Дорога сильных. На пороге мира (СИ) - Страница 25

Тимур

Утро выдалось душным. Ночью прошел дождь, но прохлада держалась недолго. Вышло солнце, и все высохло, а воздух стал тяжелым и влажным. Хотелось хоть чего-то — очередного дождя или ветра, но только не этой томности ожидания.

Грен Лусар в сарай-лабораторию ушел рано, туда же после завтрака пригласили ребят — тех, кого готовили в маги. Бойцов же погнали на тренировку. Тимур улизнул чудом — вызвался помочь Юле по дому. Девочка удивилась, но отказываться не стала. Отправила за водой, за дровами и отпустила. Он и пошел — дальними сараями, в обход, стараясь не попадаться на глаза ни своим, ни чужим.

Высунулся из-за угла и скривился. Перед домом главного мага сидел один из людей тэна Снура и уходить, похоже, не собирался. Такого мальчишка не ждал, хотя и следовало бы. В домике должно быть полно секретов и вещей не для лишних глаз. Значит, и охрана пригодится.

Куда податься теперь, Тимур придумать не успел. За спиной раздался звонкий голос:

— А что ты тут делаешь?

Он вздрогнул и развернулся, глянул строго на Лизку. Та и бровью не повела, лишь улыбнулась хитро. Намотала каштановую прядь волос на палец, дернула. Не дождалась реакции, спросила:

— От Витьки с Рейнаром прячешься, да? Нехорошо тренировки прогуливать.

Тимур продолжал молчать.

— А если я им расскажу?

Пожал плечами и отвернулся, пытаясь скрыть досаду.

— Или ты следишь за кем-то? — продолжила допытываться девочка, делая шаг в сторону и заглядывая ему в лицо. — Точно, следишь! Я угадала!

Она подпрыгнула на месте, потерла ладошки, наклонила голову набок.

— А за кем?

Тим замер, не зная, то ли соврать ей, то ли просто послать. С назойливыми малолетками общаться не привык, обычно они никак не пересекались. Но тринадцатилетняя Лиза, казалось, была повсюду. Лезла, куда не надо, ныла, ябедничала, доносила. В чем здесь выгода или кайф, Тимур не понимал и Лизку недолюбливал, как и многие другие. Хорошо относилась к ней разве что сестра Марина, Юркина ровесница. Девушка спокойная и рассудительная, она со всеми была добра. Они казались такими разными, что если бы не внешнее сходство — невысокие тоненькие фигурки, темные волосы, острые личики, светло-карие глаза, — никто б не поверил в родство.

Девочка меж тем высунулась за угол, лицо ее просияло.

— А я все знаю, — едва не пропела она.

Тимур схватил ее за плечи и прижал к стене, так резко, что она лишь ахнуть успела.

— Ай, больно же!

— Молчи.

— Еще чего! Не отпустишь, я заору.

— Ты никому ничего не скажешь.

Девочка задрала нос.

— А то что?

Тимур, хмурый донельзя, одарил ее тяжелым взглядом.

— Прибью, — выдохнул он, понимая, что ничего ей не сделает.

Знала это и Лиза. Она лишь фыркнула в ответ на угрозу. Тимур медленно убрал ладони, она передернула плечами и скользнула мимо. Отбежала подальше и, прежде чем скрыться за углом, бросила:

— И все равно я не забуду, как ты за Сонечкой наблюдал.

Тим с полминуты смотрел на то место, где только что была Лиза, пытаясь понять, о чем она говорила. Обернулся.

Точно, она. Соня. Подоткнув платье, ползает по земле, чертит что-то. Коротенькая коса распушилась, темные кудри падают на лицо, девушка убирает их за уши.

И Лиза решила, что он за Сонькой следил?! Не, ну бред же… она и старше, и комплекцией крупновата, и вообще, не в его вкусе! Но пусть лучше так думает, чем…

— Тренировку прогуливаешь? — промурлыкали за спиной.

Тимур, шипя, выдохнул сквозь сжатые зубы:

— Линда!

— Да-да?

Она улыбалась, задорно и чуточку насмешливо.

— Лизка сказала, где я, да? Эта маленькая…

— Тим! Не говори того, о чем пожалеешь. Девочек ругать неприлично и вредно для кармы.

— Но если она дура!

— И что? Это не повод обзываться, — сказала Линда строго и глянула с укоризной.

— Значит, Рите можно, а мне нет? И не смотри на меня, как училка.

