Дорога на Элинор - Страница 16

– Владимир Эрнстович, – сказал голос, который Терехов узнал бы теперь среди тысяч или даже миллионов, – мы вообще-то не закончили разговор. Где вы сейчас?

Терехов хотел сказать, что это ее не касается, но ответ сложился сам и произнесся, будто приготовленный заранее:

– На Новом Арбате. Я тут часто обедаю в кафе «Кружевница».

– Приятное место, – согласилась Жанна Романовна. – Если вы закажете мне бутылочку «Фанты» и кофе – можно черный со сливками, – то я присоединюсь к вам через… скажем, через четверть часа.

Нужно было отключить связь, не отвечая. Нужно было вернуться в метро и поехать домой, а лучше – куда-нибудь за город, чтобы в осеннем влажном лесу проветрить и привести наконец в порядок растрепавшиеся мысли. Можно было, в конце концов, потребовать от госпожи Медовой, чтобы она оставила его в покое.

– Хорошо, – сказал Терехов. – Обычно я занимаю столик у окна.

Если он действительно собирался продолжить разговор, стоило ли убегать из квартиры на Шаболовке?

Стоило, – подумал Терехов. Там была чужая территория. Там я чувствовал себя, как бактерия под окуляром микроскопа. Здесь – другое дело. При людях. В привычной обстановке. Совсем другой разговор. У него тоже есть вопросы к этой женщине. Нужно, наконец, покончить с неприятной историей – раз и навсегда.

Он заказал бутылку «Пльзенского» и сушки, а для Жанны Романовны – «фанту», кофе и плитку шоколада «Вдохновение». Официант принес заказанное, а из-за его спины (откуда она появилась? Терехов не видел, чтобы кто-нибудь входил в зал!) возникла Медовая все в той же коричневой куртке и тихо опустилась на стул напротив Терехова.

– Спасибо, – сказала она, обращаясь не к визави, а к официанту, тот кивнул, улыбнулся поощряюще и исчез, оставив на столе пенящийся бокал пива и дымящуюся чашку кофе.

– Вы ведь на самом деле не жена Ресовцева! – вырвалось у Терехова.

– Нет, – охотно согласилась Медовая. – Формально – нет. Это что-нибудь меняет в наших планах?

– А у нас есть общие планы? – удивился Терехов, чувствуя, как разговор опять уходит из-под его контроля.

– Конечно. – Жанна Романовна сделала несколько глотков из бокала с «фантой», а потом отпила из чашки с кофе. – Я расследую смерть своего… вы не возражаете, если я буду называть Эдика мужем? Так мы с ним начали считать в свое время, а то, что не было штампа в паспорте… Это важно? Я расследую смерть мужа и сейчас провожу допрос главного – и по-видимому, единственного – подозреваемого.

– Допрос?

– Я хотела поговорить с вами – вы, кстати, тоже искали такого разговора, если поехали на Шаболовку… Но говорить по-человечески не захотели. Значит – пусть будет допрос.

– Могу я позвонить своему адвокату? – усмехнулся Терехов. В привычной обстановке он чувствовал себя совершенно иначе, нежели в чужой комнате.

– И первый мой вопрос: опишите, пожалуйста, во всех деталях тот день, когда у вас, как вы утверждаете, украли дипломат с дисками, – сказала Жанна Романовна, пропустив вопрос Терехова мимо ушей.

Терехов медленно, глоток за глотком, выпил пиво, он никуда не торопился, он мог, в конце концов, позвать официанта, расплатиться и уйти, он говорил с этой женщиной только потому, что, как и она, хотел выяснить правду.

Слово за словом, вспоминая мельчайшие и, возможно, совершенно не нужные, детали, Терехов рассказал обо всем, что происходило в тот проклятый, гнусный, нелепый, суматошный день. Жанна Романовна слушала внимательно, но Терехову почему-то казалось, что все это ей давно известно, она ждала новой информации, и потому он старался вспомнить даже такие детали, которые ему самому были вовсе не интересны и не относились к делу ни в малейшей степени. Например, как радовался Сергей, обнаружив, что Тереховский «винчестер» испорчен, по-видимому, окончательно. А ведь сосед действительно радовался – чему, собственно? В тот день Терехов не обратил на это внимания, а сейчас вспомнилось и показалось странным.

