Дорсет - Страница 8

Сквайры возмущенно загудели, потрясая алебардами и пиками домашнего изготовления.

— Вы пришли за ключами от церкви, святой отец? — издевательским тоном осведомился Дорсет. — Сильный ход. А что после смерти вам тоже понадобится эта орава, чтоб вломиться в рай?

Преподобный Бертон побагровел.

— Нет, мы пришли, чтобы убить тебя, — оказывается, среди «гостей» была и одна женщина. Леди Уорик, «темная дама», Хелен сразу узнала ее, хотя не видела даже портрета. Она выступила из-за спин братьев Николби и подошла к лестнице ближе всех.

— Ты думал, что твое богатство и положение позволяют тебе безнаказанно глумиться над нами, простаками из сельской глуши?

На взгляд Хелен, в ней не было ничего красивого. Тонкие губы, тонкий нос, тонко подведенные змеиные глазки. На лбу написано: стерва. И что мужчины находят в таких? Тем не менее Дорсет весь подобрался, как только увидел ее. Сжался в комок. Хелен это прекрасно чувствовала, ведь она находилась «внутри» его эмоций. Ох, как ему было в этот момент больно. Ни Николби, ни судья, ни пресвитер не вызывали ничего подобного.

— Убирайся, — только и сказал он.

— Ты обесчестил меня, ты убил моего мужа! А теперь все, что находишь для меня: «Убирайся»? — леди Уорик просто исходила ненавистью. — Бейте его, честные сквайры!

— Назад! — рявкнул Дорсет. — Все вместе вы меня, конечно, убьете. Но предупреждаю: первых трех заколю я, — вытянув перед собой шпагу, он сделал шаг вниз по лестнице. Толпа инстинктивно качнулась назад.

— Его нужно взять живым, — этот ровный ледяной голос принадлежал джентльмену, которого Хелен сначала не заметила. Он стоял у самой двери, затертый толпой, и со скучающим видом наблюдал за происходящим.

— Эффингейм, — выдохнул Дорсет. По его лицу промелькнула тень. — Ты узнал, что бумаги у меня.

— Тебе конец, — флегматично протянул лорд Говард. У него была серебряная бородка, усталое иссеченное морщинами лицо и круглые глаза без выражения. — Каким же идиотом надо быть, чтоб пытаться противостоять Армаде! Только переговоры, которые я веду, помогут избежать разгрома.

— Мерзавец! — выкрикнул граф Александр. — Люди, да разве вы не слышите, что он говорит? Предатель он!

— Этим людям хорошо заплачено, — бросил Эффингейм. — И слышать они будут то, что я прикажу. Например, как ты признался в связях с испанцами. Взять его!

Сразу несколько псарей спустили собак, и те ринулись вверх по лестнице. Псы сбили графа с ног, а уже за ними поспешили сквайры. Они топали, кричали и колотили ненавистного врага ногами.

— Живым! Я сказал, он нужен живым! — надрывался лорд Говард.

Его расслышали, хоть и с опозданием. Граф Александр был поднят на ноги. Его рубашка превратилась в клочья, с разорванной губы струилась кровь. Собаки порядком потрепали «дичь», и теперь он шел, прихрамывая.

— Отведите его труда, — Эффингейм ткнул пальцем в сторону столовой.

Там Дорсета распластали на обеденном столе. Хелен столько раз ела здесь и не предполагала, что на этих самых досках лицом вниз лежал ее герой, давясь кровью, лившей из носа и помятого псами горла.

— Держите его крепко, — приказал лорд Говард. — Я хочу знать, где бумаги, — он подошел к камину, разворошил и раздул угли и положил на них кочергу. — Где письма, которые ты у меня украл? — с раскаленным железом в руках Эффингейм склонился над врагом. — Я тебе испорчу рожу, подонок! Католическая свинья! Будешь знать, как перехватывать чужую почту.

Конец красной от жара кочерги впился в щеку Дорсета. В то самое место, на котором у Длинного Ала красовался сейчас кельтский трилистник.

Граф закричал, но не проронил ни слова.

— Еще? Ты получишь еще. Прежде чем отвезти тебя в Тауэр, мы проведем следствие на месте. Не правда ли, судья Уоли? — он снова взялся за кочергу, и Хелен всем естеством почувствовала, как Дорсет напрягся.

