Дорогами тысячелетий (сборник) - Страница 1

За три десятилетия до и. э. в Римской империи из официального пантеона богов неожиданно выдвинулся один, далеко не самый приметный и могущественный. Еще до этого римляне отождествили своих абстрактных богов с антропоморфными греческими: Юпитера с Зевсом, Марса с Аресом, Венеру с Афродитой… Но не для всех нашелся эквивалент на местной почве — Аполлон, бог солнца и света, покровитель поэтов и музыкантов, встал рядом с «коренными римлянами» под своим прежним именем, с каким и прибыл извне. Выдвинуться ему помог не случай и не божественные силы, а вполне реальный, облеченный верховной властью человек — Август Октавиан. Рядом с императорским дворцом был выстроен храм Аполлона, один из богатейших в империи. В честь божества были переименованы традиционные Столетние игры. И даже был учрежден особый день Аполлона — 23 сентября. По Риму распространялись слухи, что Атия, мать Октавиана, зачала его от самого бога, проведя ночь в храме. Официально объявили на всю империю: Аполлон — покровитель рода Юлиев и, следовательно, самого Августа, усыновленного ранее Юлием Цезарем. В этом и была отгадка — последний из рода Юлиев достиг всех мыслимых вершин и теперь благодарил патрона за оказанное содействие. Для того, чтобы проследить бесчисленные трансформации божества, сочетавшего в себе разнообразные и противоречивые функции, и добраться до истоков культа, нам придется спуститься по ступенькам родословной Августа в глубь веков.

По «римскому мифу», род Юлиев берет начало от Иула-Аскания, сына легендарного защитника Трои Энея. Тит Ливий в своей «Римской истории» знакомит нас со злоключениями Энея, избежавшего жестокой расправы после взятия Трои ахейцами. Вместе с войском на двадцати кораблях он отправляется в долгий путь. Нет нужды описывать его скитания, они красочно изображены в «Энеиде» Вергилия. Важен сам факт: Эней отбыл из Малой Азии и прибыл в Лаврентскую область Италии. Он был не единственным — из Троады хлынула целая волна переселенцев. Примерно в тех же краях оказался Антенор со своими сородичами и многие другие троянцы и их союзники. Тит Ливий, родившийся а Венетии — так называлась в те времена нынешняя Венеция и прилегающие к ней земли, хорошо знал историю предков-венетов, их предания, имевшие вполне реальную основу и подтвердившиеся уже в наше время. Археологи доказали, что венеты-энеты прибыли в Северную Италию извне.

Эней встречает на италийской земле не только врагов, но и друзей. Некоторые местные племена, находящиеся в оппозиции к италийскому царю Латину, с которым и воюют прибывшие, встают под знамена троянских изгнанников. Вождь венетов Купавон, сын Кикна, приводит Энею свою дружину. Запомним Купавона, чтобы вернуться к нему несколько позже. Военные действия идут с переменным успехом. Но Эней в конце концов добивается своего, находит общий язык с царем Латином и женится на его дочери Лавинии. Через некоторое время у них рождается сын Иул-Асканий. От отца он принимает божественного покровителя, оказывавшего поддержку Энею еще в Трое, и утверждает его на новой родине. Время событий: XIII век до н. э. Направление распространения культа: Малая Азия (Троада) — Эгеида — Апеннинский полуостров. Но так ли это? Вернее, только ли так это происходило в действительности? Ведь, по другим источникам, культ Аполлона проникает в Рим значительно позже, в конце VI — начале V века до н. э. И проникает именно из античной Греции, где он успел оформиться и стать чем-то настолько греческим, что по-иному и не воспринимается. Но есть и совпадение — Аполлон первым приходит на Апеннины, все остальные «греческие» боги идут по его следам.

Вернемся к Трое времен ее осады. И приглядимся к враждующим сторонам. На одной ахейцы, они же аргивяне, они же данайцы — жители Пелопоннеса и островов Средиземноморья. Заодно с ахейцами и Ахилл со своей дружиной. Его мы пока не берем во внимание, так как он явный чужак среди осаждающих, и речь о нем пойдет отдельно. На другой — троянцы во главе с Приамом и его сыновьями, а также, по перечислению Гомера, карияне, кавконы, ликийцы, мизы, фригияне, меоняне — все малоазийские племена; рядом с ними фракийцы во главе со своим царем Резом и пеласги с лелегами, древнейшие обитатели Пелопоннеса, вытесненные ахейцами. Противоборствующие стороны этнически разнородны, несмотря на то, что идет не межплеменная вражда, а серьезная затяжная война за проливы и торговые пути. Причем география расселения защитников Трои значительно шире, чем у их противников-ахейцев, а этническая пестрота обороняющихся не затушевалась даже веками, отделившими само событие от описания его в поэме.