Терехов говорил долго, официант принес еще кофе – две чашки, и пива тоже на столе прибавилось. Наконец Терехов дошел в своем рассказе до того момента, когда он вынужден был разрешить публикацию не своего произведения, потому что сроки поджимали и другого выхода не было. Так ему, во всяком случае, тогда казалось.

– Другого выхода не было, – повторила Жанна Романовна.

– Всегда есть другой выход, – сказала она. – Что же… Я лишь убедилась в том, что все это было подстроено. Здесь не может быть случайности – слишком мала вероятность совпадений.

– Понимаю… – пробормотал Терехов. – Но зачем? Кому это было нужно?

– Это нам и нужно выяснить, – сказала Медовая со странным блеском в глазах.

– И почему, – перебил женщину Терехов, – мне подсунули роман именно вашего… э-э… мужа? Откуда у них взялась рукопись? Вы говорите, он дорожил этим текстом…

– Эдик писал роман много лет, – помрачнела Жанна Романовна. – Он даже мне не показывал его целиком. Так… отдельные куски. То, что, как ему казалось, имело отношение к нам двоим.

– Вы… Прототип Левии в романе…

– Не совсем. Многое, конечно, взято и у меня. Не о том сейчас речь, – оборвала себя Медовая. – По вашей версии получается, что некие злоумышленники переписали с компьютера Эдика файл с романом, потом устроили подмену, заразили вирусом ваш компьютер, чтобы уничтожить ваш роман окончательно и лишить вас выбора.

– Так, – кивнул Терехов.

– Нет! – воскликнула Жанна Романовна.

– Нет? – растерялся Терехов.

– Логики нет, – пояснила Медовая. – Получается, что подмена была выгодна третьей стороне, а это полная чепуха. К тому же, Эдик в последние дни болел, не выходил на улицу, и если бы кто-то попытался…

– Информацию с компьютера опытный хакер может…

– Да, конечно! И я опять спрашиваю – зачем? Кому выгодно? Никому – кроме вас.

– А мне-то к чему? – поразился Терехов. – Я понятия не имел о существовании вашего мужа. Я не знал о его романе. Я писал свой – и у меня не было никаких проблем с публикацией.

– Ваш роман… – Медовая пренебрежительно отмахнулась. – Я читала предыдущие… Муть. Китч.

– Читателям нравится…

– Пипл хавает, да? – презрительно усмехнулась Жанна Романовна. – А «Элинор» – это настоящее. Литература. То, чего у вас не было в помине. Вы узнали об Эдике. О том, что он писал вещь для себя. Подумали, что если подменить, то, кроме самого Эдика, никто не узнает. А Эдик… Что Эдик? Как он сможет доказать? Судиться с вами? Вам это только славы прибавит, а Эдика суд окончательно свел бы с ума. Он и так… Вон в Англии… Роулинг, автор «Гарри Поттера»… Она ведь украла кое-какие эпизоды из романа одной американки. Был суд. И что? Доказать ничего не удалось…

– То эпизоды, а то целый роман, – покачал головой Терехов. – Запросто доказали бы, что я – плагиатор.

– Почему же вы пошли на это? – подняла брови Медовая. – Вы получили чужую рукопись и понесли ее в издательство, как свою. Вы не могли не понимать – я следую вашей логике, не своей, – что у текста есть автор, и когда книга выйдет, он может предъявить претензии и свое авторство доказать в суде. Вы должны были понимать, в какую грязь…

– Нет, не так, – пробормотал Терехов. Все действительно было не так, хотя, если рассуждать определенным образом и знать все, что случилось потом, то интерпретация Жанны Романовны выглядела вполне логичной. – Я не украл текст, мне его навязали.

– Вы опять клоните к тому, что у вас не было выбора, – сказала Медовая. – Опять говорите о ком-то третьем… Отбросьте это звено. Не было его. Это ваша фантазия. Вы все проделали сами – и, следовательно, убили Эдика своим поступком.

– Я не знал вашего…

– Вы были у него! Думаете, я этого не знаю? Вы были у него несколько дней назад, накануне выхода романа из печати.

– О чем вы? – удивился Терехов. – Я? Был у вас?

– У Эдика.

– А вы… Если он ваш муж…

– Мы обсуждаем наши отношения или ваше преступление?

– Какое… Я не знал Ресовцева! Я не был у вас дома! Никогда! – Терехов не заметил, как перешел на крик, официант уже спешил к их столику, а метрдотель, стоя у выхода в кухню, делал какие-то знаки – видимо, призывал к спокойствию.