Достояние нации (СИ) - Страница 27

Его колено вошло меж слегка разведённых бёдер Эйдана, и тот послушно пропустил Кендалла — сделал то, что буквально несколько часов назад показалось бы ему невозможным — а потом выгнулся навстречу и даже потёрся о колено, потому что ему невыносимо хотелось, чтобы его трогали между ног, гдё всё горело, кололо и пульсировало.

Кендалл повёл рукой вдоль позвоночника Эйдана вниз, в щель меж ягодиц, и нащупал там чуть выступающие края входа. Ему пришлось до крови прикусить себе губу, чтобы не поступить так, как он поступал с омегами всегда: просто загнать член и повязать… А он мог бы… Он достаточно сдерживался дома, когда его упрямый супруг, всё время бывший рядом, начинал как сумасшедший отбиваться, царапаться и кусаться, стоило подойти чуть ближе. Он думал о нём днём и ночью, об омеге, который не подчинялся, об омеге, подобного которому он никогда раньше не видел… и которого хотел невыносимо. И теперь Эйдан раскрывался перед ним. Его долгожданный омега наконец-то отдавал себя и предлагал… Главное — не забыть, что у Эйдана это первый раз.

Кендалл медленно ввёл в него один палец, удивившись тому, как легко расступились влажные набухшие стенки. Почти сразу же альфа присоединил второй — Эйдану не было больно, он только толкнулся навстречу, и податливая плоть вокруг пальцев сомкнулась плотнее.

Эйдан сдавленно стонал сквозь зубы, и Кендалл подумал, что вынудит мальчишку проглотить свою чертову гордость вприкуску с упрямством и заставит кричать под собой в голос. Он заметил, что и сам уже раскачивается всем телом, особенно резко двигая бёдрами, предвкушая тот миг, когда он войдёт в Эйдана, в его тесное скользкое отверстие.

Он склонился к его уху и прошептал:

— Готов?

Эйдан только еле слышно всхлипнул и дёрнул головой, будто бы кивая. Кендалл толком не разобрал, что он имел в виду, но всё было понятно без слов: горячая плоть вбирала его пальцы. Ждала.

Кендалл несколькими быстрыми движениями размял края заднего прохода, размазав немного смазки снаружи. Он провел пальцами ниже, к яйцам и члену, от чего Эйдан вздрогнул и опять застонал. Альфа приподнял его за бёдра, поставив на колени, и сначала просто потёрся членом между разведённых ягодиц. Когда он задевал вход, у Эйдана словно искры по всему телу бежали от предвкушения.

Когда Кендалл вошёл, Эйдан сначала отпрянул и напрягся, а потом с лихорадочной жадностью и коротким вскриком наделся на твёрдый член альфы.

Это было ему нужно, невыносимо нужно… Он был готов выть от желания чувствовать Кендалла внутри себя. Он злился, что тот медлил, дразнил его пальцами, но просить… Нет, он не настолько ещё сошёл с ума, чтобы просить. Он просто ждал, зная, что это произойдёт, что Кендалла ничто не остановит…

В первый момент это было страшно и немного больно — член не шёл ни в какое сравнение с пальцами, но потом появилось невероятно сильное и сладкое чувство наполненности. Член Кендалла раздвигал его, и Эйдану хотелось, чтобы он входил глубже и раздвигал мощнее.

Эйдан тонул в мерном ритме движений, и всё его тело билось в такт, с каждым толчком быстрее и быстрее. Он кусал губы и стонал в судорожно сжатый кулак, потому что кричать от того, что Кендалл сейчас вколачивается в него сзади, было стыдно. Было стыдно от того, что ему это нравится… Больше чем нравится — он никогда не испытывал ничего даже близкого к тому удовольствию, которое получал сейчас, чувствуя внутри себя сильного альфу, Кендалла… И в эти минуты кричать было так же естественно, как дышать, — и так же мучительно необходимо.

Темп нарастал, и Эйдану казалось, что удовольствие от движений внутри он чувствует не только в заднице, но и всем телом, такими мощными были ощущения. Он уронил голову на каменистый пол — тело отказывалось ему повиноваться, словно он падал и беспомощно парил над пропастью. И чем глубже он падал, тем быстрее нёсся вниз, задыхаясь, ловя каждое движение Кендалла внутри себя, прикосновения его рук, шероховатость изодранных пальцев, пряный запах альфы и его низкие грудные стоны.

