Дорогое небо, письма санньяси - Страница 29
В темноте школа с освещёнными окнами светилась жёлтым светом. Я знал, что Прабхупада дас повторяет там сейчас мантру, и подумал, что он может увидеть, как я прохожу мимо.
Хорошо, когда всё идёт своим чередом; хорошо каждый день в одно и то же время выходить на прогулку; хорошо быть частью вселенной Кришны, где всё происходит под Его надзором, и под Его надзором поют птицы и шелестят листвой деревья. Во всем виден строгий порядок, хотя он может вмиг нарушиться, если Кришна подаст Господу Шиве знак начать танец разрушения. Однако мы хотим, чтобы Господь обеспечил нам мирное и свободное существование. Кришна определяет продолжительность нашей жизни и отмеряет нам определённое количество чувственных удовольствий, мы же, побуждаемые гуной страсти, наполняем свою жизнь различной деятельностью. Мы, дживы, в основном заняты тем, что пытаемся навечно обосноваться в этом мире, который не будет существовать вечно. Таково свойство всех живущих здесь. Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе / Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе. Однако Прабхупада, следуя указанию Господа Чайтаньи, пришёл сюда, чтобы сказать нам, что этот мир иллюзорен и что с помощью повторения Харе Кришна мы можем познать реальность.
Когда у нас всё хорошо (как сейчас у меня, живущего в данный момент в Ирландии и выходящего по утрам на прогулки), мы иногда задаём себе вопрос: ‹Долго ли это продлится!›. За этим вопросом стоит невысказанное желание: человек, задающий его, желает, чтобы эти счастливые дни не заканчивались. Что касается меня, то, посмотрев на календарь, я могу точно сказать, что этот период будет длиться не более двадцати дней. Точно такой же вопрос мы задаём, и когда испытываем страдания. Мы точно так же думаем: ‹Долго ли это будет продолжаться!›. И в том и в другом случае ответ один: очень скоро этому придёт конец. И точно так же очень скоро нас постигнет та участь, которая ожидает каждое живое существо, приходящее в этот мир: наша жизнь подойдёт к концу. Был день, в который мы родились, и есть день, в который мы умрём. Но до поры до времени этот день нам неизвестен. В каталоге библиотеки конгресса США, который содержит информацию о всех моих изданных книгах, я увидел своё имя и дату рождения: 1939 год, - за которой следовал прочерк. Прочерк указывает на недостающую информацию, которая скоро будет восполнена. При взгляде на него так и кажется, что компьютер с нетерпением ожидает этой информации, чтобы данные, содержащиеся в нём, наконец-то стали полными.
Наш духовный учитель привнёс в подобные размышления о смерти нечто большее, чем сдержанный юмор. Он разрушил глухую стену, которой была для нас смерть, объяснив, что после нее нас ожидает следующая жизнь. И мы живём теперь с твёрдой верой: мы знаем, что будем продолжать жить в той или иной форме. Мы смотрим на смерть как на изменение, а не как на конец всему.
Мои утренние прогулки начинаются, когда ещё темно, и заканчиваются, когда горизонт начинает просветляться. Сегодня, когда я вернулся, на улице было значительно светлее, чем обычно в этот час, хотя утро было туманным. Это было приятной переменой. Но мне было жаль расставаться с теми короткими минутами перед самым восходом солнца, которые приносят ощущение уединённости и защищённости. Это неповторимые минуты, однако я должен избавиться от пристрастия к ним, как и от привязанности ко всему другому. Каждый день нам предоставляется возможность упражняться в отрешённости.
Этим утром я пережил ещё одно неповторимое мгновение. Я стоял на мосту и смотрел вниз на воду. Вода стремительно неслась между камней. Шум несущейся воды врывался в мои уши и словно заполнял всё моё тело. И всё пространство вокруг было наполнено этим неповторимым завораживающим шумом, от которого, казалось, вибрирует даже воздух. Как передать всю неповторимость таких мгновений? Особенно тех, которые мы переживаем на рассвете. Но они и кажутся нам прекрасными отчасти из-за того, что мы должны избавиться от привязанности к ним.