Она рассмеялась.

— Ладно уже, пойдем. А то Рейнар нас прибьет.

Мальчишка скривился и первым двинулся к дому эрла. Ребята давно были на месте и, разбитые на пары, отрабатывали какие-то связки. Сам гьярвен сидел, привалившись к стене, и, казалось, спал. Но стоило подойти ближе, пронзил взглядом льдисто-голубых глаз, обронил:

— Тридцать. Оба.

Тим открыл рот, чтобы возразить, но Линда дернула за рубаху, и он рот закрыл. Со вздохом опустился на землю, принял упор лежа и начал считать про себя. Идея с отжиманиями была Витькиной, но Рейнару так понравилось, что он «наказывал» ребят по поводу и без.

— Тридцать, — выдохнул мальчишка и прыжком встал.

Девушка уже отряхивала ладони. Голос ее звучал ровно, когда спросила у наставника:

— Фей тха варен кун Тимур, тэн Рейнар?

— Йо.

По губам ее скользнула улыбка, а Тим невольно нахмурился. С джерром у Линды было неплохо, лучше, чем у него самого, но хуже, чем у новоявленных магов. Малышня болтала легко, даже считалочки придумали «рыкающие», Пашка с Ритой тоже сошли бы за местных, если б не внешность. Еще Лера была хороша, эта высокая худая блондинка и выглядела, и «звучала» как северянка.

Способности к языкам оказались сильно завязаны на магический потенциал. Чем сильнее дар, тем легче давалось новое. Многое, как и прежде, зависело от мозгов и упорства, но все же им, «отряду Рейнара», приходилось сложнее, чем остальным. Еще одна монета в копилку несправедливостей.

И Витька, раз уж путь магов оказался для них закрыт, особо напирал на военное обучение.

Виктор. С ним у Тимура всегда были сложные отношения. Умный, сильный, увлеченный и увлекающий, «правильный», но без перегибов. Идеальный «старший брат», пример для подражания. Их нет-нет, да и сравнивали, и сравнение это всегда выходило не в пользу Тимура. Бабушка и дедушка, родители Витьки, Тима любили, как и младшая сестра его, Надя, и он отвечал им тем же, благодарный за все. Но в редкие моменты он их сторонился и, кажется, почти ненавидел — всех, скопом. И за сравнение это, и за любовь, такую привычную, теплую, и за семью, в которой, несмотря на все старания, чувствовал себя чужим.

С сестрой, матерью Тима, у Виктора было одиннадцать лет разницы, с самим Тимуром — шесть. Мать родила его рано, едва закончив школу, и отец мог присесть за совращение, он-то был сильно старше. Не бросил их, хоть на него и давили. Родители позже даже поженились, но вместе прожили совсем мало.

Отца Тимур помнил смутно, больше по фотографиям. Невысокий татарин с темными глазами и приятной улыбкой. Говорили, что они очень похожи, но сам Тим сходство замечать не хотел. Иногда он думал, что было бы проще, если б отец умер — у него, как у военного, прошедшего горячие точки, были все шансы. Но он был жив, алименты платил исправно. Просто не хотел общаться с семьей. Ни с женой, с которой по юности «не сошлись характерами», ни с сыном, который… оказался лишним.

Лишним он был и для матери. Он жил то с ней, то, в периоды очередной ее страстной влюбленности, бывал отправлен к бабушке с дедушкой, чтоб не мешал личную жизнь устраивать. Те вздыхали, называли дочь непутевой, и принимали внука на месяц-другой, а то и на полгода.

Личная жизнь у матери никак не хотела устраиваться, и Тимур возвращался к ней, усталой и разочарованной.

А потом, года полтора назад, она нашла своей идеал — американца Роберта, большого и шумного, лет на пятнадцать ее старше, и укатила к нему в Штаты. Жена его то ли померла, то ли еще куда испарилась, оставив на мужика двоих мальчишек десяти и пятнадцати лет. Новую «маму» дети приняли, хоть и называли ее по-простому — Ларой. А Тимур не прижился. Будь он чуть более контактным, все могло сложиться иначе, но… языковой барьер, мерзкие дети с их глупыми шутками, громкий Роберт с его отеческим похлопыванием по плечу, знойная Аризона, похожая на раскаленную печку… и мать, как-то по-дурацки счастливая в этом сумасшедшем доме.

А Тим опять оказался лишним.