Дорога на Сталинград. Экипаж легкого танка - Страница 78

Все выпавшие на его долю испытания старый сержант выдержал с честью. Хотя сам он, конечно, полагал это простым везением. Обычным делом, работой. Которую легко исполнить, коли уверен, что за спиной у тебя целая страна. И люди. Друзья, готовые в любую минуту прийти на помощь. Подставить плечо, прикрыть спину. Простые ребята, прошедшие с ним огонь, воду и медные трубы, и для которых он так и остался командиром. А еще другом. Которого после войны по старой привычке они так и продолжали величать "сержантом", то бишь, главным, старшим. Даже несмотря на то, что уже в марте 43-го он дослужился до мамлея, получив под свое начало новенькую тридцатьчетверку. И экипаж. Тот, что с боями дошел до Берлина, меняя по пути машины и места службы. То в первой танковой воевали, то в третьей, то снова в первой, но уже гвардейской. Хорошо хоть парни как заговоренные оказались — ни одного серьезного ранения за полтора последующих года. Ни у командира, ни у остальных.

Макарыч, Гриша, Марик. Вообще говоря, было просто удивительно, что дороги сражений снова свели их всех вместе, через шесть месяцев, прошедших с того памятного боя в сталинградской степи. Случившегося аккурат 18 сентября. И потому шумно отмечаемого в кругу старых друзей каждый послевоенный год.

Впрочем, этот день стал памятным не только для четверки бойцов. В 44-м он превратился в главный праздник великой страны. Знаковый день для всех народов, ее населяющих.

18 сентября 1944-го. День Победы.

Начиналось же всё достаточно просто и буднично. Ранним утром 19 сентября 42-го части 1-й гвардейской армии прорвались к осажденному Сталинграду. Прижав к Волге четыре немецких дивизии — 16-ю танковую, 3-ю и 60-ю моторизованные и 76-ю пехотную. Отрезав им пути снабжения, к концу дня отодвинув внешний фронт окружения на запад. На двадцать с небольшим километров.

А через две недели командующий 6-й армией генерал-полковник Фридрих Паулюс, скрепя сердце, отдал приказ на прорыв, так и не сумев оставшимися у него силами пробить коридор к великой русской реке севернее Сталинграда. Фактически наплевав на прямое указание германского фюрера — любым способом восстановить наземный "мост" между Орловкой и Котлубанью.

В итоге части XIV танкового и VIII армейского корпусов всё же вырвались из мешка, потеряв при этом три четверти численного состава и почти всю технику. Правда, самого Паулюса это уже не спасло — гнев фюрера обрушился на генерала-полковника незамедлительно. Спустя сутки новым командующим 6-й армией был назначен другой генерал — спешно вызванный из-под Ленинграда Эрих фон Манштейн. Который, едва прибыв на место, тут же принялся бомбардировать ОКВ и ОКХ требованиями усилить подчиненные ему войска подвижными соединениями. Запросы его были удовлетворены. В течение месяца в штурмующей Сталинград армии появились снятые с центрального участка фронта две танковые и одна моторизованная дивизии. Плюс две укомплектованные румынами кавалерийские дивизии из воюющей на Кавказе группы армий "А".

Однако подобная концентрация сил не стала для 6-й армии панацеей. Сталинград немцы захватить не смогли. А 12 ноября грянул "Уран". После мощной артподготовки советские войска прорвали оборону на ослабленных флангах вражеской группировки, 15-го числа того же месяца соединившись в районе Калача, замкнув кольцо окружения вокруг армии Эриха фон Манштейна.

По иронии судьбы именно Паулюсу, возвращенному из краткосрочной опалы, пришлось возглавить операцию по деблокированию своей бывшей армии. Однако уже наученный горьким опытом герой майских боев под Харьковом на сей раз решил состорожничать. И опоздал, потратив более трех недель на сосредоточение и маневренные бои около Верхне-Кумского. Опоздал, потому что 25 ноября в небе над советско-германским фронтом зажегся "Марс", а 10 декабря — "Сатурн". "Большой Сатурн", опоясанный широким кольцом. Кольцом, охватившим весь южный участок эпического сражения. От Ростова до Сталинграда, от Большого Кавказского хребта до Воронежа.

Да, советские военачальники рискнули. Рискнули и не прогадали. "Наступления богов" завершились успехом. Грандиозным, опрокинувшим все планы фашистов и предопределивших тем самым их скорое поражение.

В районе Ржева 9-я немецкая армия, дважды за осень лишенная оперативного резерва — трех дивизий в сентябре и еще одной двумя месяцами спустя, не смогла сдержать натиск Западного и Калининского фронтов. На пятый день наступления Ржевский выступ оказался срезан по самое основание, а Вальтер Модель так и не стал в этой ветке истории "гением обороны".

