Дорога вспять. Сборник фантастических рассказов (СИ) - Страница 20

Первый, закончив с естественными потребностями, застегнул молнии комбинезона и выбрался из санитарно-гигиенического уголка станции. Кейдж неистовал в чашечках наушников.

Если сломается туалет – приятного мало. На «Звезде» предусмотрен лишь один сортир. А сантехников придётся ждать долго. Останется гонять грузовик от станции к отелю. Там «кабинки отдыха» в каждом номере, целых четыре!

К гостинице бортинженер не полетел. Не сегодня, решил он. Проверил силовые установки, систему жизнеобеспечения, вымылся влажными полотенцами и вернулся в обсерваторский модуль к своим «медвежатам» – к телескопу «Джеймс Вебб».

Это был младший брат «Хаббла». Надменный, себялюбивый, зазнавшийся брат. И не сказать, что за этим фатовством стояло лишь тщеславие молодости.

За время экспедиции Первый получил сотни первоклассных изображений звёзд, туманностей, галактик и планет. Но его гордостью была фотография участка звёздного неба с выдержкой в тринадцать суток, обнажающая для исследований эпоху первых звёзд. Трёхметровый зеркальный глаз подглядывал в замочную скважину бесконечности, фиксируя в цифре сгустки материи и протогалактики.

Бортинженер включил плеер – Вторая симфония Рахманинова – и приковал себя к креслу перед амфитеатром бортового компьютера.

Космические телескопы в сравнении с земными более зорки, благодаря отсутствию непрозрачной атмосферы. Угловое разрешение ограничивается только дифракцией, турбулентные потоки оставлены за спиной. Орбитальный телескоп «Вебб» может вести наблюдение в инфракрасном и ультрафиолетовом диапазонах. Его главное зеркало имеет допуск в 1/30 длины волны видимого света, оно покрыто тончайшим слоем алюминия и фторида магния – отражать и защищать!

Обсерватория представляла собой идеальный сон любого астрофотографа. В отличие от «Хаббла» в ней не было разве что системы оптической коррекции. Несомненный плюс полировщикам, которые не допустили ошибок предшественников: из-за дефекта зеркала, пришлось разрабатывать корректирующие сферическую аберрацию «очки», а потом несколько дней цеплять их на переносицу «Хаббла» в кусачем вакууме. А так, все в сборе: датчики ночного видения и точного наведения, камера с системой внутренней оптической коррекции, регистрирующий спектрограф, камера и мульти-объектный спектрометр ближнего инфракрасного диапазона…

Первый увеличил звук и принялся за работу.

– Две тысячи лет война, война без особых причин…

С песней он облачился в скафандр, от которого успел отвыкнуть, будто от убранного на весну и лето в шкаф тёплого полушубка. Да уж. Теперь скафандр незаменим только для полётов, выхода в открытый космос и парадных снимков. Со времён всех «Востоков» утекло немало воды. А внутри станции своя мода – больше двадцати двух позиций одежды. На любой цвет. Перед полётом внимательно заполняйте анкету предпочтений!

Он перебрался из шлюза внутрь корабля и герметизировал внешний люк. Потом дистанционно убрал механические стяжки, штангу, крепящую грузовик к станции, и направился в кабину.

При подготовке к старту и во время полёта ужасно чесался нос. Словно напала экзотическая аллергия, вызванная скоплением кнопок, индикаторов и мнемосхем. Первый чесал его с остервенелым блаженством. Вот так модификация! Почесать нос в скафандре! Он был готов расцеловать конструкторов столь милого новшества.

Фермы станции блестели солнечными батареями и панелями радиаторов. Купаясь в радиационных ваннах, из хребта лабораторного модуля торчал «чемодан» – контейнер с тестируемыми материалами. Солнце на перемотке заваливалось вправо. Закаты и восходы в ускоренном режиме, каждые сорок пять минут. Он направил грузовик от «пирса» к нагромождению блестящих пузырей орбитального отеля. Стыковку гостиницы со станцией так и не довели до ума, возникли определённые проблемы, которыми присыпали головы земных специалистов. Обещали – в следующем году.

Грузовик по-брежневски присосался к стыковочному узлу, автоматически запуская системы жизнеобеспечения в орбитальном комплексе.