Сам он уже кричал, не сдерживаясь, и бесстыдно насаживался на всю длину члена Кендалла, скользя по нему и больно ударяясь ягодицами о бёдра альфы. Кендалл входил так глубоко, что Эйдану казалось, что член вбивается ему куда-то в район поясницы.

То, что делал с ним Кендалл, довело его до такого бешеного, невыносимого желания кончить, что он уже кусал себе пальцы в отчаянии… И одновременно ему хотелось, чтобы это длилось вечно — власть альфы над ним и сладкие, тяжёлые, сминающие движения в нём.

Кендалл теперь трахал его грубо и резко, во всё нарастающем темпе, и в какой-то момент стремительно, словно падение, начал приближаться оргазм. Через несколько секунд во всём теле, казалось, не осталось ни единого нервного окончания, которое не пронизало бы острым и долгим наслаждением. Эйдан чувствовал, как пульсирующими всплесками изливается его семя, и чувствовал такие же точно толчки в себе.

Оргазм оглушил его, выбил воздух из груди, и теперь то, что было вокруг, начало медленно возвращаться. Он слышал частое и шумное дыхание Кендалла и влажные, хлюпающие звуки от каждого его движения, чувствовал мелкие камушки на полу, боль и слабость в руках, капли пота, стекающие со лба на нос, ощущал душное облако запаха альфы…

У него не было больше сил… Мышцы на бёдрах словно одеревенели и ныли, спина, сильно прогнутая в пояснице, тоже начала болеть… Эйдан опустился на пол. Кендалл, не выходя из него, навалился сверху, уткнувшись лицом в затылок омеги.

— Я хочу остаться в тебе, — прошептал он. — Хочу повязать тебя. Потерпи… Пожалуйста…

Эйдан ничего не сказал: он не знал, что ответить, да и во рту пересохло от криков. Он просто прислушивался к тому, что происходило внутри. Первые десять секунд это было даже хорошо, словно возвращалось схлынувшее возбуждение и с ним странная наполненность, приятная, но на грани с болью. А затем, когда узел стал больше, пришли совсем другие ощущения… Его как будто распирало и разрывало на части что-то горячее и огромное, и оно делало это медленно, болезненно и мучительно и одновременно возбуждающе, словно продляя пытку и перемежая её ласками. И эта двойственность была хуже всего: его одновременно затапливало удовольствием и выворачивало наизнанку от желания избавиться от узла, вытолкнуть его.

Кендалл шептал ему на ухо что-то успокаивающее, кажется, даже о том, что любит его, но Эйдану в этот момент хотелось сбросить альфу с себя, ударить, впиться в него зубами, потому что это он, Кендалл, причинял ему эту рвущую и одновременно сладкую боль. Узел рос и давил на чувствительные стенки, и без того измученные и отёкшие от прилива крови.

— Прости меня, — доносился до него голос Кендалла. — Потерпи совсем чуть-чуть… Я так хотел тебя.

Эйдан только в этот момент вспомнил, чему его учили в распределительном центре: если у омеги был первый секс, то рекомендовалось прервать вязку до образования узла. Первый раз и без того бывал болезненным и травматичным, и тело омеги не было готово к таким испытаниям.

— Сука, — прошипел Эйдан, отплёвываясь от набивающейся в рот пыли. — Ах ты сука! Ненавижу тебя! Ублюдок, сволочь…

Он задёргался под Кендаллом, делая себе лишь больнее. Альфа вжал его пол, не давая двигаться.

— Прости, я не сдержался. Не смог. Ты не представляешь, как это! — повторял ему на ухо Кендалл. — В тебе так… так… о господи…

Кендалл целовал ему шею и ухо, пытаясь отвлечь, а потом впился зубами в плечо. Боль от укуса пронеслась по нервам куда-то в позвоночник и в голову, заставив забыть о проклятом узле в заднице. Эйдан вскрикнул.

Укус словно поменял что-то: такой резкой боли больше не было. Толстый узел альфы просто давил и наполнял, и ощущения были такими, словно в этом месте их тела окончательно срослись и слились друг с другом, перемешали кровь, проникли друг в друга, превратив альфу и омегу в единое существо. В одну плоть и одну кровь.

И лежать вот так соединённым с Кендаллом было уже не больно и не страшно. В их слиянии были покой, и умиротворение, и чудовищная усталость… Эйдан чувствовал, как его глаза против воли закрываются. Он тряхнул головой, пробуя прогнать сон, но ничего не вышло. Он уснул, ощущая тяжесть альфы на себе.