Донна Роза - Страница 6

Свадьба? Чья? Не моя ли? А ежели так, то за кого? Эти мысли молнией пронеслись в воспалённом мозгу. Тем временем синьор подошёл ко мне и попросил показать ему рану. Я всё делала на автомате и чуть не заорала на всю округу, как этот эскулап со всей силы нажал на шишку.

– Что вы делаете?! – не ожидала от себя такой прыти, но очутиться на другом краю кровати оказалось секундным делом!

– Хворь ваша, синьорина, мне ясна как божий день! У вас скопилась кровь, нужно её выпустить, – важно заметил старичок, сам же полез за пазуху, вынимая какой-то свёрток. – Неси таз, – приказал он Эмилии, замершей подле дверей испуганной мышью.

Я же смотрела, как этот недолекарь размотал тряпицу и гордо продемонстрировал нам всем небольшой, грязный нож.

– Ч-что вы собрались?.. Кровопускание! – тут же догадалась я, и внутри сначала прошла волна страха, а потом и ярости, – да ты, никак убить меня задумал? Своим грязным ножом порезать? – всё напряжение вылилось в гневную тираду. – Не смей приближаться ко мне, синьор! Ты не врач, ты… ты…

– А ну, прекрати истерить! – набросилась на меня донна Риччи, сначала с удовлетворением глядевшая на нож, а после с нетерпением на, как оказалось, охочего до чужой крови старикашку. – Как язык повернулся повышать голос на уважаемого синьора!

– Что тут происходит? – в дверях появился дон Росселлини. Его тёмные брови сошлись на переносице, превратившись в грозную линию, а чёрные глаза сверкали неудовольствием.

– Дон Росселлини, – поклонившись владетелю земель, залепетал лекарь, – надобно сделать кровопускание синьорине Риччи! Иначе застой обещает превратиться в гниющее отверстие, а там и преставиться недолго!

– Ну уж нет! Дон Росселлини, – откуда у меня взялись силы? Не знаю, но я была намерена прогнать эскулапа из своей комнаты куда подальше, чего бы мне это ни стоило. – Я знаю сама, что делать. Мне нужна чистая кипячёная вода, чистые же тряпицы и соль. Читала книгу, где было написано, как лечить такие ссадины и ушибы. И в ней ясно предупреждали, что резать больного не надо!

Не знаю, что больше подействовало на молодого мужчину: мой умоляющий взгляд, уверенность, с которой я всё это ему заявила, или же любопытство.

После минутного молчания, нарушаемого пыхтящим дуэтом эскулапа и мачехи, Росселлини наконец-то принял решение:

– Хорошо. Вам всё это предоставят, – но перед уходом оглянулся и ещё раз уточнил, вдруг странная девица успела передумать: – Помощь синьора Альберто вам точно не нужна?

– Совершенно, уважаемый дон. Благодарю вас! Мне ещё поесть бы, – уже гораздо тише добавила я, из меня словно вытянули последние силы и я как-то сдулась.

– Эмилия, сходи на кухню, принеси синьорине Розе горячий обед, – приказал он девушке, дождался, когда та поспешно выйдет из комнаты, после чего перевёл взор своих пронзительных глаз на притихшую парочку: мачеху и врача.

– Донна, синьор, прошу, – и недвусмысленно повёл рукой, предлагая им покинуть помещение.

Затем, снова задумчиво глянув в мою сторону, вышел сам, тихо прикрыв за собой тяжёлую дверь.

Я осталась одна и обессиленно вытянулась на жёсткой кушетке. Прикрыв воспалённые глаза, задумалась: эта маленькая, но такая важная для меня победа, осталась за мной. Что же будет дальше?

Эмилия вернулась достаточно быстро, сгрузила поднос с чашами на столик у окна и повернулась ко мне, что-то прикидывая в уме. После чего решительно подвинула к моей кровати тяжёлый стул и, взяв в руки одну из трёх мисок, подсела ко мне с намерением покормить, словно я дитё малое.

– Эмилия, я в состоянии поесть сама, – хмыкнула я и медленно села, после чего также не спеша встала и прошла к столику с моим обедом.

– Синьорина, вы совсем себя не бережёте! – покачала головой Эми и вернула мне миску с супом.

