Дорога сильных. На пороге мира (СИ) - Страница 82

С этой стороны Ошские горы были не столь скалисты, как возле Арденбурга. Пейзаж изменился, стоило им только перевалить через хребет. Больше лиственных, а не хвойных, лесов, пологие зеленые луга, россыпь мелких озер на разной высоте. Казалось, кончились темные земли — и вместе с ними дикие, невероятные виды, бьющие в самое сердце, но не очень-то пригодные для жизни. Здесь виднелись далекие деревушки, и распаханные поля, и сады, и кудрявые спины барашков на склонах.

Они спускались, и каменистые пространства сменялись сочной зеленью и низкорослыми кустарниками, а после — звенящим лесом. Гремели птичьи трели, пахло влажной землей и сладким дымком, будто кто-то готовил себе на открытом огне то ли поздний завтрак, то ли ранний обед. Спокойные мирные виды и запахи.

Это было так чудно — ехать, не ожидая нападения, что Мия далеко не сразу расслабилась. Разжала правую ладонь, стиснутую до боли, взглянула на мятую шоллу. Вздохнула и позволила себе отвлечься, перестать выискивать странное вокруг. Она даже, немыслимое дело, задремала, привалившись к плечу Алины, и пропустила прибытие в деревню.

А потом спокойствие кончилось.

Мия сонно моргала и никак не могла понять, чего от нее хотят. Здешний джерр звучал непривычно, более жестко, лающе, и девочке казалось, что миловидная женщина, вцепившаяся в ее ладонь, чем-то недовольна. Тревога стиснула горло, Мия отпрянула, выдирая руку из захвата, ударилась о борт телеги и затравленно огляделась.

Народу было много, по ощущениям — гораздо больше, чем должно быть в предгорной деревушке. Местные подхватывали ребят и куда-то тащили. Те вроде как не сопротивлялись, и гьярравары были спокойны, и причин для тревоги, наверное, не было, но… Мия почувствовала, как ее накрывает. Застучало в бешеном ритме сердце, дыхание застряло в горле, ее бросило в жар, а потом в холод. Она зажмурилась и замотала головой. Как сквозь вату донесся голос Риты.

Кто-то стиснул ее плечи, прислонился лбом к ее лбу.

— Тихо, Мия, тихо, — зашептали голосом Тимура. — Дыши. Просто дыши. Вдох. И выдох. Вдох… да, вот так.

Он говорил и дышал вместе с ней, и ее отпускало — так же быстро, как и накрыло. Щеки залило краской.

Вот как так?! Она может успокоить кого угодно, хоть зверя, хоть человека, прогнать полчища иных тварей, а с какой-то дурацкой панической атакой справиться не в состоянии. И правда, не изменилась она. Точно не в этом.

Девочка смущенно повела плечами и Тимур отступил.

— Спасибо, — пробормотала она и, когда парень кивнул, слабо улыбнулась. Для нее он оказался тем, на кого всегда можно положиться.

А потом была баня, и чистое платье — явно не из запасов ребят, — и плотный обед, и разговоры. Женщина быстро освоилась в присутствии странной девочки и начала много болтать. Про то, что прибыли они вовремя, к празднику первого урожая, что год этот удачным будет, раз сам Ньорт Видящий к ним приехал, и проведет он обряд, и земля хорошо родить будет еще лет десять. Она говорила, и джерр ее больше не казался чудным.

В шатер к шаману их повели расслабленными и почти сонными после еды. Из-под полога тянуло сладковатым дымком, таким знакомым, что Мия поморщилась, вспоминая день, когда чуть не умерла Линда. Опять обряды. Кажется, тут от этого никуда не деться.

Внутрь вошли все ребята, за исключением Юли, которая ещё утром погрузилась в подобие сна, чем вызвала тревогу у Марго. Сон был странный, больше похожий на обморок, и Рита оставила девочку на попечение тиры, велев позвать её, если что-то изменится.

В шатер шагнули Фин с Иваром, а еще оба мага, Хильда, тэн Рейнар и тэн Снур, и там, где было просторно, стало весьма тесно. Ирнхольд сунулся, было, но его массивная фигура занимала слишком много места, и гьярравар потоптался на пороге и вышел.

Шаман сидел посередине, в огненном кругу, и… в этот раз он выглядел, как шаман.

Браслеты, кольца, амулеты, ожерелья из костяшек, странное одеяние с кучей завязочек и бусин, черненые веки и исписанный рунами лоб. В плошке перед ним мерцали искры, рядом лежал бубен с колотушкой, из жаровни у входа пахло сладко и тяжело.

