Лабиринт распахиваются. И еще совершается убийство. Бет всегда казалась Соне ненормальной девицей, той самой, которая не в ладах с головой. Необоснованно жестокая, с какими-то садистскими наклонностями. Это, конечно, были всего лишь мысли, иногда слова, брошенные в лицо. Но Соня никогда и подумать не могла, что это станет правдой.

Бет наносит Рейчел пять колющих ран. Бьет в грудь, живот, бок и снова в грудь. Соня немеет от этой картины, так и раскрывает рот, осознавая, что пуста и бесполезна. Ее шокирует. Харриет кидается на помощь, оттаскивает вопящую и брыкающуюся Бет, приставляет ей к горлу холодный клинок. А у Сони глаза все больше и больше. Она со странной смесью чувств наблюдает, как Арис рыдает над телом Рейчел, давится слезами, обхватывает окровавленными пальцами ее лицо, что-то шепчет, упираясь лбом в ее лоб. Но Рейчел мертва. Трава под ней вся побурела. Соня думает о Ньюте и осознает, что если бы этот парень был мертв, у нее была бы истерика.

Они связаны. Совершенно точно.

Бет ярится, скалится, плюется матами, грубой бранью. Арис поднимает на нее дикие глаза. Харриет достает второй клинок. Соня ею восхищается. Лидер, солдат. Такая твердая, такая верная, такая правая. Бет кидается на Харриет, брызжет слюной и не оставляет мулатке никакого выбора. Движения у Харриет отточенные — она рассекает тело Бет от пояса до горла. Та падает скошенной грудой, мешком костей и мяса. Соня столбенеет, кто-то визжит. Вся залитая кровью Харриет смотрит на Ариса, прижимающего к себе тело Рейчел.