Дон Жуан в Неаполе - Страница 18

ВСѢ. Да здравствуетъ синьора Габріэлла!

ДОНЪ ЖУАНЪ. Теперь поговоримъ съ тобою, Лепорелло. Безсовѣстный! Неблагодарный! Не былъ ли ты для меня скорѣе другомъ, чѣмъ слугою? Не говорилъ ли я тебѣ вчера, что для меня изъ всѣхъ возможныхъ женщинъ міра твоя жена, если бы она была у тебя, самая неприкосновенная святыня?

НИЩІЙ. Вы говорили, синьоръ. Я слышалъ собственными ушами.

ДОНЪ ЖУАНЪ. Зачѣмъ ты скрылъ отъ меня, что женатъ и кто твоя жена? Смотри, коварный: только счастливый случай и цѣломудренная энергія синьоры Габріэллы спасли меня отъ преступленія, а всѣхъ насъ троихъ отъ несчастья!

ЛЕПОРЕЛЛО. Господа! Факты противъ меня, но факты же меня и оправдаютъ. Донъ Жуанъ! Согласитесь, что, когда я васъ зналъ, вы были человѣкъ грѣшный.

ДОНЪ ЖУАНЪ. Согласенъ.

ЛЕПОРЕЛЛО. Вы думали только о женщинахъ и нисколько о добродѣтели. Такимъ же встрѣтилъ я васъ и вчера. Я, за десять лѣтъ, остепенился, вы ничуть. И, когда я пробовалъ васъ образумить, вы кощунственно возразили, будто мораль идетъ ко мнѣ не больше, чѣмъ тонзура балеринѣ.

ДОНЪ РИНАЛЬДО. О, ужасъ!

ДЖЮВАННА. И не отсохъ же языкъ у нечестивца!

ЛЕПОРЕЛЛО. Опасное состояніе души вашей огорчило меня, синьоръ. Вы неисправимый рецидивистъ, синьоръ. Однажды васъ уже брали черти — вы вернулись отъ нихъ, ничему не научившись и ничего не забывъ. Говорятъ, будто гдѣ чортъ не сможетъ, туда онъ бабу пошлетъ. И вотъ, въ интересахъ гибнущей души вашей, я рѣшилъ дать вамъ просвѣтляющій урокъ при помощи этой женщины, въ добродѣтель которой я вѣрю, какъ въ солнечное затменіе!

ДОНЪ ЖУАНЪ. Если таково было твое намѣреніе, любезный Лепорелло… (Тихо.) То-то, плутъ! будешь впередъ интриговать противъ меня?

ЛЕПОРЕЛЛО. И другу, и недругу закажу. (Вслухъ.) Рѣшаясь на испытаніе, въ которомъ Донъ Жуанъ потерпѣлъ такое нравоучительное пораженіе, я ничѣмъ не рисковалъ, синьоры. Я слишкомъ хорошо зналъ свою Габріэллу. Ея добродѣтель подобна пористому камню, пройдя сквозь который даже гнуснѣйшая грязь истекаетъ водою чистою, какъ слеза.

ДОНЪ ЖУАНЪ. Ты могъ бы лучше выбирать свои выраженія, любезный.

ЛЕПОРЕЛЛО. Это такая женщина, что, въ ея присутствіи, даже донъ Ринальдо минутъ пять чувствуетъ себя порядочнымъ человѣкомъ. Я заранѣе зналъ, что изъ встрѣчи съ Донъ Жуаномъ не она выйдетъ обольщенною, но онъ посрамленнымъ и исправленнымъ. Былъ ли я правъ? Они оба предъ вами. Спросите.

ГАБРІЭЛЛА. Если точно таковы были ваши намѣренія, милый Эджидіо… (Тихо.) Не воображайте, что вамъ удастся вырядить меня въ дуру. Я теперь хорошо васъ поняла, что вы за птичка.

ОБЫВАТЕЛЬ. Долженъ сознаться, что я пораженъ глубиною вашего довѣрія къ женѣ. Я ни за что не рѣшился бы на подобный опытъ съ моею Эрменгардой.

ВТОРОЙ ОБЫВАТЕЛЬ. Ни я съ Джуліей.

ВСѢ. Ни мы, ни мы, ни мы!

ОБЫВАТЕЛЬ. Тѣмъ непростительнѣе, при столь добродѣтельной женѣ, вашъ проступокъ съ Маріанною.

ЛЕПОРЕЛЛО. Нѣтъ, синьоръ.

ОБЫВАТЕЛЬ. Какъ? вы опять отрицаете?

ЛЕПОРЕЛЛО. Я отрицаю не фактъ, но проступокъ. Маріанна! Покажите вашу индульгенцію.

МАРІАННА. Ой, что вы, хозяинъ! Свѣтло.

ЛЕПОРЕЛЛО. Вотъ документъ, по которому Маріанна можетъ грѣшить, не согрѣшая. Грѣхъ, который, утративъ элементъ грѣха, сохранилъ элементъ удовольствія, не есть ли уже не грѣхъ, но доброе дѣло?

ДОНЪ РИНАЛЬДО. А вѣдь въ самомъ дѣлѣ?

ДОНЪ ЖУАНЪ. Я слѣдовалъ этому правилу всю свою жизнь.

ЛЕПОРЕЛЛО. Содѣйствовать доброму дѣлу не значитъ ли совершать, въ свою очередь, доброе дѣло?

ДОНЪ РИНАЛЬДО. Еще бы! Мы, ученые, называемъ это накопленіемъ атмосферы добра.

ЛЕПОРЕЛЛО. Превосходно! Не ясно ли, что, чѣмъ усерднѣе Маріанна будетъ пользоваться своею индульгенціей, тѣмъ гуще будетъ накопляться вокругъ нея атмосфера добра? И не ясно ли, что всякій, ей содѣйствующій, достоинъ отнюдь не сѣченія на площади, но, напротивъ, признательности за общественную заслугу?