Чертыхнулась Линда, и Мия слабо улыбнулась. Рыжая тоже помнила. Не могла не помнить.

Что же им приготовили сейчас?

Все расселись по кругу, вдоль стен, на ногах остались лишь грен Лусар и гьярравары. Шаман открыл глаза, и девочка вздрогнула. Ясную голубизну радужки затопила чернота, словно зрачок расширился больше, чем мог, чем должен был. Мужчина указал на Павла, парень поднялся и смело, будто не пугал его ни ритуал этот, ни шаман, шагнул через огонь в круг. Сел напротив, по знаку протянул руку, и в плошку полилась кровь, зашипела, словно посудина была раскаленной.

В нос ударило резким запахом, Мия выдохнула и… внезапно успокоилась. Ей ничего не грозило. Не для того их выдернули из привычной деревни, с риском для жизни протащили через темные земли, чтобы сделать что-то… непоправимое. Она маг, она сама по себе ценность.

Шаман пристукивал в бубен и напевал, и голос его то стелился по земле, то взлетал под потолок, в середине которого виднелась круглая дымовая дыра. Он говорил что-то Паше, но Мия не слышала, погруженная в подобие транса. Она могла попробовать коснуться их, прощупать — она чувствовала себя способной на это, — но… не хотела.

Павел ушел, Ирнхольд прикрыл за ним полог, и на место парня шагнула Марго. И вновь бубен отдавал вибрацией в животе, летели слова, текла и шипела кровь, менялись ребята: Лера, Алина, Соня, Макс… их все меньше оставалось в шатре, стало свободнее, и Мия чуть не пропустила момент, когда в круг позвали ее.

Перешагнула через кольцо огня, села. Короткий момент боли, и из пореза на левой ладони закапала кровь. Застучала колотушка, выводя ритм, полились слова. Девочка качнулась вперед, назад, улыбнулась. Было странно, но… хорошо. Шаман взял ее за запястья, Мия, словно загипнотизированная, уставилась в его глаза. Чернота плеснула, захватывая ее, лишая способности двигаться.

Замелькали в голове картинки, словно кто-то просматривал их в ускоренном режиме, фокусируясь на важном и отмахиваясь от того, что казалось лишним. Темные земли, кооски, глухорн и гзарки, кровь и зов, ее страх и грусть, немногочисленные лица друзей и одиночество. Панические атаки, то, как боялась она общества и — тянулась к нему. Любовь к лошадям и собакам, и еще глубже: мир прошлый, с его тревогами и привязанностями. Бабушка и ее компаньонка, которая бывала с Мией едва ли не больше самой родственницы, а после сгинула в пыли перехода. Одноклассники, ни с кем из которых она не была дружна. Родители, настолько близкие и чуткие, что смерть их едва не свела в могилу и саму девочку.

Между шаманом и Мией будто ниточка протянулась. Она раскрывалась ему, словно это было самым естественным делом на свете, а он… девочка потянула за эту связь и, не встретив сопротивления, скользнула мужчине в голову.

Кровь, ритм и невероятная тяжесть, что придавила ее к земле. Странные ритуалы, странный дом, странный холод, который тянул тепло ее тела и заменял его, поселяясь в груди. Не было ни больно, ни страшно — и осознание этого кольнуло тревогой. Шаман грустно качнул головой, моргнул, и наваждение пропало. Мия застонала и дернулась назад, едва не опрокинувшись на огненный барьер.

— Сильная, — восхищенно цокнул языком он. — Пойдешь со мной?

Она удивленно распахнула глаза. Кто, она? С шаманом? Куда?

— Всего год. Я не причиню тебе вреда и отпущу, когда придет срок.

— А…

— Твой якорь будет с тобой. А мне как раз новая ученица нужна.

— А… что стало со старой? — робко спросила Мия.

— Гзарки сожрали. Да шучу я, шучу, — хрипло закаркал, захохотал шаман, — глаза-то какие огромные, ух! Замуж я ее выдал. Хороша была девка, многие сватались. Ну, пойдешь со мной? Решайся.

И она, сама себе удивляясь, кивнула.

Поднялась, опираясь на его сильную руку. Это что, она сейчас согласилась? Зачем? Шагнула прочь из круга, качнулась, и подхватила под локоть другая рука, не менее сильная. Девочка вцепилась в ладонь грена Лусара и… нет, она не собиралась этого делать — никогда, ни за что, — но, напоенная чужой силой, все еще связанная с шаманом, она скользнула в голову мага.