Кришна говорит в ‹Бхагавад-гите›, что те, кто привязан к преходящим вещам, - демоны. Они не способны избавиться от этой привязанности. Они стремятся выжать из материальных вещей всё возможное. Некоторые атеисты посвящают свою жизнь преходящим вещам и даже восторгаются тем, что сердце при этом скорбит о бренности этих вещей. Человек знает, что любовь не будет длиться вечно, однако это его не останавливает, и он всё равно отдаётся чувству любви. Атеисты и экзистенциалисты считают, что истинная человеческая ответственность заключается в том, чтобы создать собственную реальность и любить её, даже зная, что по большому счёту она не имеет никакого смысла и абсурдна. Это безумная философия. Экзистенциалист говорит: ‹Я уничтожу всё, я отвергну Бога, я буду ругать Его и откажусь от возможности поклоняться Ему, но при этом я буду стараться быть хорошим человеком, и это будет очень мужественно с моей стороны. И люди - современники и потомки -будут превозносить меня за это›. Это глупость, и к тому же очень опасная глупость.
Слава санкиртане Господа Чайтаньи и всем последователям Его философии! И спасибо моему духовному учителю, у лотосоподобных стоп которого я склоняюсь в поклоне.
Рассвет принёс с собой жемчужно-серые и тёмно-зелёные цвета, а не яркие краски солнечного дня. Казалось, эти приглушённые, мягкие краски имеют свой запах - запах дыма, навоза и земли. Простите меня за то, что я болтаю о пустяках. Я очень хочу говорить с вами о Кришне и Его святом имени, но столь же сильно во мне и желание описывать то, что меня окружает и что со мной происходит. Делая это, я словно упаковываю себя в ящик, пишу на нём адрес и посылаю вам с такой запиской: ‹Вот он я. А вот так всё это выглядит. Давайте делиться впечатлениями›.
К концу прогулки заморосило, а потом пошёл мелкий дождик. Стёкла моих очков покрылись капельками дождя, поэтому я снял их и пошёл по мокрой грязной дороге, заканчивая повторять второй круг. Я не достиг ещё высокого духовного уровня и потому не способен думать во время повторения мантры об играх Кришны так, как это делают возвышенные личности, но у меня, по крайней мере, есть вера, и я помню указание Прабхупады просто слушать Святое Имя. Он учил нас этому, так как сам верил в то, что Имена, совершенные по природе и имеющие свойства чинтамани, принесут нам освобождение, если мы просто будем их слушать.
Я продолжал повторять мантру. В голову лезла обычная ерунда, но я не обращал на неё внимания. Картины в моём воображении вставали в виде контуров, как в книге для раскрашивания, но я не доставал воображаемые цветные карандаши и не позволял воображению раскрашивать их. Я видел лица юношей и девушек из своей юности, видел себя сидящим на вращающихся стульях в кафетерии, кафе и барах, но не останавливал на всех этих картинках внимание. Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе / Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе.
В сельской местности в пасмурный день всегда ощущается особая свежесть. Дождливая погода благоприятствует плодородию земли. В такие дни с особой силой чувствуешь, как влага питает землю, а природа наполняет все живые существа жизненными силами, и душа человека оживает и обновляется. И я желаю только одного: чтобы моя духовная жизнь претерпела такое же обновление.
16 июля, Уиклоу
Дорогие друзья!
Новое утро - новое письмо. Я просмотрел предварительные заметки, которые сделал, размышляя над этим письмом, и одна из них гласит: ‹Будь откровенен, помня, что говоришь с друзьями›. Ещё я написал несколько слов об откровенных признаниях. Откровенные признания, которые человек делает своему другу, отличаются от исповеди в церкви. В католической церкви священнослужитель, будучи представителем Бога, освобождает человека от грехов. В нашей гаудия-сампрадайе нет такого обряда, и мы не ходим постоянно к гуру для того, чтобы исповедовать свои грехи и очищаться от них. Что же касается друзей, то они делают друг другу признания больше ради того, чтобы их отношения были открытыми и искренними, а также чтобы услышать слова сочувствия. Если мы хотим иметь друзей и помогать друг другу в развитии сознания Кришны, мы не должны ничего утаивать друг от друга. Поэтому мы и рассказываем друг другу обо всём, что с нами происходит.