Досаждение (СИ) - Страница 51

— Такой же суровый и серьёзный…

— Неужели ты видишь меня именно таким, маленькая? — Чёрный скептически выгнул бровь и двинулся вперед, а Полина интуитивно сделала шажок назад и замерла, так и не решившись ответить.

— Разве я суров с тобой? М-м-м?

— Просто с тех пор как мы прилетели, ты словно не в духе…

— Я привез тебя на землю, которая служит мне местом силы и боли одновременно. Здесь у меня всегда много невеселых мыслей, но к тебе это совершенно не относится. Не думай об этом, маленькая, — приблизившись максимально близко, Захар склонился над Полиной и и нежно провел носом по её скуле, вмиг покрывшейся мурашками. Однако дальше этого Чёрный не пошел. Взяв Полину за руку, он повел её во двор, а после экскурсии, несмотря на протесты, потащил в баню.

— Я боюсь, что голова закружится, может, ты сам попаришься, пока я приготовлю ужин? — попыталась увильнуть Полина, но Черный был непреклонен.

Раздевая девушку, он приговаривал, словно гипнотизируя её:

— Жар еще не сильный, я рядом. Расслабься, маленькая, — развернув Полину спиной, потянул вверх свитшот и ловко расстегнул застежку бюстгальтера, после чего запечатлел дорожку легких поцелуев на выступающих позвонках.

Полина и сама не поняла, от чего ей жарче: от горячего пара, клубящегося в парилке или от того, что с ней делал Чёрный. Его требовательные руки и губы вытворяли такое, что заставляли стонать в голос. В какой-то момент она настолько потерялась в своих ощущениях, что упустила главное: секс был без защиты.

— Захар, ты же не…? — еще не отошедшая от сильных ощущений внизу живота и звездочек, мелькающих перед глазами, Полина не смогла соединить разлетевшиеся мысли в единое целое, поэтому оборвала фразу на полуслове.

Чёрный ничего не ответил, но и отпускать Полину не спешил. Когда находиться под его тяжестью стало совсем тяжело, Полина уперлась ладонями в широкую мужскую грудь и просипела:

— Мне нужно в аптеку…

Перемена настроения была мгновенной. Даже через густой пар, заполнивший небольшое помещение, было видно, что Чёрный нахмурился. Он молча поднялся и завернул Полину в полотенце, после чего надел спортивные штаны на голое тело и понес девушку в дом.

Когда он поставил её посреди одной из темных комнат, Полина снова подала голос:

— Захар, мне нужно в аптеку.

— Зачем?

— За таблеткой для экстренной контрацепции. Мы не планировали…

— Я планировал. Мы живем вместе уже год. Тебе двадцать, а не шестнадцать… Или ты хотела чего-то другого?

Полина и вдруг вспомнила их первый раз, когда между ними тоже был секс без презерватива. Она на миг задумалась, сравнивая свою сегодняшнюю реакцию с тем давним всплеском страха, и растерялась, понимая очевидную разницу. Теперь на детей и замужество она смотрела скорее положительно, но вместе с тем еще пока с опаской.

— Я хотела закончить учебу, пожить для себя… Не знаю даже… — засомневалась она и тут же осеклась, заметив, как почернели глаза Черного.

— Если забеременеешь, будешь рожать, — Черный говорил спокойно, но так твердо, что было понятно, выбора ей он не оставляет. Впрочем, как и всегда.

— То есть, ты решаешь за нас двоих?! — еще мгновенье назад она ловила себя на мысли, что действительно не испугалась бы, но теперь просто из упрямства и обиды заспорила.

— Да, решаю, потому что люблю.

После этой ссоры, Полина не разговаривала с Чёрным еще целые сутки, но когда он повез её на могилу к матери, растаяла. Она видела как важно все это для Захара, поэтому оставила обиды в сторону и решила просто быть рядом.

Домой они летели уже в мире и согласии, хотя Захар и не сразу попросил прощения за свою собственническую выходку.

А через три недели Полину начало тошнить по утрам и у неё даже случился обморок. Сначала Чёрный словно обезумел и хотел упечь её в больницу для полного обследования, а потом увидел пластиковую палочку с надписью "беременна 2–4 недели" и чуть не сошел с ума, только теперь от счастья.

