Дорога сильных. На пороге мира (СИ) - Страница 12

Так, каждый в своих мыслях, добрались до нужного дома. Девушка уверенно шагнула через порог и поморщилась. У себя-то она порядок навела, а здесь… здесь пахло скотом, рыбой, не слишком чистым бельем и больным телом. Хозяйка вытерла руки о передник и шагнула к ним, на свет. Молодая, совсем еще девчонка. Наверняка была одной из первых красавиц деревни — статная, со светлыми косами до пояса, — но сейчас ее миловидное лицо казалось нервным и злым. Измучилась и от беременности — месяц третий-четвертый, — и от тревоги за мужа.

— Ты! — зашипела она, едва завидев Риту, и серое от усталости лицо совсем исказилось.

И тут же вздрогнула от рычащего окрика и убралась к котлам и поварешкам.

— Кажется, тебе здесь не рады, — с усмешкой сказала Линда.

— Это неважно.

Мрачно, тесно, грязно. Рита впервые оказалась в гостях у местных, и в другой раз обязательно бы осмотрелась, как следует, но сейчас было не до того. Воздух завибрировал от нового рыка, девушка и половины из этой ругани не поняла. А ведь думала, что неплохо подучила джерр.

Мужчина разметался на постели в полубреду. Короткая борода, немытые волосы похожи на прошлогоднее сено. А ведь он молодой, вряд ли намного старше самой Маргариты, но такой же усталый, как и жена. Перемотанная тряпкой нога лежит особняком, словно пытался отстраниться от боли.

Рита убрала с дороги спихнутое на пол одеяло, шагнула ближе.

— Гренна Рита, — выдохнул мужчина, фокусируя на ней взгляд.

Гренна. В груди шевельнулось теплое чувство — восторг со смущением, — поднялось к горлу, но девушка задавила неуместное на корню. Магом признали, лестно, но радоваться будет потом. Сейчас важнее другие умения, те, по которым диплом имеется.

— Одрик, — обратилась она, трогая мужчину за плечо, отмечая попутно, что жаром пышет даже через ткань. — Одрик, послушай…

Она говорила спокойно и строго, будто с больным мальчишкой, и мужчина, выдав новую порцию ругательств, согласился полежать тихо во время осмотра.

Тряпка прилипла, пришлось отдирать. Джеррец шипел, Линда за левым плечом сопела нервно, с перерывами, но не уходила. Так вышло, что ребята встали у кровати, девушка рядом, парень в ногах, и Рита их не прогнала. Решила, что на подхвате будут, и занялась делом.

Промывать, отдирать и вновь промывать.

— Ну что? — не выдержала рыжая. — Выглядит скверно.

— Еще бы, — сквозь зубы выдохнула Марго. — Долбанный идиот! Надо же так рану запустить! Прижег и все, решил, что само заживет. Как-то так. Мужики ж не болеют и не лечатся. Они умирают молодыми, блин!

— Все так плохо?

— Видишь, как покраснело и опухло? И гной… да ты смотри, смотри! А то железками своими махать учишься, а как на рану взглянуть, так кривишься.

— Тут же от кабана…

— Думаешь, колото-резаная лучше выглядит? Или гниет иначе? Калечить умеешь, учись лечить… А ты, дура, чего стоишь? Иди на огонь воду ставь!

Хозяйка вздрогнула, когда девушка перешла на джерр, обращаясь к ней. Сверкнула недобрым взглядом, но поручение выполнять метнулась.

— Марго, кончай злиться. Скажи лучше, что делать.

Рита взглянула на Витьку, спокойного, сосредоточенного, и выдохнула.

— Что делать… рану чистить и зашивать будем. Антибиотик бы ему вколоть, но увы. Ненавижу дураков!

— Все могло быть и хуже, — сказал Виктор.

Маргарита кивнула, припоминая рассказы бабки о том, как на охоте пострадал сосед. Сапоги, штаны и все, что под ними, кабан порвал в клочья, но главное, бедренную артерию задел. До деревни не дотащили, помер мужик.

Девушка вздохнула, покосилась на Одрика. Лежит, то ли сомлел, то ли уснуть умудрился. Нет, ну надо же быть таким идиотом! Когда человеку настолько плевать на то, что с ним происходит, это граничит с самоубийством. И почему к магам не обратился? Или к той же Хильде.

