Досадийский эксперимент - Страница 9

В течении реки извивалась желто-оранжевая лента: выбросы фабрик… яды. Наконец, стараясь не смотреть на самый верх, Джедрик подняла взгляд к серебрившимся террасам Консульских холмов, к рифленым перевернутым сталагмитам высотных апартаментов, к которым в своих бесплодных мечтаниях устремлялись обитатели Чу. Солнечные лучи отражались от мощных ламп, украшавших здания на холмах. На этих холмах находилась ось огромного, подминающего все под себя колеса власти, но сила, приводящая это колесо в движение, исходила совсем из другого места.

И вот теперь, выждав, когда ее нетерпение придаст этому моменту особую прелесть, Джедрик подняла взгляд к пространству над Консульскими холмами, к искрящемуся сероватому свечению барьерной завесы – Стены Бога, охватывающей всю планету непроницаемой оболочкой. Вуаль Неба выглядела точно так же, как она выглядит всегда в это время суток. Никаких видимых изменений в ней заметно не было. Но Джедрик знала, что ей удалось сделать.

Она слышала о точных приборах, с помощью которых обнаружили другие солнца и галактики за Стеной Бога, о местах, где должны существовать другие планеты, но у ее людей была только она эта планета. Этот барьер наверху, и те, кто его создал, обеспечили полную изоляцию. Глаза Джедрик затуманились от набежавших слез, которые она смахнула, рассердившись на себя за эту слабость. Пусть Брой и его жабы считают себя объектом ее злости. За их спиной она пробьет себе путь сквозь эту мертвую завесу. Никто на Досади никогда не сможет прикрыться авторитетом невидимой власти, которая обитает в небесах!

Она опустила взгляд на раскинувшийся перед ней ковер заводов и кварталов Уоррена. Некоторые из защитных стен слабо виднелись под слоем смога, прикрывшего, подобно одеялу, кишащую и борющуюся жизнь, которая служила пищей городу. Смог размывал подробности, отделявшие жилые холмы от почвы, и ажурные здания над его слоем казались скорее частью неба, чем земли. Даже покрытые террасами ячеистые стены каньона, в котором город Чу свил свое убежище, казались не стоящими на земле, а плывущими отдельно от этого единственного на Досади места, где люди могли дожить до полной зрелости. Смог приглушал зелень террас и Обода, обитатели которого вели обреченную на поражение битву за выживание. Возраст в двадцать лет считался там старостью. Под давлением такой среды они боролись за всякий шанс попасть в защищенные пределы Чу любыми доступными средствами, радуясь даже возможности питаться мусором, из которого были удалены яды этой планеты. Самое худшее из того, что было в городе, было лучше их самого лучшего – это только доказывало, что условия жизни в аду относительны.

«Я стараюсь бежать за Стену Бога по тем же причинам, по которым обитатели Обода стремятся проникнуть в Чу».

В памяти Джедрик хранился график с волнистой линией. В нем учитывались многие факторы: бесценный пищевой цикл города и его экономика, вторжения Обода, пятна, плывущие по их прикрытому завесой солнцу, слабые планетные толчки, атмосферное электричество, гравитационные потоки, магнитные флуктуации, танец чисел в лиэйторских банках, кажущаяся случайной игра космических лучей, колебания цветов Стены Бога… и таинственные скачки всей системы, которые привлекли самое пристальное внимание Джедрик. Мог существовать только один источник таких скачков: манипулирующий разум, находящийся вне планетарного воздействия Досади. Она назвала его фактором «X» и разбила этот «X» на составляющие. Одной из составляющих была симуляционная модель Электора Броя, и Джедрик твердо запомнила эту модель, не нуждаясь для ее понимания ни в каких механических устройствах. Фактор «X» и все его компоненты были так же реальны, как и все остальное на графике, который она хранила в своем мозгу. Она ясно видела их по воздействию друг на друга.

«Я узнаю тебя по твоим действиям, и вижу, что ты уязвим».

