Дополнительное время (СИ) - Страница 33

Шелли вскочил на ноги:

Мне вообще непонятно, что происходит! Появляется как царица Савская, живет у капитана, явно настраивает его против команды - да это же заговор какой-то! Джон, чем он тебя взял, а?

Джон медленно встал. Взгляд, который он обрушил на Мартина, был тяжелым как чугунный рельс.

Кажется, мы созрели для разговора наедине. Шерлок, прошу нас извинить.

Уотсон развернулся и пошел к выходу. Мартин хмуро смотрел ему в спину несколько секунд, после чего неохотно последовал за капитаном. Его ссутулившиеся плечи словно сигнализировали “да в гробу я все это видал!”, но Шерлок понимал, что Джону удастся найти нужные слова и успокоить футболиста перед важной игрой.

Сев на тот стул, который минуту назад занимал Шелли, Шерлок устало вздохнул. Все опять шло наперекосяк. Он действительно подозревал Шелли и Томпсона, хотя и не говорил об этом Джону. Но как отреагирует Уотсон на такую версию? Он же, мать его, всех их любит, всем им верит, за всех готов порвать. Холмс решил, что пока ничего не скажет. По крайней мере, не перед матчем. После игры у них будет несколько часов наедине в машине, вот там, во время ночной поездки в Торки, можно будет осторожно обсудить варианты.

В комнату отдыха вошла Молли и решительно села рядом.

Где Джон?

Успокаивает Шелли. Он очень остро воспринял случившееся и, кажется, склонен обвинить во всем меня. Я могу его понять - я неизвестное в уравнении, новичок, выгляжу подозрительно.

Молли охнула:

Глупости. Как можно обвинить тебя в отравлении Джо? Ты же сидел на другом конце зала.

Скорее, Мартин винит меня не в отравлении, а вообще в том, что с моим приходом начались какие-то непонятные подвижки. И то, что я живу с капитаном, почему-то вовсе не делает меня привлекательным собеседником в глазах прочих, - в голос Шерлока просочился горький сарказм, и Хупер услышала его.

Тот, кто делает это все - первое отравление и сегодняшнее - он наверняка не мог представить, что это потянет за собой: вся подозрительность и нервозность могут ударить по команде сильнее, чем само происшествие.

Шерлок смотрел на Молли задумчиво:

А быть может, как раз посеять раздор и было целью злоумышленника? Логично: одно отравление может подвести команду под поражение один раз, но если обстановка внутри коллектива будет накаляться постепенно, уже через несколько туров “Ливерпуль” просто развалится. Он не сможет на поле ничего. Он ляжет как травинка под малейшим давлением самого слабого соперника.

Молли шокированно прошептала:

Но тогда это только начало? Теперь мы каждый день должны ждать ножа в спину, так получается?

Шерлок нахмурился:

И если я сейчас кого-то подозреваю, это может означать, что этого человека намеренно подвели под удар. Нашего отравителя устроит любой расклад - и само отравление ему сыграет на руку, и то, что кого-то будут считать виновным. Ох, сукин сын, почему он так ненавидит “Ливерпуль”? Кто перешел ему дорогу?..

Холмс уставился в пространство перед собой, но взгляд его был беспокойным, будто рассматривал какие-то только ему одному доступные картины.

Молли пыталась утихомирить вспыхнувшую в груди злобу. Иногда она бывала нарочито грубоватой, но злой не была никогда, поэтому зашкаливающий градус разливающегося по венам гнева был для нее внове. Неизвестный отравитель воплощал в себе все худшее, что она могла представить себе в человеке, но самым отвратительным было то, что Молли не понимала, как далеко зайдет этот… это существо. Каллен был в серьезной опасности, но рядом с ним был врач, способный предотвратить фатальную анафилаксию. Будет ли кто-то рядом со следующей жертвой?

В комнату решительно вошел Джон и четко сказал:

Нам пора.

Несмотря на то, что мысли вертелись вокруг случившегося в ресторане, Шерлок не мог не признать, что он очень волнуется за исход матча. Победа была не просто важна в создавшихся условиях - она была необходима как воздух, без которого каждый член команды, как орган человеческого тела без кислорода, мог перестать функционировать в нормальном режиме.

