Дорога в сто парсеков - Страница 6

– Неужели вы более ничего не ждете? – осторожно осведомился Кари Рам.

– Неучтенная случайность, конечно, возможна. Но великий закон космоса, названный законом усреднения,[2] за нас. Можно быть уверенным, что здесь, в этом пустом уголке космоса, ничего нового не встретится. Мы вернемся немного назад и войдем в пульсацию испытанным нами направлением, прямо к Солнцу, мимо Сердца Змеи. Уже несколько дней, как мы идем к Змееносцу. Теперь скоро!

– Даже странно: нет ни радости, ни ощущения хорошего дела – ничего, что бы оправдывало нашу смерть для Земли на семьсот лет, – задумчиво сказал Кари. – Да, я знаю десятки тысяч наблюдений, миллионы вычислений, снимков, памятных записей. Новые тайны материи раскроются там, на Земле… Но как незримо и невесомо все это! Зародыш будущего – и ничего более!

– Сколько же борьбы, труда и смертей вынесло человечество, а до него триллионы поколений животных на слепом пути исторического развития из-за вот этих зародышей будущего! – с азартом возразил Тэй Эрон.

– Все так, для ума. А для чувства мне важен только человек – единственная разумная сила в космосе, которая может использовать стихийное развитие материи, овладеть им. Но мы, люди, так одиноки, бесконечно одиноки!… У нас есть несомненные доказательства существования множества населенных миров, но никакое другое мыслящее существо еще не скрестило своего взгляда с глазами людей Земли. Сколько мечтаний, сказок, книг, песен, картин в предчувствии такого великого, события, и оно не сбылось! Не сбылась великая, смелая и светлая мечта человечества, рожденная давным-давно, едва рассеялась религиозная слепота.

– Слепота! – вмешался Мут Анг. – А знаете, как наши предки уже в эпоху первого выхода в космос представляли осуществление этой «великой мечты»? Военное столкновение, зверское разрушение кораблей, уничтожение друг друга в первой же встрече.

– Немыслимо! – горячо воскликнули Кари Рам и Тэй Эрон.

– Наши современные писатели не любят писать о мрачном периоде конца капитализма, – возразил Мут Анг. – Вы знаете из школьной истории, что наше человечество в свое время прошло весьма критическую точку развития.

– О да! – подхватил Кари. – Когда уже открылось людям могущество овладения материей и космосом, а формы общественных отношений еще оставались прежними и развитие общественного сознания тоже отставало от успехов науки.

– Почти точная формулировка. У вас хорошая память, Кари! Но скажем иначе: космическое познание и космическое могущество пришли в противоречие с примитивной идеологией собственника-индивидуалиста. Здоровье и будущность человечества несколько лет качались на весах судьбы, пока не победило новое и человечество в бесклассовом обществе не соединилось в одну семью. Там, в капиталистической половине мира, не видели новых путей и рассматривали свое общество как незыблемое и неизменное, мечтая о будущем с неизбежностью войн и самоистребления.

– Как могли они называть это мечтами? – недобро усмехнулся Кари.

– Но они называли.

– Может быть, критические точки проходит каждая цивилизация везде, где формируется человечество на планетах иных солнц, – медленно сказал Тэй Эрон, бросая беглый взгляд на верхние циферблаты ходовых приборов. – Мы знаем уже две необитаемые планеты с водой, атмосферой с остатками кислорода, где ветры вздымают лишь мертвые пески и волны таких же мертвых морей. Наши корабли сфотографировали…

– Нет, – покачал головой Кари Рам, – не могу поверить, чтобы люди, уже познавшие безграничность космоса и то могущество, которое им несет наука, могли…

– …рассуждать, как звери, только овладевшие логикой? Но ведь старое общество складывалось стихийно, без заранее заданной целесообразности, которая отличает высшие формы общества, построенного людьми. И разум человека, характер его мышления тоже были еще на первичной стадии прямой или математической логики, отражавшей логику законов развития материи, природы по непосредственным наблюдениям и опыту. Как только человечество накопило исторический опыт, познало историческое развитие окружающего мира, возникла диалектическая логика как высшая стадия развития мышления. Человек понял двойственность явлений природы и собственного существования. Осознал, что, с одной стороны, он, как индивидуальность, очень мал и мгновенен в жизни, подобен капле в океане или маленькой искорке, гаснущей на ветру. А с другой – необъятно велик, как вселеиная, обнимаемая его рассудком и чувствами во всей бесконечности времени и пространства.