Чувствуя, что вновь заводится, она сжала кулаки и принялась распоряжаться. Виктору — найти чистую ткань, алкоголь, иглу, нитки, веревки и пару крепких ребят. А еще нож, тонкий и острый, и много света. Линду хотела отправить за ведьмой, но передумала. Сама пошла.

Многих травок, которые она знала, у Хильды не оказалось — не росли они тут. Зато женщина выдала какой-то толченый в мелкую крошку минерал «для убийства болезни» и напомнила, что Рита — ведьма и кое-что может. Сама джеррка участвовать не собиралась, хоть и обещала сделать отвар. Девушка с досадой кивнула.

Да, ведьма. Ей и в прошлом-то мире не давали об этом забыть, спасибо бабке. Уж она-то ведьмой была классической — сильной, строгой, со взглядом, доводящим до икоты здоровенных мужиков. И хотела, чтобы Марго соответствовала.

А она стала врачом.

Но сейчас бы Нинель Марковна была рада. Рита вспомнила статную женщину с черной, без единого седого волоска, косой — за одно это завистницы называли ее ведьмой, не ведая, насколько близки к истине. Не меркнущая с годами красота, обширные знания, крутой нрав. Марго не любила это признавать, но она была похожа на бабку и внешне, и по характеру, и в этом мире сходство только усилилось. Мама, «бледная моль», по словам родственницы, была совсем другой, и девушка не могла сказать, с кем из них было проще общаться — с властной ведьмой или мягкой и неуверенной в себе «вечной жертвой».

— Ведьма-ведьма, чтоб тебя… — прошептала Маргарита, вышагивая к дому больного.

Переход в этот мир изменил ребят. Девушка чувствовала себя так, словно сняли колпак, под которым жила всю жизнь, и она, наконец, вдохнула полной грудью. То, что казалось косо работающими наговорами, на что тратилось столько сил, внезапно обрело смысл. Она увидела этот мир и услышала его, почувствовала токи, пронзающие все вокруг… ее саму.

Магия.

Рита и хотела ее, и боялась, лучше других понимая, что можно натворить от незнания и неосторожности.

Новые способности пока больше пугали, чем радовали — слишком непредсказуемы и сильны, и пробовать что-то на живом человеке не хотелось. Лучше уж по старинке, скальпелем… то есть, ножом.

Когда вернулась, стол уже вытащили на воздух, водрузили сверху больного. Мужчина тихо ругался, возле дома собирались зеваки из местных. Ритка под их взглядами разложила на лавке мешочки и склянки, закатала рукава. Обе косы черными змеями приткнулись за пояс, чтобы не мешать. Лишние люди малость нервировали, но бывало и хуже. Ей не привыкать.

— И что здесь происходит?

Грен Лусар. От его внимательного взгляда аж между лопатками зачесалось.

— И тебе доброго дня, — проворчала девушка, даже не думая скрывать раздражение. — Операция у нас. Желаешь участвовать?

Нахмурился. Шагнул вперед, она посторонилась. Шевельнулись ноздри точеного носа, по лбу пробежала тень неудовольствия.

— Это работа для лекаря.

— Я так и знала, — буркнула Рита, улыбнулась натянуто и взглядом показала, что лучше бы ему отойти и не мешаться.

Он так и сделал, и девушка о маге тут же забыла, превращаясь в отлаженный механизм, в котором каждое движение — строго по делу.

Вымыть руки, сполоснуть крепким вином. Влить полкружки в рот потерпевшего, шепча успокоительный наговор, в рану, промокнуть. Прокалить нож и — вперед.

Мужчина привязан, но двое парней все же держат его за плечи и ноги. Тот шипит сквозь зубы, рычит на джерре ругательства, но, спасибо, не дергается, даже когда она касается сталью, иссекая мертвые ткани. Нож небольшой, но жуть какой неудобный, и это — лучшее из возможного здесь. И все же движения ее скупы и точны, опыт и знания на ее стороне. Витька подает прокипяченную ткань, Линда разводит края раны, морщится, но убегать пока не спешит.

И вот рана чиста, насколько это возможно. Сполоснуть, на этот раз свежим, почти горячим, отваром Хильды, зашить, поверх — компресс с толченым ведьминым минералом. И — Рита, облизнув пересохшие губы, решилась — положить сверху руки и прошептать несколько слов, чувствуя, как теплеют ладони и потряхивает тело, как живительная энергия льется сквозь кожу и впитывается в чужой организм.