Дорога в неизвестность (СИ) - Страница 21

Сегодня нас построили во дворе лагеря. К наскоро сколоченной трибуне вышел сам начальник тюрьмы. Значит, что-то серьезное случилось. Обычно все новости мы узнаем от рядовых.

Он рассказал, что поступил приказ о выделении части заключённых для расчистки завалов и помощи в восстановлении городов после освобождения их от немецко-фашистских захватчиков. Были оглашены списки, и все, кто услышал свою фамилию, собирались в отдельный отряд.

В списке названных фамилий я услышал свою, не заставив себя долго ждать, встал в новую колонну. Я был несказанно рад этому, даже неважно, куда нас пошлют. Местных законов я не знаю и ввязываться в них не хочу. Пару раз ко мне подкатывали «местные», обещая покровительство блатных за небольшие услуги. Слышал я про эти «услуги». Жить в лагере невозможно – здесь можно только выживать. В Вятлаг я попал через 2 недели после начала войны: отец, хоть и был партийным до мозга костей, но как мог, пытался сделать все, чтобы я не попал под призыв. Оно и неудивительно – мне было 16, и родители хотели для меня другого будущего, чем получить «похоронку». В итоге его поход по одноклассникам, занимавшим посты в партии, кончился стуком НКВД в наш дом. Люди в форме не церемонятся. Отца на допросах объявили врагом народа и увели, меня же просто закинули в машину и высадили уже на вокзале. Через неделю я попал в лагерь.

Мы подошли к КПП. За ним стояло 3 автозака. Я покрутил головой – без малого две сотни человек. Солдат скомандовал нам залазить в машину.

Мы выстроились в шеренгу и начали забираться в машину. Мне повезло стоять в самом начале и зайти одним из первых, поэтому сидел в самом конце. Народ все прибывал, садясь на лавку и подвигая уже сидевших на ней. Последние из попавших людей, не получив места, ехали стоя. Тряска длилась около 3х часов. За это время в кузове исчез даже намек на воздух, и, несмотря на холодающие дни, люди раздевались. Наконец, машина остановилась, и открылась дверь.

Высадились мы на железнодорожной станции посреди тайги. Под дулом автоматов перебрались в вагоны, дверь закрылась и поезд тронулся…

.***

Я читал, не понимая, зачем мне дали читать про путешествие этого бедолаги, решившего по своей глупости не идти воевать? Пролистав несколько страниц, рассказывающих о передвижении поезда, я дошел момента прибытия.

.***

18 октября 1943г.

Нас высадили на станции и, опять, распихав по машинам, привезли в какие-то бараки неподалёку. Никто не понимает, что происходит. Старший из отряда сказал, что наша цель - расчищать завалы после войны. К обеду привезли на место работы. Я огляделся в недоумении – мы стояли на расчищенном огромном пустыре, по периметру стоят военные с автоматами, сразу за пустырем груда из разрушенных домов, как будто специально насыпанная так, чтоб не было видно. Из других машин начали доставать кирки с лопатами. Рядом о чем-то совещаются несколько офицеров и человек в очках, который держит в руках бумаги.

20 октября 1943 года

Нас заставили рыть котлован. Размеры поражают – примерно сто на сорок метров. Поражает больше вытянутость котлована. Работаем и днём, и ночью. Человек в очках (назвал его для себя «инженер») постоянно бегает рядом, делая замеры. Работа продвигается тяжело – скальная порода трудно поддаётся киркам.

28 октября 1943 года

Углубились на два метра по всему котловану. Военные приняли решение использовать динамит в местах, где попадались валуны. Порода очень странная – идёт пластами, один пласт крошится, как сухая грязь, на другом же без взрывов не обойтись. Нас снабдили тачками, теперь мы поделены на три бригады: одна разбивает породу и грузит в тачки, вторая возит и грузит её в ведра, третья стоит по периметру наверху, куда они девают её – неизвестно. Мне досталась тачка. Случайно подслушал разговор инженера и военного, когда катил мимо них тачку. Им надо углубиться на двадцать метров, следом, с двух сторон сделают ещё два котлована, но глубиной по десять метров. Говорит, что потом здесь будет построен многоэтажный дом, по его проекту. Очень много вопросов. Общаться нам не разрешают. Хорошо, хоть кормят и на вечер увозят в барак. После такой работы спать, пусть и на деревянной шконке, без матрасов и подушки – неописуемое наслаждение. Лучше бы воевать пошёл, и отец был бы жив, и сам бы героем вернулся.