Вопреки всей болтовне Священной Конгрегации, Джедрик и ее люди знали, что Стена Бога была создана со специальной целью. Это была цель, которая поместила слишком много людей в слишком маленькое пространство, мешая в то же время всем попыткам расшириться и создать другие потенциально защищенные поселения. Это была цель, создавшая людей с таким ментальным шаблоном, что они способны были отдать плоть за плоть… говачинскую или человеческую. Джедрик уже открыла вокруг себя множество указывающих на эту цель признаков, но пока не хотела составлять из них целостную картину. Пока еще не время.

«Мне нужен этот Маккай!»

Люди Джедрик, обладая цепкостью ума, которую она в них воспитала, знали, что за барьерной стеной находится вовсе не рай или ад. Досади сама была адом, но это был ад, созданный искусственно. «Скоро мы будем знать… уже скоро».

Этот момент готовился почти девятью досадийскими поколениями: тщательное взращивание особой личности, которая сочетала бы в одном теле все качества, необходимые для атаки на фактор «X», потом искусно разработанное воспитание этого «оружия, облеченного в плоть»… и все остальное – слухи, незаметные наблюдения, изложенные в подпольных листовках, помощь людям, работающим над определенными идеями и устранение других, концепции которых являлись помехой, налаживание сети связи между Ободом и Кроличьими Клетками, медленное и тайное формирование военной силы, способной противостоять тем силам, которые балансировали на острие досадийской власти… Все это, и еще многое другое, подготовило путь для их цифр, которые Джедрик сегодня ввела в свой компьютерный терминал. Эти числа, казалось, управляли всей планетой, как марионеткой. Их можно было понять по-разному, и на этот раз правители, как видимые, так и невидимые, сделали один расчет, а Джедрик сделала другой расчет.

Она снова взглянула на Стену Бога.

«Эй, вы! Кейла Джедрик знает, что вы там! Вас можно заманить в ловушку. Вы медлительны и глупы. И вы думаете, что я не знаю, как использовать вашего Маккая. Ну что ж, небесные демоны, Маккай откроет для меня вашу завесу. Жизнь моя – это гнев, а вы – объекты моего гнева. Я посмею сделать то, на что вы никогда не решитесь».

Ни одна из этих мыслей не отразилась ни на ее лице, ни в движениях ее тела.

Войдя в святилище Филума, Маккай сразу начал говорить.

– Я Джордж Х.Маккай из Бюро Саботажа.

Имя и принадлежность, как того требовал ритуал. Если бы он был Говачином, он назвал бы свой Филум или прикрыл на некоторое время глаза, чтобы почтить всех присутствующих видом идентифицирующей Филум татуировки на своих веках. Но так как он Говачином не был, то и татуировка ему была не нужна.

Маккай вытянул вперед правую руку, сделав говачинский знак мирных намерений: ладонь повернута вниз, пальцы широко расставлены, чтобы показать, что в руке нет оружия и когти спрятаны. Входя в помещение, он уже улыбался, зная, какой эффект произведет его улыбка на любого находящегося здесь Говачина.

Когда-то в редком приступе откровенности один из его старых говачинских наставников объяснил Маккаю воздействие его улыбки.

Маккай понимал причину этого. Он обладал плотным мускулистым телом – телом пловца с кожей цвета красного дерева. Он ходил пружинистой походкой пловца. Среди его предков на Старой Терре были полинезийцы, насколько было ему известно из семейных анналов. Широкие губы и плоский нос выделялись на его лице; глаза его были крупными и безмятежно-карими. И наконец, у него было еще одно генетическое украшение, смущавшее Говачинов: рыжие волосы. Он был человеческим эквивалентом скульптуры из зеленого камня, которую можно было найти здесь, на Тандалуре, в доме каждого Филума. Маккай обладал лицом и телом Бога-Лягушки, Дарителя Закона.

Как объяснил ему старый наставник, в присутствии Маккая ни один Говачин не может избавиться от чувства благоговейного трепета, особенно когда Маккай улыбается. Им приходится скрывать свою невольную реакцию, коренящуюся в тех предостережениях, которые каждый Говачин выучил еще в том возрасте, когда цеплялся за спину матери.