Достояние нации (СИ) - Страница 19

— Садись, — хмуро приказал он. — Рейс задерживается.

Эйдан, позабыв, что ему нельзя прилюдно демонстрировать умение читать, взглянул на табло и нашёл глазами единственный задерживающийся рейс.

— Сан-Франциско? Ты говорил про Неваду, нет? — спросил Эйдан, опасаясь, что Кендалл сейчас рявкнет в ответ что-нибудь вроде «Не лезь не в своё дело».

Но тот спокойно ответил:

— Планы изменились. Я должен встретиться с одним человеком в Беркли, а оттуда поедем на Тахо.

В самолёте Эйдану пришлось сесть рядом с мужем. Он почти боялся этого после произошедшего вчера, Кендалл же, наоборот, выглядел довольным собой.

— Думаю, всё произойдёт гораздо раньше, чем в марте, — самоуверенно сказал он, устраиваясь в кресле поудобнее.

Эйдан молчал.

— После свадьбы мой рейтинг возрос на двадцать два процента. Если ты забеременеешь, — продолжал Кендалл, — это добавит ещё процентов пять, может, восемь.

— Мечтай! — огрызнулся Эйдан.

— Почему нет? — миролюбиво ответил Кендалл. — Я собираюсь осуществить эту мечту в ближайшем будущем.

— Ты мечтаешь о месте в Сенате, а омега — лишь очередная ступенька.

— И это говорит тот, кто подставил меня, хотя я честно вытащил его отца из тюрьмы.

— Ты мне не нравишься, — буркнул Эйдан.

— Какая разница, ты же омега, а я альфа. А вдруг мы истинная пара? — усмехнулся он. — Но надеюсь, что нет…

— Я тоже на это надеюсь.

— Если у либералов будет большинство в Сенате, мы будем продвигать изменения в закон об омегах, чтобы можно было оставлять их тем альфам, с которыми образовалась связь. Но знаешь: не хотел бы я остаться с тобой…

Эйдану с одной стороны немного льстило, что Кендалл решил рассказать ему хоть что-то о своей работе и предвыборной кампании, с другой стороны, бесило, что такие общеизвестные крохи. Неужели он думал, что глупенький омега не знает даже этого?

— Этим своим законом вы спасёте десять человек на всю страну, — презрительно заявил Эйдан.

— Узы формируются не так уж и редко. По статистике, на омегу в репродуктивном возрасте приходится в среднем двенадцать партнёров, почему бы среди них не попасться такому, с кем может образоваться связь? Некоторые омеги даже дважды успевают.

— Вот сволочи… — прошипел Эйдан. — Какие же вы, альфы, сволочи…

— Это даст нам поддержку многих избирателей, — не обратили на его шипение никакого внимания. — Среди альф довольно много тех, кто хотел бы возвращения к традиционной семье. К тому же, это важно для моего деда. У него была связь, но омегу пришлось отдать.

— У моих родителей тоже были узы.

Кендалл хмыкнул и сказал:

— Знаешь, мне стало интересно, как такой… как бы помягче сказать… заурядный альфа, как твой отец, смог получить молодого омегу из Вермонта. Они же почти никогда не попадают в бесплатное распределение.

— Его признали неспособным к воспроизводству и отдали отцу. Он ветеран, медали есть.

— А потом омегу забрали? Когда узнали, что он может рожать…

>— Нет, он тяжело перенёс роды и через несколько лет умер. Я его почти не помню.

Кендалл повернулся к нему и сказал:

— Радуйся… Мой отец считал, что для детей лучше, когда о них заботится омега. Мне было шесть, а Джейми четыре, когда отца вернули в центр. Ты не представляешь, как мы скучали по нему и как… — Кендалл осёкся. — Лучше возвращать омег сразу, пока они и дети не привыкли друг к другу, это милосерднее.

— Милосерднее их не возвращать.

— Поверить не могу, что разговариваю вот так с омегой. Все остальные довольно… примитивны.

— И кто в этом виноват? — огрызнулся Эйдан. — Вы растите их как свиней или уток. Запрещаете читать и вбиваете в голову всякую чушь вроде той, что величайшее счастье в жизни — служить альфам и рожать детей…

— Тише, мы же в самолёте, — шикнул на него Кендалл.

— …а непокорных поражает «недуг», — не удержался Эйдан.