В памяти многих народов индоевропейской языковой семьи сохранились легенды о выходе их предков из-под Трои, Даже скандинавы размещали свою прародину в Великой Свитьод, которая ассоциировалась у них то со степями Северного Причерноморья, то с Малой Азией. Некоторые современные исследователи размещают в тех краях родину индоевропейцев как таковых. Так это или нет, пока с полной определенностью сказать нельзя, во всяком случае, «перекресток» был оживленный. И надо думать, что в среде тамошних богов царила пестрота необыкновенная. С ними следует разобраться подробнее. В сознании Гомера и людей его времени (IX–VIII веке до н. э.) жители Олимпа представляют собой пусть и сварливую, но все же единую семью. Разделяются они лишь в зависимости от симпатий к действующим на земной сцене героям. Но так ли это было в XIII веке до н. э. под Троей? Если приглядеться внимательней — никакой семьи и не было! У каждой стороны свои покровители на небесах. У ахейцев — Афина Пал-лада, Гермес, Гера, Гефест, Посейдон. У троянцев и их союзников — Аполлон, Артемида, Лето, Афродита, Арей, Ксанф. В последней группе все боги негреческого, как принято считать, малоазийского происхождения. И в первой таковых большинство. Выходит, не всегда Олимп был един. Больше того, Гомер с высоты в пять веков приписывает ахейцам чуждых богов, о которых они сами могли знать только от соседей-малоазийцев. Да и защитники Трои, соплеменники и союзники Приама, скорее всего не могли бы представить в своем воображении, что когда-нибудь их боги объединятся с богами непримиримых врагов. А сведут их в одну семью значительно позже античные «классические» греки, которые наверняка и не подозревали, что даже в лагере обороняющихся было сколько народов, столько и богов, или почти столько же. Средневековой нетерпимости в те времена ни в Троаде, ни в остальном мире не было, и это играло на руку в первую очередь самим богам, гулявшим по тогдашней Ойкумене.

Время было далеко не идиллическое. Достаточно вспомнить, что не только профессиональные воины, но и торговцы-пираты не испытывали ни малейшей жалости к жителям побережья, а те, в свою очередь, предавали смерти практически каждого высадившегося с моря. И Аполлон, сын своего времени, ведет себя соответствующим образом. В «Илиаде» он с самого начала насылает на ахейцев губительную язву, он жесток, коварен, по невоздержанности и мстительности почти не уступает Аресу, богу войны. И Ахилл для Аполлона не просто противник, но и личный враг — Аполлон мстит ему за убийство своего сына Кикна (Лебедя). Интересное, казалось бы, совпадение: с другим Кикном и его сыном, вождем венетов, мы познакомились ранее. Постепенно, вникая в проблему глубже, мы убедимся, что речь идет не о случайных совпадениях. Итак, возвращаясь к Ахиллу, мы видим, что он герой поэмы. Но он — «злой герой», он раскалывает единство ахейцев, именно в нем видит автор причину всех бед и неудач. Здесь чувствуется наложение нескольких преданий или легенд, слившихся позже в одно целое. Истоки же нелюбви к Ахиллу, по-видимому, достаточно понятны — для ахейцев он ненадежный союзник, чужак, а троянцами предводитель мирмидонян воспринимается не просто врагом, одним из осаждающих, но и отступником, переметнувшимся в чужой стан. Что мы знаем об Ахилле? Лев Диакон Калойский в своей «Истории», ссылаясь на Флавия Арриана, пишет: «Пелеев сын Ахилл был родом скиф из небольшого города Мирмикиона, стоявшего близ озера Меотиса, и уже после, изгнанный скифами за необузданность, жестокость и высокомерие духа, он поселился в Фессалии. Ясным доказательством этому служат покрой его плаща с пряжкой, привычка сражаться пешим, светло-русые волосы, голубые глаза, безусловная отвага, вспыльчивость и жестокость…» О вспыльчивости гомеровского героя напоминать не приходится — она причина всех распрей в стане осаждающих. Упоминает Гомер и «русые кудри Пелида». Лев Диакон называет Ахилла тавроскифом. Еще во времена Овидия на рубеже новой эры Северное Причерноморье продолжало называться Ахилловой землей. И там особо почитались Аполлон и Артемида. Ничего странного в этом нет, историки и археологи подтверждают, что еще с IV–III тысячелетий до н. э. «циркумпонтийская зона» отмечена особо активными контактами, многосторонней культурной миграцией, многочисленными переселениями различных масштабов и в различных направлениях.