Дорога из трупов - Страница 16

– Не могу знать, – откликнулась та часть сознания возницы, что отвечала за общение с начальством.

– А чего, и дойду! Давно пора показать, что я близок к народу. Что я такой же, как все, и только немного лучше.

Произнеся такую подготовительную речь, МЕНТ велел вознице позаботиться о лошадях и карете, а сам потопал к штаб-квартире. Но через несколько шагов наткнулся на живописно лежавшие тела.

От них разило перегаром, и неподалеку виднелась упавшая в обморок крыса.

Рядом с телами, вытянувшись по стойке «смирно», стоял новенький стражник, чьего имени Игг Мухомор пока не запомнил. МЕНТ заподозрил, что это он напугал лошадей, но, присмотревшись, оставил эту мысль.

Лохматости и зубастости в новичке было не больше, чем в любом человеке.

– А, это ты, сержант, – сказал Мухомор. – Что тут делаешь?

– Согласно уставу прибыл для несения службы, – отрапортовал Форн Фекалин, – прямо в распоряжение непосредственного начальника.

– Начальника? А где он?

– Вот.

И Форн Фекалин указал вниз.

МЕНТ пригляделся к похрапывавшим телам. Обнаружил, что они в шлемах и кольчугах и что на голове у одного муха колотит товарку по щекам, чтобы привести ее в чувство.

А еще он узнал лейтенанта Лахова.

– Как? Это невозможно! – проговорил Игг Мухомор, делая попытку отрицания реальности, столь же безуспешную, как и все прочие. Лицо его стало медленно покрываться багровыми пятнами. – Негодяи! Тупицы!! Лентяи!!! А ну встать!!!!

Крик достиг такой мощности, что в обморок упала и вторая муха. Одно из окошек «Потертого уха», состоявшее больше из пыли и паутины, чем из стекла, разбилось с мягким звоном. С крыш в воздух взвились несколько всполошенных птиц, а тела на земле зашевелились.

– Э? Ы? Што? – произнесло то, что принадлежало лейтенанту Лахову.

– Всех убью, – сообщило вместилище духа сержанта Калиса.

– Дорогая, ну я еще посплю немножечко… – жалобно пролепетал сержант Ргов, дав знать всем, кто еще не знал, что сержант женат.

Он даже попытался подтянуть несуществующее одеяло.

– Встать! Смирно! – завопил МЕНТ, переходя на ультразвук. – Как смеете валяться пьяными в присутствии командира?!

Сказать, что стражники вскочили, – значит очень сильно соврать. С какой-то точки зрения они, конечно, вскочили, но это был крайне медленный вскок. Игг Мухомор смог полюбоваться всеми его фазами, начиная от испуганно выпученных глаз и заканчивая попыткой принять стойку «смирно».

Из кармана лейтенанта вывалилось несколько бумажных пакетиков, из одного посыпался белый порошок.

– Позор! Непотребство! – заверещал МЕНТ, извергая настоящие фонтаны кипящей слюны. – А это что такое?

Он указал на пакетики.

Лахов осторожно скосил заспанные, мутные, в багровых прожилках глаза.

– Не могу знать! – ответил он, и Мухомора замутило от запаха перегара.

– Тогда я сам узнаю! – яростно пропыхтел он, наклонился и подобрал один из пакетиков.

Торопливые обеспокоенно наблюдали за тем, как начальство вскрывает пакетик, сует туда наслюнявленный палец и кладет его в рот.

– Я сразу понял, что это «эльфийская весна», – заметил Ргов, когда глаза МЕНТа стали очень веселыми, на лице объявилась залихватская улыбка, а из ушей пошел пар. – Сто пятьдесят бублей за грамм. Убойная вещь…

– Чего же ты не предупредил? – прохрипел Калис, глядя, как командир Торопливых, тихо и счастливо курлыкая, исполняет медленный вальс на месте.

– А стал бы он нас слушать? Он нас никогда не слушает.

Игг Мухомор остановился и растерянно заморгал.

– Почему перестала играть музыка? – строго спросил он. – И где эти, девушки в легких одеждах? И голубые поющие кувшины, что беседовали со мной о тайнах мироздания?

Лахов, никак не могший врубиться в происходящее, прохрипел:

– Не могу знать!

Взгляд МЕНТа упал на зажатый в руке пакетик.

– Ах, вот что оно такое… «Эльфийская весна». И это выпало у вас из кармана, лейтенант? Откуда оно там взялось?