Кендалл смерил его взглядом и заметил:

— Скоро он перестанет кого-либо поражать. Жаль, что покорности это некоторым омегам не прибавит.

— Почему они так торопятся с вакциной? — решился задать вопрос Эйдан, раз уж Кендалл сегодня был относительно дружелюбно настроен. — Я думал про это вчера и так и не понял. Вряд ли они настолько опасаются за жизни омег.

— Они опасаются, конечно, — выдохнул Кендалл, — но есть и другие причины: во-первых, повышение рейтинга. Консерваторы смогут объявить себя спасителями нации ещё до начала выборов. Во-вторых, политические бонусы. Мы сейчас живём в частичной изоляции. Из-за того, что до сих пор происходят вспышки болезни Гранта, люди опасаются приезжать в Штаты, а американцу попасть в другую страну — целая история. То же самое с поставками товаров. Некоторые государства до сих пор не пускают к себе омег. Если инфекция будет окончательно уничтожена, а омеги привиты, для нашей страны многое изменится.

— А если на самом деле есть побочные эффекты?

— Возможно, есть… Ты представляешь, как действует этот препарат?

— Честно говоря, не особо. Примерно так же, как «Трисгем»: борется не с вирусом, а со змеевидным фактором. Делают несколько инъекций, и после них SA просто перестаёт вырабатываться, так?

— Так. Но лекарства, действующие на костный мозг, тестируют помногу лет, это же не капли от насморка, а этот проверяли всего два года. Ни одна другая страна в мире не собирается применять его прямо сейчас. Но, если подумать, им это не так уж и нужно. Никто не пострадал в такой степени, как мы.

— Да, я слышал про трёх жертв болезни Гранта в Финляндии.

— И то они заболели не у себя на родине, а в Канаде, — добавил Кендалл. — В Австралии было около двухсот заболевших. И над остальными странами не висит постоянная угроза новой эпидемии, как здесь.

Эйдан не знал, что на это ответить. Он бы не хотел становиться подопытным кроликом в глобальном эксперименте, но понимал, что его мнения не спросят; не спросят даже мнения Кендалла. Он принадлежал ему, по крайней мере, на этот год, но в ещё большей степени он принадлежал государству.

Кендалл открыл ноутбук и начал изучать какие-то таблицы с раскрашенными в разные цвета ячейками. Эйдан попробовал смотреть в окно, но и там ничего интересного не было: они летели выше облаков.

Когда начали разносить напитки и Кендалл оторвался от работы, чтобы выпить кофе, Эйдан неожиданно спросил:

— А как можно узнать, что они — пара?

— Кто? — не понял Кендалл, поднимая глаза от чашки.

— Альфа и омега. Так ведь все начнут говорить, что образовались узы, и омегу можно не возвращать. Как проверить?

— Это могут проверить анадеологи[2], специалисты, которые изучают узы.

Эйдан сразу вспомнил незнакомое слово, которое подслушал вчера перед завтраком.

— Узы можно… измерить?

— Узы же не только в мыслях существуют, они оказывают воздействие на весь организм. Анадеологи знают, где какие изменения происходят, они это как раз и изучают. Изучали, — поправился Кендалл. — Последние годы они больше занимаются тем, что борются с последствиями разрыва связи. После него почти всегда начинаются проблемы со здоровьем. Обычно психические, конечно, но омеги часто не могут забеременеть от другого партнёра, у альф страдает в первую очередь сердце… Но сейчас всё выворачивают наизнанку: пытаются объявить проблемой не разрыв уз, а сами узы. Их теперь переводят в разряд болезней и считают чем-то вроде психоза.

— Но ведь врачи-то должны знать, что это не так! — возразил Эйдан.

— Они держатся за свои места и боятся открыть рот, а тем, кто не боится, его затыкают. Консерваторы хотят всех убедить, что система распределения работает прекрасно и все счастливы, а если кто-то несчастлив, то это психоз, и его можно вылечить.

Эйдан, до этого внимательно следивший за мужем, опустил глаза.

Ему нравился Кендалл, и его готовность пусть чуть-чуть, но всё же улучшать положение омег тоже располагала. Но он никак не мог понять, делает ли Кендалл это из личных убеждений или же просто ловит волну и стремится угодить настроениям избирателей: штат Нью-Йорк традиционно поддерживал либералов.