Бортинженер произвёл необходимые для стыковки манипуляции, уровнял давления и попал через галерею переходных люков в гостиницу, где сразу избавился от скафандра. Нос вёл себя прилежно, зуд бесследно исчез.

Космический отель вполне мог служить убежищем для экипажа станции, преподнеси космос или человеческая халатность неприятный сюрприз, но, разумеется, был доставлен и собран на орбите для более… приземлённых целей. Самый дорогой курорт при минимуме пространства. Связки таблеток и притупляющие ощущения вестибулярного аппарата уколы – включены! Зато, какие просторы открываются за вашим иллюминатором. Туристический рай.

Первый оказался в каюте с большими, как сердце любящей матери, иллюминаторами. Всего номеров было четыре, для комфортного пребывания на борту семи человек. Комплекс включал функциональные узлы: санитарно-гигиеническое устройство, обеденный стол, систему подогрева пищи и спортивные агрегаты.

Он прильнул лицом к стеклу и увидел освежёванную тушу мироздания.

Миллиарды светил полыхали перед его взором. Он не спал больше суток, фотографировал, фотографировал, фотографировал, и внезапно усталость обрушилась на него. Хотелось закрыть глаза и не открывать их минимум двенадцать часов. Пусть привыкнут к темноте. Только сначала захватят с собой этот далёкий огонь, сорванный с незамутнённого неба. Переливы гигантских галактик, юрких и непоседливых. Блеск надменных туманностей. Зайчики Юпитера, отражающего свет самого близкого Солнца.

– Теперь только ты, – погрозил он пальцем. Предупредил пыль и свет – до и после гелиопаузы.

Недолго «побродил» по номерам, сонно удивляясь кубистической мебели, мозаике, мрамору, массивному дереву, дорогому текстилю. Столько зеркал… и в каждом приведение – он сам. В каюте №3 взял наугад книгу (подпружиненные стенки полки сразу же стиснули оставшиеся фолианты). «Ракета в межпланетном пространстве» Германа Оберта. Полистал, закрыл, вбил между двух корешков клином кисть и вернул книгу на место.

Потом устроился в спальном мешке, натянул на глаза повязку, застегнул под горло молнию и погрузился в трясину сна.

Командир потел на беговой дорожке. На нём были шорты и рубашка-поло, в руках – карманное издание «В плену орбиты» Кэйдина.

Состояние свободного падения приводит к потере эритроцитов, мышечной и костной массы. Больше всего страдает скелет. Командир боролся за своё тело, отвоёвывая его у космоса.

Он повернулся, только когда вопрос бортинженера хлопнул его по шее.

– Как ты сегодня?

– Бегаю по лесу. Дождь намечается. Чувствуешь? Озон?

Первый сглотнул.

– Нет.

– Ха! Я тоже. Знаешь, что самое страшное? Разучиться себя обманывать.

Бортинженер сунул ступни под поручень, подтянул тело. Практически сел. Было в этой картине – Первый на корточках на сферической переборке, перпендикулярно бегущему внизу командиру – нечто эшеровское.

– Я ночевал в гостинице, – сказал бортинженер.

– Зачем тебе это? Отпуск в номере люкс? – Нечто отдалённо похожее на смешок. Уродливый клон смеха.

– Книг привёз.

Кивок. Пауза. Первый принялся массажировать пальцами глаза. Сказал:

– Второй по-прежнему не выходит. Я за него переживаю.

– А?

– Второй…

– Оставь его в покое. И подумай о холодильной камере.

Командир отключил дорожку, сунул книгу в шорты и взял влажное полотенце. Первый со странным чувством глянул на велотренажёр: давно его мышцы не сочились соком, давно… начинаешь вертеть педали над Южной Америкой, а заканчиваешь на втором круге над Австралией.

Воспоминание заставило поискать глазами другой предмет. Бортинженер испытал неприятное чувство дезориентации, когда не сразу смог обнаружить то, что искал. А потом понял. Иллюминатор был на месте, просто его широкий плоский экран скрывала шторка, края которой были приклеены к металлическим направляющим липкой лентой. Он наложил на него образ запечатанного иллюминатора лаборатории.