– Не могу знать! – отозвался Лахов, в голове которого после вчерашней пьянки уцелела одна связная фраза.

– Не можешь?! – Игг Мухомор в ярости подпрыгнул. – Какой ты тогда офицер стражи? Ты – преступник!

Он орал, лейтенант пялился на начальство, а за его спиной шептались похмельные сержанты.

– Может, это те, зеленые, подсунули? – предположил Калис. – Они вокруг нас всю ночь скакали.

– Вряд ли, – засомневался Ргов. – Они же очень маленькие. В чем бы они эти пакетики принесли? Не в зад…

– А ну, вы! – МЕНТ обратил внимание на остальных. – Смирно! Неправильно стоите!

– Да перед начальством как ни вставай, всегда раком получается, – пробормотал Ргов, но так тихо, чтобы его не услышали.

Сержанты вытянулись и изобразили на лицах придурковатую тупость. Со шлема Калиса скатились и шлепнулись наземь две мухи. Игг Мухомор замолчал, стало слышно, как шипит холодная морось, падая на его раскаленный лоб.

– Так, лейтенант, – сказал МЕНТ. – Вы теперь – больше не лейтенант. Я разжалую вас в сержанты.

Лахов открыл рот, но сказать ничего не смог.

Слова мучительно медленно пробивались через пропитанный спиртным мозг. Они задыхались в зловонных парах, ползли по сузившимся сосудам и трясущимся нервным окончаниям.

– Ыыых, – жалобно всхлипнул Ргов.

– А командиром вашего патруля станет… – Игг Мухомор осмотрел находившийся перед ним, за исключением лучшего слова, строй, и ткнул в ту его часть, что выглядела трезвой. – Ты!

– Есть! – Форн Фекалин вытянулся и щелкнул каблуками.

– В полдень зайдешь ко мне в кабинет, я объясню тебе обязанности лейтенанта и выдам посеребренный шлем. А ты, бывший лейтенант, – МЕНТ глянул на Лахова, – сдай свой немедленно!

Двигаясь, точно во сне, Поля Лахов снял полированный шлем и отдал Иггу Мухомору.

– Он же его лет пять не снимал, – прошептал Калис испуганно. – Как бы чего плохого не вышло…

– А тебе, новый лейтенант, вот мой первый приказ. Отконвоируешь предшественника в тюрьму и проследишь, чтобы его поместили в камеру.

В этот момент слова наконец добрались до языка Лахова, причем несколько партий одновременно:

– Нельз… Я не вино… Не могу зн… За что?

– За распространение «эльфийской весны», – буркнул МЕНТ. – Пакетики я заберу. Давай, выворачивай карманы, вдруг там еще чего осталось. И вы тоже, чего встали? Отнесу, ну, чтобы в вещественные доказательства положить.

И по честному лицу командира городской стражи скользнула тень сомнения, как у того, кто берет бутылку самогона напрокат.

Обыскав собственных подчиненных и забрав «дурь», Игг Мухомор удалился.

Лахов всхлипнул. По его небритой щеке, натыкаясь на щетинки и от этого вздрагивая, медленно сползла слеза.

Проснувшись, Арс осознал, что лежит на чем-то неровном, достаточно мягком, но в то же время слегка дрожащем. В первый момент он едва не поддался панике, но затем вспомнил, как вчера библиотекарь устраивал гостям постель из проштрафившихся книг.

По всему выходило, что студент шестого курса валялся прямо на знаниях, а кое-какие его области выражали по этому поводу недовольство. Причем как куски знания, так и части студента.

Книги легонько пихались и толкались, поясницу Топыряка кололо, а ноги и вовсе затекли. И то и другое было фактом отрадным, поскольку значило, что ноги и поясница на месте, да и вообще тело сохранило привычную человекообразную форму.

Когда проводишь ночь в столь насыщенном магией месте, как библиотека МУ, подобный факт может считаться большой удачей.

– Уааахх, – зевнул Арс и сел.

Мешок Пыль обнаружился за столом, где он чего-то писал при свете толстой зеленой свечи.

– Злобное утро, – сказал гроблин. – Как настроение?

– А ты как думаешь? Еще вчера главной проблемой была дурацкая практика, а сегодня за мной гоняется орава кровожадных чешуйчатых монстров, которые могут превращаться в кого угодно.

– Не так уж все и хорошо. – Библиотекарь сделал какое-то движение, похожее на пожатие плечами. – По крайней мере, вы живы. Ты буди своих друзей. Я приготовил завтрак.