***

Чёрный устало посмотрел в иллюминатор и в сотый раз закрыл глаза, пытаясь забыться, но очередная попытка уснуть снова закончилась полным провалом.

Бросив быстрый взгляд на наручные часы, он вздохнул: лететь еще не меньше трех часов, а значит домой можно будет попасть не раньше пяти утра. Разумеется, Мила с Полиной будут спать в это время. Понимая, что не сможет последовать их примеру, Захар достал фляжку с виски и погрузился в воспоминания, невольно прокручивая в голове последние два года своей жизни.

Весь первый год молодожены прожили словно в сказке. Чёрный оказался идеальным мужем: он был чуток, предупредителен и невероятно нежен с любимой женой. Девять месяцев беременности тоже прошли идеально. Но в день рождения маленькой Милы всё изменилось.

При воспоминании о жене и дочери внутри у Захара стремительно разлилось тепло. Если свои бешеные чувства к Полине он давно понял и принял, то маленькая девочка с первого дня своего появления поселила в нем принципиально новые и необъяснимые ощущения. В тот день, когда он впервые взял на руки маленький сопящий комочек, Чёрный с ужасом осознал все свои жуткие поступки. Чем дольше он смотрел на красное круглое личико ребенка, тем сильнее изнутри поднимались его самые сильные страхи, мощной волной заполняя все вокруг. А вместе со страхами тугой спиралью закручивались вопросы, ответов на которые Захар боялся больше всего.

Если Его дочь кто-то посмеет обидеть? Если кто-то будет заставлять её делать то, чего она не хочет?

Но главным страхом было то, что найдется такой же подонок, как и Чёрный, который сможет поступить с его дочерью так же, как и он с Полиной.

Казалось, что окончательное осознание должно было исцелить Захара, но на самом деле, проснувшиеся отцовские инстинкты, здорово подпортили микроклимат в молодой семье.

Захар ещё сильнее чем раньше обожал жену, которая, став матерью, окончательно расцвела, но в вопросах, касающихся ребенка стал проявлять самые ужасные черты характера. Он отчитывал педиатров, выгонял нянек и просто сходил с ума, когда Мила плакала. В итоге, маленькая девочка уже с пеленок манипулировала отцом и всеми окружающими, как заправский командир.

Сначала Полина терпела, потом пыталась воздействовать на Чёрного привычными способами, но во всём, что касалось ребенка на Захара абсолютно ничего не действовало. Все ссоры происходили именно из-за дочери и гиперопеки, которой её окружал отец. Масла в огонь поливал Чёрный-старший, который души не чаял в девочке, и требовал практически поклонения внучке. У маленькой Людмилы появился телохранитель, водитель и множество других, совершенно не нужных по мнению Полины людей и вещей.

Когда девочке минуло полгода, и она поползла, Чёрный оборудовал половину огромного дома под удобство ребенка, а после первой ссадины довел няню до нервного срыва. Разумеется, бабушка Полины не смогла промолчать и назвала Андрея Павловича и Захара дураками, потакающими ребенку, а девочку избалованной и вредной. Чёрный, главным триггером которого теперь была дочь, был так взбешен, он закатил скандал и чуть не выгнал старуху.

Это стало последней каплей. На следующий день, когда Захар подписывал важный контракт в офисе, его робкая и нежная Полина собрала вещи и уехала из дома вместе с ребенком.

Вспомнив свои ощущения в тот день, Черный поежился… Когда он понял, что жена его бросила, то испытал такую боль, что чуть с ума не сошел. Несмотря на то, что пропажа нашлась максимально быстро, вернуть семью оказалось не так-то просто. Полина обосновалась у отца и наотрез отказывалась возвращаться.

Две недели, в которые Чёрный жил один, показались ему настоящим адом. Он не понимал, что делать дальше, ведь силой жену тащить домой не хотел, наученный горьким опытом прошлого, а на уговоры Полина не поддавалась. Она уступила только после сотого извинения Захара перед бабушкой и обещания не баловать и не гиперопекать дочь. Именно поэтому Чёрному пришлось, скрипя зубами, смотреть на шишки и ссадины на голове активной Милы, а ещё пойти психологу.