Шерлок устроился на скамейке запасных рядом с остальными. День был прохладный, поэтому он не стал отказываться от спонсорских ветровки и пледа. Впрочем, не успел он укутаться поплотнее, как заиграла знаменитая “You’ll Never Walk Alone”* и все запасные в едином порыве встали, словно на гимне собственной страны. Холмс встал тоже.

“Энфилд” пел.

Почти сорок тысяч человек пели в унисон, и это рождало дрожь где-то в самой глубине внутренностей. Дрожь прорывалась на поверхность кожи мурашками, ощетинивалась вздыбленными волосками, окрашивала щеки нежным румянцем, и Шерлок ощутил магию экстатического единения с каждым болельщиком, игроком и сотрудником клуба. Он знал, что этот эффект быстро пропадет, но пока не имел ничего против, чувствуя себя хотя бы таким образом ближе к Джону. Уотсон на поле тоже пел.

С последними звуками песни волшебство слегка ослабло, но не исчезло совсем. Болельщики погнали своих любимцев вперед, и “Ливерпуль” не подвел: на первых же минутах последовало несколько скоростных размашистых атак, под которыми вздрогнула оборона гостей. Прежде чем истекло десять минут матча, Касерес уже дважды выходил на ударные позиции, но удача ему улыбнулась лишь на третий раз: в слаломном проходе Луис "не заметил" сразу троих игроков Вест Брома и поочередно обыграл тяжелых защитников. Мяч влетел в ворота, не оставив вратарю соперника ни малейшего шанса.

“Энфилд” содрогнулся от восторга. Шерлок закусил губу и с трудом восстановил сбившееся дыхание. Взгляд его был почти постоянно прикован к единственному игроку на поле, но не заметить совершенно роскошных действий уругвайского нападающего Холмс, конечно, не мог. Касерес был невероятен и доказал это еще раз через каких-то шесть минут, забив головой после самого банального навеса в штрафную от Хосе Кесадо. До ворот было не меньше 18 ярдов, а перед воротами - шесть игроков “Вест Брома”.

После двух быстрых и красивых голов “Ливерпуль” не стал отсиживаться на своей половине поля, а продолжал яростно атаковать. Джон провел блестящую комбинацию с полузащитниками и вывел Швенто на убойную позицию, но в последнюю секунду нога Мартина соскользнула, и третьего гола не случилось.

Впрочем, Швенто был не нападающим, а защитником, что он доказал через несколько минут, когда один из форвардов “Вест Бромвича” продавил оборону “Ливерпуля” и даже обошел Пуле, но Мартин вынес мяч из вратарской в чистейшем подкате.

Это был последний острый момент первого тайма; прозвучал свисток на перерыв, и Шерлок сумел перевести дух. Ему ужасно хотелось увидеть Джона, но тренер увел основной состав под трибуны, чтобы разобрать ошибки и дать инструкции, а запасные игроки разминались под руководством Майка Стемфорда. Отрабатывая на кромке стандартные упражнения, Холмс заметил повышенный интерес к себе от аккредитованных фотографов, которые расположились прямо на земле, вооруженные огромными объективами. Шерлок никогда не считал себя красавцем, потому что собственное лицо казалось ему слегка лошадиным и чаще всего довольно унылым, но многочисленные публикации в СМИ убедили его в том, что в фотогеничности ему не откажешь. Даже не стараясь выглядеть на фото более или менее прилично, Холмс мог любую фотографию из любой газеты использовать в анкете на сайте знакомств, если бы ему в голову пришла такая нелепая мысль.

Но порадоваться грядущей порции прекрасных снимков мешал тот простой факт, что Джону на них будет совершенно наплевать.

В перерыве Лестрейд не сделал ни одной замены, и команда начала второй тайм в прежнем составе. Прессинг “Ливерпуля” возобновился, и уже через десять минут счет стал 3-0 в пользу “красных”: после изящного навеса Уотсона в штрафную площадь вновь головой забил Касерес, оформив хет-трик.

“Энфилд” ликовал, соперник сник, а Дэниэль Фарридж по-настоящему разбушевался - ведь партнер по нападению забил уже три мяча, а он еще ни одного! Обрушив несколько ударов на ворота “Вест Брома”, Дэниэль так и не смог забить, зато гости умудрились заработать сомнительный пенальти. Холмсу казалось, что нарушения не было, но лайнсмен убедил главного арбитра в обратном.