— Нет! — завопила она дурным голосом и кубарем скатилась с лестницы. — Не трогайте его! Не смейте! — как ледокол, протаранив толпу «гостей», доктор Грант кинулась к столу и вцепилась лорду Говарду в шею, — отпусти его, ублюдок! — Ее руки схватили пустоту. Мелькание огней перед глазами потухло. Ошеломленная Хелен стояла в совершенно пустой комнате. Камин не горел. Ночной ветер слабо шевелил шторы на окне и обвисшие края скатерти.

Видение исчезло. Не в силах справиться с пережитым потрясением женщина села на пол и в оцепенении уставилась перед собой. Так она просидела до тех пор, пока часы не пробили три, а небо за окном не начало сереть. Тогда, с трудом поднявшись на ноги, Елена побрела в свою комнату. Она чувствовала себя усталой и опустошенной.

На утро приехал Вениамин. Это был неожиданный и нежеланный визит. Хелен разлепила опухшие веки, поплескала в лицо воды, пару раз дернула расческой по волосам и спустилась в халате, накинутом на пижаму.

— Ты плохо выглядишь, — Венечка, как всегда, был гладко выбрит и благоухал одеколоном «Ориенталь». — Ты принимаешь наркотики?

Елена задрала рукава, демонстрируя ему девственную чистоту своих рук.

— Пять лет тебя вообще не интересовало, как я выгляжу, — она хотела опуститься за стол, но вспомнив, что вчера здесь происходило, немедленно встала. События минувшей ночи казались ей очень реальными. А сегодняшний разговор с Вениамином — полным сюром.

— Чего тебе надо? — с досадой спросила она.

Венечка глубоко вздохнул, как делал всегда, когда собирался брякнуть какую-нибудь глупость.

— Понимаешь, Елена, мы не хорошо расстались тогда, в Питере. И я знаю, я полный козел, что не писал тебе…

— Не посылал денег, — резко поправила женщина, — не мне, а сыну. И кстати, Веня, где пейсы?

— Какие пейсы? — передернул плечами гость. — Пойми: сейчас там полная жопа. Еще хуже, чем у нас в 91-м. Мне удалось пристроиться референтом при одной депутатской группе из Кнессета… Я решил выбираться. Мы ведь с тобой официально так и не развелись. Ты сейчас здесь, в Лондоне, у тебя хорошая работа, связи. Помоги мне пристроиться. Мы могли бы…

— Извини, Венечка, ничего не получится, — голос Хелен звучал холодно и отстранено. — Я собираюсь вернуться в Питер, купить квартиру и какое-то время жить безбедно. Сколько мальчик может расти сиротой?

Гость смотрел на нее так, словно Елена святотатствовала. Женщина отвернулась, собираясь выйти из столовой, но Вениамин схватил ее за плечо и притянул к себе.

— Вспомни, нам же было хорошо…

Он был такой гладкий и благоухающий, а она вся помятая, теплая, в запахах недавнего сна. Ее помятость настолько не сочеталась с его лощеным блеском, что оба разом почувствовали фальшь. Веня разжал бы руки сам, еще до того как Хелен отвесила ему пощечину. Но в этот момент кто-то невидимый схватил гостя за шиворот и тряхнул с такой силой, что оторвал не только от бывшей супруги, но и от пола. На какое-то мгновение горе-дипломат повис в воздухе метрах в двух над столом и стал угрожающе раскачиваться, чем напомнил Хелен Маятник Фуко. Пару минут она наблюдала за этим с мстительным удовольствием. Но когда венечкин галстук недвусмысленно захлестнулся за люстру, Хелен поняла, что сейчас ее благоверного повесят в назидание всем злостным алиментщикам.

— Дорсет! Не надо! Прошу вас! — крикнула она пустоте. — Отпустите его! Не хватало здесь еще и трупа!

Вместо ответа, гостя за галстук поволокли к окну, резким пинком распахнули створки и швырнули на крышу щегольского посольского «шевроле», на котором он приехал. Крыша погнулась, но Венечка был жив.

— Истеричка! Сумасшедшая! — кричал он все время, пока слезал, дергал не в ту сторону дверь машины и заводил мотор. Наверное Гранат решил, что бывшая жена способна сама устраивать полтергейсты.

— Вы довольны? — Хелен снова плюхнулась за стол. — Из-за вас я прослыву маньячкой.

Ей никто не ответил.

В эту ночь доктор Грант проснулась от сквозняка. Она села в кровати и увидела, что камин в ее комнате горит с невероятной тягой. Перед ним в кресле сидел граф Дорсет. На его щеке красовался след от «вчерашнего» ожога.