15 декабря 1943г.

Неделю сидим в бараке. Вся бригада обсуждает, что ждёт нас дальше. Других бригад не видим. Расселили нас так, что увидеться ни с кем не получается. Военные стоят везде. Тех, кто задаёт много вопросов или выдвигает свои версии, уводят. Безвозвратно. Стараюсь писать по ночам, чтобы никто не видел. Даст Бог, кто-нибудь прочитает этот дневник.

18 декабря 1943г.

Нашу бригаду, в которой осталось не больше пятидесяти человек, высадили посреди руин города. Вокруг офицеры НКВД, рядом с ними инженер, что-то бурно обсуждают. Думал, что будем расчищать завалы, но нас повели в сторону. Обошли завалы, после очередной груды обломков, вниз идут бетонные ступеньки. Военный нажал на кнопку рядом, сказал, что-то в стену и дверь открылась. Проходя в проем, удивился толщине двери. Лейтенант назвал ее непонятным словом «гермодверь». Никогда такого не слышал. В помещении есть свет - через каждый метр висят очень тусклые лампы. Спускаемся вниз, насколько я могу судить, мы глубоко под землёй. Прошли 5 лестничных маршей, за это время попалась всего одна дверь, похожая на ту, которая была на входе. В самом низу ещё одна гермодверь. Нас завели в просторное помещение, дверь за нами закрылась. Механизм очень интересный – прямо из стены выходят толстые металлические стержни, которые заходят обратно в стену при открывании. В верхнем углу металлический короб. Из двери в конце помещения вышел ещё один лейтенант. Тот, который привел нас, спросил «работает ли вентиляция». Получив кивок в ответ, приказал нам проходить внутрь.

Мы попали в огромный зал. Метра 3 высотой, про размеры могу судить примерно. Через него, разделяя на четыре части, стоит 3 ряда колонн. Навскидку, примерно 10 штук, через каждые 6 метров. Возле дальней стены лежит приличная груда рельсов, рядом с ней штабелями сложены шпалы. Нас выстроили возле них, приказав ждать. Сидеть нельзя, разговаривать тоже. Через полчаса пришёл инженер с двумя военными. Взялись, как из ниоткуда. Инженер перед ними так и трясётся – наверное, генералы. Что-то очень долго обсуждали. Я рассматривал зал. В стенах 5 дверей, 4 из них обычные деревянные, пятая какая-то чудная, как из двух половинок, но петель нет. Интересно, что это такое.

25 декабря 1943 года

Дату пишу примерно, потому что на поверхности мы ещё не были. Нас поделили на две смены и заставили рыть большой туннель. От основного пола пришлось углубиться на метр, но этот метр сместили сверху. За смену получается пройти не больше шести метров – скала вперемешку с землей, а динамит здесь использовать нельзя. Одно из помещений оказалось подобием казармы, в нем нас и расположили. Глаза ужасно болят от тусклого света.

Смена 24

Потерял счёт времени. Не знаю ни день, ни год, посчитал смены, с того момента, как спустились сюда. Славик три смены назад сказал, что решил заболеть. Сообщил об этом офицеру, тот вывел его из казармы. Славика мы больше не видели. Туннель уже достаточно длинный. Теперь со второй сменой встречаемся на середине пути. Когда возвращались, увидел ещё одну бригаду, наверно из «свободных» - общаются непринуждённо, смеются. От нас шарахнулись, как от больных. Неудивительно – помыться нет возможности. Хорошо, хоть туалет есть. Им оказалась одна из дверей. Похож на такой же, как был у моей бабушки в деревне. В потолке огромная решётка, из нее идёт гул, наверное, из-за этого внутри зала нет запаха.

11 января 1944 года

Нас разбудили и заставили идти наверх. Свет солнца после подземелья режет глаза. Посадили в 3 машины. Надеялся, что мучения закончились и нас вернут в лагерь. Когда приехали, узнал, что нас привезли в баню в чьем-то доме. Хозяин только охал, глядя на нас. Радовались купанию, как дети. Плескались до тех пор, пока не выгнали под дулом автомата. Во дворе дали чистую одежду. Господи, никогда ещё мне не было так хорошо! Нас отвезли обратно в подземелье, но работать мы больше не пошли - нас накормили и разрешили идти спать в казарму. Солдаты как-то очень возбуждённо покидали казарму, да и в зале стоял гул. Пишу это, засыпая.