Еда была нехитрой, но до чего же вкусной! Простой, не изысканной, но ароматы и текстура, ммм, ням! Прозрачный с золотистыми кружочками жира бульон, явно из какой-то птицы, подозреваю, что курицы, с мелко порезанными овощами. Серый, ещё горячий, хлеб с аппетитной корочкой, мелко порезанная зелень в качестве дополнения и тонко нарезанный козий сыр. Посыпав суп зеленушкой, уложила сыр на хлебушек и приступила к трапезе.

Не успела я съесть и пары ложек, как в дверь постучали и моя помощница бросилась её отворять. В комнату вошли две служанки в странных серых чепцах и грязно-коричневых платьях длиной до щиколоток, грубые деревянные башмаки вызвали у меня волну ужаса и содрогания – бедные женщины, как они в этом ходят? Одна из них несла какой-то холщовый мешочек и стопку тряпок, другая таз с горячей водой. Мне тут же до зуда, захотелось помыться, но сначала следует доесть.

– Синьорина Риччи, господин велел снести всё это к вам, – неуклюже присев, замерли на пороге в ожидании позволения войти.

– На сундук поставьте, – сказала я им и с интересом проследила как они, довольно споро, цокая, как подковами по каменному полу, прошмыгнули к монструозному предмету мебели, уложили на плоскую крышку свою поклажу и рванули на выход, при этом, стараясь лишний раз на меня не смотреть. Забавные какие, будто я их могу съесть.

– Эми, будь добра, раствори ложку соли в горячей воде, можешь взять мою кружку, – вздохнула я, предстояло обработать рану, а это точно не самая приятная процедура. Щипать будет знатно.

Сама же, пока девушка выполняла моё поручение, практически доела суп, а вот с хлебом не задалось – в меня больше просто не лезло. Вот и радоваться подобному обстоятельству или печалиться? Раньше всего этого мне было бы мало – на один зуб, а сейчас я ощущаю полное насыщение. Нужно привыкать, и кабы не боль по всему телу, я бы даже могла насладиться ощущением лёгкости, ведь новое тело весило максимум пятьдесят килограммов, а то и меньше. Думать, что мне около восемнадцати было страшно, такие мысли пугали и вгоняли в ступор. А ещё я боялась возвращения настоящей Розы, той девушки, чьё тело заняла моя душа. Может ли она вернуться? А если да, то как быть мне? Зависнуть призраком между небом и землёй, между мирами и не будет мне покоя. Или ещё что похуже? Отчего-то я была уверена, что назад в своё тело вернуться уже не смогу: то падение было фатальным. Отогнав пугающие мысли, справедливо заметила: буду решать проблемы по мере поступления.

Тем временем помощница закончила с приготовлением солевого раствора и я, сев удобнее, велела:

– Возьми чистую тряпицу, намочи в той же горячей воде, будь осторожна, не обожгись, после промой мою рану от крови и мелкого мусора.

Молодая женщина кивнула и приступила к работе. Её тонкие прохладные пальцы разобрали причёску на пряди, после чего она открыла шишку и ссадину на ней. Я слышала, как она тихо пыхтит от усердия, стараясь не сделать мне больно.

Самое неприятное, как я и думала, оказалась обработка солевым раствором. Щипало очень сильно. Ядрёная у них тут соль однако, или я отвыкла от такого натурального антисептика, люди моего времени давно обходились альтернативными средствами, например, перекисью водорода или хлоргексидином. Можно было бы попросить заварить ромашку лекарственную, но я не была уверена, как она правильно тут называется – в голове не нашлось аналогов.

– Спасибо, Эми, – поблагодарила я её. От всех этих манипуляций головокружение лишь усилилось и с помощью девушки, я вернулась к себе на кровать.

– Ой! – встрепенулась вдруг она, – совсем запамятовала, подстилку надобно воротить и подушку вашу!

– Это подождёт, – вяло отмахнулась я, а чтобы не уплыть в объятия Морфея, спросила, потому что потом могло быть поздно: – Расскажи обо мне. Я ничего не помню, Эми. Совсем ничего… – и изобразить на лице глубокую печаль не составило труда, потому что я скучала по Алисоньке, и была на самом деле сильно дезориентирована.

Эмилия всплеснула руками, я же указала на стул, что так и остался стоять рядом с кроватью:

– Садись. Кто мои родители, чем я увлекалась, в кого была влюблена и за кого выхожу замуж, а главное, зачем?