Командир звездолета умолк и в задумчивости начал ходить перед своими помощниками. На их молодые лица легла тень суровой сосредоточенности.

Мут Анг первый нарушил наступившую тишину.

– В моей коллекции исторических книг-фильмов есть одна очень характерная для той эпохи. Этот перевод на современный язык сделан не машиной, а Санией Чен – историком, умершим в прошлом веке. Прочитаем ее! – Он улыбнулся жадному интересу молодых людей и вышел через дверь в коридор носового отсека.

– Никогда я не буду настоящим командиром, – вздохнул виновато Тэй Эрон. – Невозможно знать всего, что знает наш Анг!

– А он при мне говорил, что он плохой командир из-за широкого диапазона своих интересов, – отозвался Кари, усаживаясь в кресло дежурного навигатора.

Тэй Эрон удивленно посмотрел на товарища. Они молчали, и негромкое пение приборов казалось неизменным. Громадный корабль, набрав предельную скорость, уверенно устремлялся в сторону от углеродной звезды в избранный квадрат, где в глубочайшей черноте пространства тонули, слабо мерцая, далекие галактики – четыре звездных острова. Они были на таком расстоянии, что свет, шедший оттуда, бессильно умирал в глазу человека – чудесном приборе, для которого достаточно было всего нескольких квант.

Внезапно что-то случилось. На экране большого локатора вспыхнула и заколебалась светящаяся точка.

Раздался пронзительный звон, от которого у астролетчиков замерло дыхание.

Тэй Эрон, не раздумывая, дал сигнал общей тревоги – вызов командира, приказывавший всем остальным членам экипажа занимать места аварийного назначения.

Мут Анг ворвался в пост управления и двумя прыжками очутился у пульта. Черное зеркало локатора ожило. В нем, как в бездонном озере, плавал крохотный шарик света – круглый, с резкими краями.

Он качался вверх и вниз, медленно сползая направо.

Астролетчики удивились, что роботы, предупреждавшие столкновение корабля с метеоритами, бездействовали. Значит ли это, что на экране не их отраженный поисковый луч, а чужой?!

Звездолет продолжал идти тем же курсом, и световая точка теперь трепетала в нижнем правом квадрате. Догадка заставила содрогнуться Мут Анга, закусить губы Тэй Эрона, до боли в ладонях сжать край пульта Кари Рама. Нечто невероятное, небывалое летело навстречу, испуская сильный луч локатора – такой же, какой бросал впереди себя «Теллур».

Так отчаянно было желание, чтобы догадка оправдалась, чтобы после безумного взлета надежды не свалиться в пучину разочарования, уже сотни раз случавшегося со звездолетчиками Земли, что командир замер, боясь произнести хотя бы одно слово. И как будто его тревога передалась тем, впереди…

Светящаяся точка на экране погасла, зажглась снова и замигала с промежутками, учащая вспышки, по четыре и две. Эта регулярность чередования могла быть рождена лишь единственной во всей вселенной силой – человеческой мыслью.

Больше не оставалось сомнений: навстречу шел звездолет.

Здесь, в безмерной дали пространства, впервые достигнутой земным кораблем, это мог быть только звездолет другого мира, с планет другой, отдаленной звезды…

Луч главного локатора «Теллура» также стал прерывистым. Кари Рам передал несколько сигналов условного светового кода. Казалось совершенно несбыточным, что там, впереди, эти простые движения кнопки вызывают на экране неведомого корабля правильные чередования вспышек.

Голос Мут Анга в передатчиках корабля выдавал его волнение: – Слушайте все! Навстречу идет чужой корабль!