Возглавляемые Жуковым советские армии ринулись в образовавшуюся от Сычевки до Белого брешь на юг и юго-запад, в направлении Смоленска и Вязьмы и далее — на Могилев, Брянск и Рославль. Грохотом орудий и лязгом танковых гусениц оповестив весь мир о начале нового наступления. Стремительного броска к следующей "цели" — Днепру.

От армий центральных фронтов не отставали и их южные соседи. После освобождения Ростова конно-механизированные группы, оставив стрелковые соединения на внутреннем фронте гигантского котла, в который угодила почти миллионная группировка немецких, итальянских, румынских и венгерских частей, устремились на запад и север. И уже к концу января, сбив немногочисленный заслон на Миусе, вышли к Днепру в нижнем и среднем течении, захватив плацдармы в районе Запорожья. А затем продолжили безудержную гонку. Остановленные очухавшимися и сподобившимися, наконец, на контрудары фрицами лишь в марте возле Кривого Рога. Увы, растянутые коммуникации, общая усталость, резко усилившееся сопротивление противника и необходимость добить окруженного ранее врага вынудили Ставку перейти к обороне. На всем протяжении советско-германского фронта. От Балтики до Черного моря. От Таллина до Херсона.

В начале апреля 43-го года капитулировали основные силы окруженных фашистов. Во главе сразу с двумя фельдмаршалами — Паулюсом и Манштейном. Потерявшими время на выполнение истеричных приказов своего бесноватого фюрера — держаться изо всех сил, превратить каждый населенный пункт в "последнюю крепость готов", ждать нового деблокирующего удара, надеяться на скорую помощь и "воздушный мост". И оказавшимися в итоге главными "козлами отпущения" постигшей германскую армию катастрофы.

Генералам Готу, Руоффу, Маккензену и Клейсту "повезло" больше. Первые двое погибли в боях, один — под Ростовом, второй — на Тамани. Третий — в авиакатстрофе, при попытке вывезти его на "большую землю". И лишь Эвальд фон Клейст, получивший фельдмаршальский жезл одновременно с Паулюсом, сумел-таки избежать плена и переправить в феврале остатки группы армий "А" через Керченский пролив в Крым. Впрочем, и этот полуостров оказался одной огромной ловушкой для двухсот с лишним тысяч солдат и офицеров Вермахта.

В конце апреля советские войска ворвались в Крым через Перекоп и Арабатскую стрелку, высадив вдобавок десанты в Керчи и Евпатории. А 5 мая был освобожден Севастополь. Вот только самого Клейста там не оказалось. За месяц до штурма Сапун-горы фельдмаршал отправился на повышение — готовить в качестве командующего южной группы предстоящий в июле-августе контрудар по Криворожскому выступу.

Именно там, на южном фасе Криворожской дуги принял очередное боевое крещение лейтенант Винарский. Уже в качестве командира взвода и единственной из всей роты тридцатьчетверки, уцелевшей к концу сражения. Двухнедельной огненной мясорубки, более чем наполовину сократившей количество бронетехники в 1-й танковой армии Катукова.

Сегодня же, почти как тогда в августе 43-го, командир танка вновь остался один. Как перст. Последний из экипажа.

Марик умер в 98-м, Макарыч пережил бывшего стрелка-радиста ровно на четыре года. А летом 2011-го ушел из жизни и Гриша. Младший сержант Григорий Синицын, башнер, заряжающий. Конечно, родственники боевых товарищей не забывали ветерана. Время от времени радуя звонком или открыткой. Поздравляя с Днем Победы или с очередной годовщиной какого-нибудь памятного события. Но всё это было не то. Не то, чего хотелось пожилому танкисту. Ведь сам он семьей, увы, так и не обзавелся. Хотя и был женат. Дважды. И оба раза неудачно. Не сложилась, к сожалению, семейная жизнь у старого солдата. И что послужило тому причиной, сказать трудно. Правда, Евгений Захарович подозревал, что всему виной был тот самый листочек. Со стихами. Случайно найденный в кармане гимнастерки утром 19 сентября 1942-го года. Пожелтевший от времени, но всё так же терзающий душу неясной мечтой. Так и несбывшейся. Не сбывшейся в настоящем. Мечтой о девушке в синем берете. О той, которую так и не встретил на своем пути сержант автобронетанковых войск Евгений Винарский. Не встретил ту единственную, с которой смог бы разделить печали и радости, с которой смог бы продолжить род и которой смог бы отдать всё, что накопилось на сердце. Всё лучшее. Всё, что есть. Без остатка.