НИЩІЙ. Я вамъ говорилъ, что онъ въ логикѣ чортъ!

ОБЫВАТЕЛЬ. Вы заставили меня задуматься.

МАРІАННА. И думать нечего! Подписывайтесь обѣими руками.

ЛЕПОРЕЛЛО. Что дурного я сдѣлалъ кому-нибудь изъ васъ? За что вы всѣ противъ меня? Вотъ вы, верзила, мастеръ играть въ мору и считать по пальцамъ. Поднимите руку, и я докажу всенародно, что каждому изъ участаиковъ нашей передряги я принесъ существеннѣйшую пользу. Донъ Жуанъ…

ВТОРОЙ НИЩІЙ. Разъ!

ЛЕПОРЕЛЛО….вышелъ на сцену развратникомъ и соблазнителемъ женщинъ, а сойдетъ съ нея, благодаря мнѣ, очищеннымъ и просвѣщеннымъ.

ДОНЪ ЖУАНЪ. Настолько, что — будьте всѣ свидѣтели: прошу тебя, Лепорелло, — когда я умру, похорони меня въ монастырѣ съ самымъ суровымъ уставомъ.

ЛЕПОРЕЛЛО. Жена моя, синьора Габріэлла…

ВТОРОЙ НИЩІЙ. Два!

ЛЕПОРЕЛЛО….была извѣстна въ Неаполѣ, какъ красивая женщина, но добродѣтель ея оставалась свѣтильникомъ подъ сосудомъ, алмазомъ въ землѣ. Благодаря мнѣ, алмазъ отшлифованъ и свѣтильникъ возблисталъ!

ГАБРІЭЛЛА. Честь, которую ты находишь нужнымъ воздать мнѣ, добрый Эджидіо, принадлежитъ не мнѣ, но всѣмъ женщинамъ Неаполя. Каждая изъ нихъ сдѣлала бы то же, что я, — и даже гораздо лучше.

ВСѢ. Да здравствуютъ женщины Неаполя!

ЛЕПОРЕЛЛО. Маріанна…

ВТОРОЙ НИЩІЙ. Три!

ЛЕПОРЕЛЛО. Безъ меня, кто бы изъ васъ зналъ, что въ нашей средѣ находится существо, столь совершенное, что уже не можетъ согрѣшить, даже согрѣшая?

ВСѢ. Да здравствуетъ безгрѣшная Маріанна!

ЛЕПОРЕЛЛО. Доброй старушкѣ Джіованнѣ изъ Ночеры…

ВТОРОЙ НИЩІЙ. Четыре!

ЛЕПОРЕЛЛО….наша комедія помогла исцѣлиться отъ золотухи…

ДЖІОВАННА. Сподобилась, кормилецъ, сподобилась!

ЛЕПОРЕЛЛО. И, наконецъ, дону Ринальдо…

ВТОРОЙ НИЩІЙ. Пять!

ЛЕПОРЕЛЛО….мы дали случай явить во всемъ блескѣ чудеса милосердія и самоотверженія, которыя, такъ сказать, позлатили его лиловые чулки и черную сутану.

ВСѢ. Молитесь за насъ, донъ Ринальдо! благословите насъ!

ДОНЪ РИНАЛЬДО. Рах vobiscum! Pax vobiscum!

ЛЕПОРЕЛЛО. Пятеро въ выигрышѣ, а въ проигрышѣ я одинъ. Я потерялъ разорительное пари. Жена бѣжитъ отъ меня въ монастырь. Вы до сихъ поръ колеблетесь, сѣчь или не сѣчь меня на площади…

ВТОРОЙ ОБЫВАТЕЛЬ. Забудьте объ этомъ мимолетномъ порывѣ, любезный сосѣдъ!

ВТОРОЙ НИЩІЙ. Мы растроганы и убѣждены.

ОБЫВАТЕЛЬ. Пусть кто хочетъ говоритъ что хочетъ, а я громко провозглашаю вашъ образъ дѣйствій добродѣтельнымъ, патріотическимъ и истинно-неаполитанскимъ!

МАРІАННА. Пари было недоразумѣніемъ. Вы его выиграли только потому, что донъ Эджидіо благородно молчалъ о всемъ, что ему было извѣстно.

ВТОРОЙ НИЩІЙ. Съ нашей стороны было бы недобросовѣстно воспользоваться такимъ условнымъ пари. Предлагаю вамъ, сосѣди, отказаться отъ выигрыша.

ВСѢ. Да! да! Недобросовѣстно! Отказаться!

ОБЫВАТЕЛЬ. А я предложу больше: въ знакъ нашего сочувствія синьору Эджидіо и въ вознагражденіе всѣхъ его хлопотъ и безпокойствъ въ теченіе этой ночи, поднесемъ ему ту маленькую сумму денегъ, которую мы противъ него ставили.

ВТОРОЙ НИЩІЙ. Я поддерживаю это предложеніе съ тѣмъ большею готовностью, что лично я не положилъ ни гроша.

ВСѢ. Согласны! Поднесемъ! Да здравствуетъ патронъ Эджидіо!

ДОНЪ ЖУАНЪ. Поздравляю тебя, любезный Лепорелло. (Тихо.) Надо же было мнѣ такъ нарваться: первая вѣрная мужу женщина — твоя жена!

ГАБРІЭЛЛА. Поздравляю тебя, мой другъ, и благодарю за довѣріе. Надѣюсь всею жизнью моею оправдать, что его достойна. (Тихо.) Дома я вамъ хорошо отпою за всѣ ваши фокусы, неблагодарный ревнивецъ!